- А ты разгласи, - посоветовал Пантелеев.
Мишенька налил себе еще, выпил, хладнокровно выдерживая взгляды
троих, закусил, ответил троим лучезарным взором и задал встречный вопрос:
- Что он натворил?
- Он исчез, - ответил Смирнов.
- А вы его ищете. Вы оттуда? - Мишенька костяшками пальцев постучал
по столу, изобразил стук.
- Они действуют по просьбе нового руководства, - ответил за Алика и
Смирнова Пантелеев.
- Новое - это то, которое жаждет прихлопнуть наш любимый
военнопромышленный комплекс, и тем самым лишить меня хорошо оплачиваемой
работы. Они из меня нищего делают, а ты им помогай?
- Помогай, - эхом отозвался Пантелеев.
- А потом другие люди, действующие по просьбе старого руководителя,
нежно возьмут тебя за бока и повлекут в узилище, как изменника и
израильского шпиона.
- Не возьмут и не поведут, - успокоил его Алик.
- Вы в этом уверены, а я - нет.
- Мишка, перестань делать клоуна, отвечай, - приказал Пантелеев. -
Можешь считать, что спрашиваю я, твой косвенный начальник.
- Вторую бутылку поставишь? - потребовал Мишка. - По той причине, что
косвенный. Ладно, ладно, не рычи, Гена. Слушайте же. Про бумажки. Но
сначала о наших взаимоотношениях с заказчиками. Вся наша продукция
производится по Госзаказу и направляется в распоряжение Министерства
обороны. В особый Госзаказ выделяется экспортная часть, которая раз в
квартал, обычно в конце, транспортируется в определенные порты и куда-то
отбывает, вероятно к нашим многочисленным друзьям на африканском
континенте. Так вот, как правило, в конце квартала же появлялся на заводе
товарищ Курдюмов с той сакраментальной бумажкой, содержанием которой вы
интересуетесь. Бумажка это - требование того же МО об увеличении очередной
экспортной партии процентов на двадцать-тридцать. И я, как коммерческий
директор, с восторгом пытался удовлетворять это требование. Дело в том,
что эти проценты оплачивались уже не как госзаказ, а в мировых ценах. В
рублях, конечно, по нашему непонятному курсу, но заводу все равно это было
невероятно выгодно.
- Почему этим занимался работник ЦК, а не военпреды? - спросил
Смирнов.
- Не знаю.
- Продукция этой части была аналогична общему заказу? - задал
непонятный вопрос Алик.
- Не совсем. На экспорт у нас идут, открою вам государственную тайну,
которая известна последнему пацану нашего города, изделия "земля-земля",
"земля-воздух", "воздух-земля" и "воздух-воздух". В курдюмовских бумажках
чаще всего изделия "воздух-земля" и "воздух-воздух" отсутствовали.
- Эта часть транспортировалась отдельно от общего экспортного заказа?
- задал еще один вопрос Алик. Мишенька с любопытством на него посмотрел и
ответил:
- Вместе. Все направлялось в порты назначения вместе.
Ничего не понимал в этой хренотени Смирнов. Его интересовало другое:
- У Курдюмова были в вашем городе друзья, подруги, просто знакомые, у
которых он мог остановиться заночевать?
- Скорее всего, нет. Прибывал он на персональной черной "Волге" и
отбывал на ней как только завершал дела, - Мишенька откинулся в кресле,
подождал следующих вопросов, не дождался и тогда напомнил Пантелееву об
обещанном: - Гена, тащи вторую бутылку! И телевизор включи: сейчас футбол
начнется, моя конюшня сегодня играет.
Пантелеев притащил бутылку, включил японский телевизор. На громадном
экране с пронзительной четкостью и замечательной цветопередачей было
зеленое поле с черно-белым мячом - заставка. Мишенька скоренько переволок
кресло поближе к экрану, рядом поставил на пол недопитую бутылку, а на
подлокотник - рюмку. И уселся поудобнее в ожидании большого кайфа.
15
В половине пятого подъехала вторая группа. По стремительной
деловитости из КГБ. Двое экспертов остались с милиционером, двое - надо
полагать, следователь и розыскник - кинулись в подъезд. Эксперты
фотографировали место падения, раскрытое окно, подъезд, мерили рулеткой
расстояние, брали пробы грунта. Подлетела уборочная машина и ждала, когда
эксперты завершат свои дела. Завершив, эксперты тоже последовали в
подъезд, а уборочная машина, распушив упругие водяные усы, стала смывать с
асфальта следы происшедшего, попутно расчесывая любопытствующую толпу.
Сделав дело, машина уехала, а толпа не собралась уже более: смотреть было
абсолютно нечего.
Сырцов сидел в "семерке" и, наблюдая издали, терпеливо ждал. Ждать
пришлось долго: только около шести выкатилась из подъезда объединенная
шарага. Необычайная картина - менты и чекисты вместе. Шумно расселись по
машинам и уехали. Даже милиционера с собой прихватили. Сырцов определил
для себя полчаса контрольных.
В половине седьмого он вошел в подъезд. В лифте поднялся до
четырнадцатого этажа и оттуда пешком спустился до восьмого. Постоял на
площадке, слушая жизнь обитателей подъезда. Потом неспешно поднялся до
одиннадцатого.
Осторожно потолкал дверь квартиры. Судя по вибрации, закрыта только
на защелку английского замка. Сырцов ухватился за ручки и, бесшумно рванув
дверь по направлению к петлям, одновременно просунул в щель у язычка
тончайшую стальную пластинку, которая была у него в связке с ключами.
Только бы зацепилась.
Зацепилась. Сырцов бережно отжал язычок защелки и осторожно открыл
дверь.
- Мяч у Кузнецова, передача Татарчуку, Татарчук делает обманные
движения и вдруг совершенно неожиданно отдает пас набегающему Корнееву.
Удар! Мяч в сантиметрах от штанги уходит на свободный. Обидно, конечно,
что мимо, но какова комбинация! - скрипуче бубнил Перетурин на всю
квартиру.
Телевизор работал в гостиной. Сырцов двинул туда.
Ослепительно сиял экран телевизора - смеркалось уже. Татьяна - в чем
вошла в квартиру: в куртке, джинсах, кроссовках - лицом вниз лежала на
диване. Сырцов взял со стола дощечку - пульт дистанционного управления и
выключил телевизор.
- Кто здесь?! Зачем?! - дико закричала Татьяна, судорожно вскочив,
почти упав с дивана. Она не узнала Сырцова, стоявшего на фоне светлого
окна.
- Это я, Таня. Жора Сырцов, - назвался Сырцов и, пройдя к
выключателю, зажег верхний свет. Мертво засверкала хрустальная люстра,
стало противнее, но светлее.
- Уходи. Уходи. Нечего тебе здесь делать, - говорила она, обеими
руками растирая лицо.
Сырцов подошел к окну, щелкнул шпингалетами, распахнул створки,
обернулся и спросил:
- Отсюда?
- Уйди! - завыла Татьяна. - Уйди!
Она сидела на диване и, раскачиваясь, выла уже без слов. Он подошел к
ней, схватил за борта куртки, рывком поставил на ноги, заглянул в глаза:
- Ты знала, что это случится?
- Отпусти меня, сволочь! - визгом ответила она. - Отпусти, мусор
вонючий.
- Говори, тварь, отвечай, - шепотом требовал он. - Раздавлю, как
вошь.
Нестерпимо громко вдруг грянул телефонный звонок. Она глянула на него
вызывающе вопросительным взглядом. Телефон звенел. Он отпустил ее. Она
обошла его, как столб. Один из телефонных аппаратов был неподалеку, на
тумбе у серванта. Она одернула куртку, обеими руками проверила прическу,
вздохнула глубоко, взяла трубку и томно сказала в микрофон:
- Алло?
Рядом с диваном валялся белый квадратик. Сырцов поднял его и спрятал
в карман.
- Да... да... да... - говорила она. Потом положила трубку, обернулась
к нему и с нескрываемым торжеством объявила: - Сейчас за мной настоящий
мент заедет. Они хотят со мной посоветоваться. Так что вали отсюда,
подонок.
- Ты от меня не скроешься, - пообещал он и без суеты удалился.
В машине он вынул квадратик, который оказался моментальным
поляроидным снимком. Крупно, на весь кадр, была снята записка. Стемнело
уже заметно, но записку он прочитал без труда: "Не сумел, не могу, не хочу
жить при капитализме. Настоящая моя жизнь кончилась, поэтому кончаю жизнь
по-настоящему. Прости меня, Таня. Сергей Горошкин".
Подкатила к подъезду черная "Волга" из нее выскочил незнакомый
паренек. Номера машины не было видно. Милицейская, гебистская - не понять.
Вскорости паренек вернулся с Татьяной - в осознанном горе: темный костюм,
черные туфли, черная накидка на голове.
Поехали. На светофоре у Второй Фрунзенской Сырцов приблизился к
"Волге". "МКМ". Номерок-то еще Щелоков придумал: Московская
краснознаменная милиция. Он отпустил их: пускай себе едут на Петровку. Его
работа кончилась, нет заказчика, нет и работы. Хотелось жрать. У Никитских
ворот ушел налево, попетлял по переулкам и по Большой Бронной подъехал к
"Макдоналдсу".
Три "Биг-Мака", две водички через соломинку. Полегчало.
16
У Загорска выбрались на ярославское шоссе и понеслись. Лихой старичок
держал сто тридцать, млея от удовольствия. Алику хотелось говорить, но
скорость мешала.
- Потише можешь? - попросил он.
- В кои-то веки по такой дороге едем, а ты - потише, - возразил
Смирнов, но перешел на сто. После прежней - почти прогулочно катились.
- Тебе эта поездка что-нибудь дала? - осторожно поинтересовался Алик.
- В принципе, ничего.
- Ты хоть понял, какие этот Курдюмов операции проворачивал?
- А на кой хрен мне понимать? Мне он нужен, а не его комбинации.
- Ну и дурак, - осудил его Алик. - То, что делала эта шайка,
величайшее преступление.
- Я в этих делах тупой, как валенок, - миролюбиво признался Смирнов.
- Объясни товарищу популярно, а не ругайся.
- Ты пойми, что те двадцать-двадцать пять процентов, за которыми
приезжал Курдюмов, это живые миллионы в валюте, да что я, миллиарды! - для
начала Алик ударил астрономическими цифрами и, добившись эффекта (Смирнов
изумленно оглянулся на него), приступил к изложению в подробностях: - Да
будет тебе известно, тупица, экспорт оружия, вооружений вообще, дело
строжайшим образом контролируемое не только нашими козлами - военными, но
и рядом серьезных организаций, включая ООН. Поэтому на каждую партию
имеется официально фиксируемая лицензия. Экспортные госзаказы,
выполнявшиеся Генкиным заводом, вероятнее всего шли нашим братьям в
освобождающиеся от колониального гнета африканские и азиатские страны в
счет долгосрочных кредитов, то есть, по сути дела, бесплатно. Вместе с
этими, госзаказными поставками, в порты уходила Курдюмовская часть. Все
вместе, как единое целое, грузилось на пароходы по одной лицензии -
заметь, по одной! - направлялось к покупателям. Там с пароходов
выгружалось по заранее строго оговоренным накладным точное количество
изделий, а Курдюмовская часть оставалась на борту.
- Ну, и куда она девалась? - перебив, проявил наконец интерес
Смирнов.
- Я полагаю, что где-нибудь в открытом море к пароходу подходило
суденышко, с которого на наш борт прыгал скромный господин и вручал
уполномоченному товарищу документы о переводе солидной суммы на
определенный счет в швейцарском банке. После чего начиналась бойкая
перегрузка изделий с парохода на суденышко.
- Кто же, по-твоему, покупатели? - спросил Смирнов.
- Не трудно догадаться, Саня. Из Мишиного рассказа следует, что по
госзаказу они отправляли изделия в полном комплекте: "земля-земля",
"земля-воздух", "воздух-земля", "воздух-воздух", то есть вооружение как
для пехоты, так и для воздушных сил. А Курдюмовская часть обычно состояла
только из ракет "земля-земля" и "земля-воздух". Следовательно,
формирования, которым предназначался Курдюмовский груз, не имели
