Горского - студия. Следовательно не роща, не лес, а подлесок. Как раз по
Курдюмовскому профилю.
В кабинете их ждал недовольный жизнью Казарян.
- Одного тебя ждем, ведь договорились ровно в шесть, - укорил он
Кузьминского.
- Я Алусю на спектакль отвез и прямо сюда, - невинно объяснил свое
опоздание Виктор.
- Какую еще Алусю? - продолжал задавать вопросы Казарян.
- Алусю из записной книжки Курдюмова, - невинно пояснил Кузьминский.
- С успехом тебя, наш юный друг, - поздравил Смирнов, усаживаясь на
диван.
- С успехом ли? - усомнился Алик, проходя за стол.
- Рассказывай, - распорядился Казарян.
- А что рассказывать-то? - баловался Кузьминский.
- Выход какой-нибудь на него наметился?
- Вход бесплатный, выход - платный, - ни к месту вспомнил Виктор
дурацкое присловие и приступил к изложению: - Ну, конечно же, он и не
любовник ее вовсе, он - хороший знакомый, поклонник ее таланта и женских
статей, но без надежды - ибо не в ее вкусе. А так как отказано, его
желание близости с ней не только не затухает, но и растет с каждым днем...
- Ты ее трахнул? - огорченно перебил многоопытный Казарян.
- Трахнул.
- Это хуже, - констатировал Казарян.
- А что мне было делать? - злобно кинулся Кузьминский на Казаряна.
- Не трахать, - резонно заметил тот.
- Ромка, помолчи, - посоветовал Смирнов. - Пусть расскажет до конца,
после чего мы все, посовещавшись, решим: правильно или не правильно
действовал Кузьминский, спонтанно совокупившись с объектом наблюдения.
- Я серьезно, а тебе шуточки все, Санек. Продолжай, Виктор, -
разрешил Казарян.
- Курдюмов ей звонит регулярно, последний раз по междугороднему - два
дня тому назад, то есть уже тогда, когда ушел под пол. В этот последний
раз он намекал на возможность своего неожиданного появления на
денек-другой, а так - он в длительной и сложной служебной командировке...
- Где? - быстро спросил нетерпеливый Алик.
- Так он ей и сказал. Просил только чтоб регулярно ночевала дома. Вот
пока и все, что удалось из нее ненавязчиво выбить. Как действовать дальше,
Иваныч?
- Ромка все-таки прав. Не надо бы тебе тащить ее в койку...
- Это не я ее тащил, а она меня, - не по-рыцарски оправдался
Кузьминский.
- От обеспокоенного друга Курдюмова она могла что-то скрывать,
ревнивому любовнику же про возможного соперника она будет врать. Ты
устроил себе тяжелую жизнь, Витя: придется тебе каждый вечер,
следовательно, и ночь, проводить у нее.
- Как она в постели, Витя? - болея за него, полюбопытствовал Казарян.
- Да иди ты! - не принял юмора Кузьминский. - Мне же работать надо, я
по ночам работаю...
- Вот и будешь работать по ночам, - успокоил Казарян.
- Где у нее телефон: в комнате или на кухне? - спросил Смирнов.
- На кухне.
- А в комнате телефонная розетка имеется?
- Откуда я знаю?! - возмутился Кузьминский.
- Ты к ней как сыскарь пришел, все должен был замечать. А у телефона
поводок длинный или короткий?
- Короткий, по-моему.
- Значит есть розетка в комнате. Такие девицы очень любят
разговаривать по телефону с комфортом. На кухне не отвлекаясь от приема
пищи, в комнате - лежа. Когда он позвонит, ты, если она возьмет трубку на
кухне, воспитанно переместишься в комнату, если она будет говорить в
комнате, то на кухню. И спокойненько подключишься. Мы тебя гонконгской
трубкой обеспечим. Это очень важно, Витя, это определение местонахождения.
Если он в ближнем Подмосковье, в городках, которые обозначены на карте, то
в тех местах, как правило, автоматики нет, соединяют телефонистки, которые
обычно называют пункт вызова. Ну, а если нет, то будешь делать выводы из
разговора.
- И как долго мне комедию с любовью ломать?
- До упора, Витя. Пока он не позвонит.
Вляпался Витя Кузьминский, ох и вляпался! Он понуро сидел в кресле,
опустив в безнадеге руки меж колен. Трое подчеркнуто сочувственно смотрели
на него, делая вид, что вошли в его положение. Казарян очень серьезно
возвестил:
- Если партия сказала: "надо", комсомольцы отвечают: "есть!"
Кузьминский не отреагировал на его ерничество. Мотнул головой,
отряхнулся, встрепенулся (а что оставалось делать?) и бодро спросил:
- А вы-то сами что-нибудь раскопали?
- Самую-самую малость, - признался Смирнов. - Выявили наиболее
близких к нему соратников по партии, которых следует прижать в первую
очередь. Но нет, нет на них пока серьезной компры. Чтобы прижать
по-настоящему. Во всяком случае, определили места их пребывания, нынешние
контракты и возможные подходы. Технические службы нашего дорогого Игоря
Дмитриевича помогли выяснить, кому принадлежат пятизначные телефоны. Это
первые отделы. Завтра я и Алик попытаемся внаглую скатать на один объект,
у Алика в этом городе знакомый имеется, так что экспедиция у нас на весь
день. Роман берет на себя одного из соратников, он знает его, и слабинки
знает, на которых можно поиграть.
- А я? Что мне завтра делать?
- Тебе задача определена, - напомнил Казарян. - Трахаться. Сегодня,
завтра, послезавтра... Будет трудно, очень трудно, но ты же советский
человек!
11
К профессорскому дому на Ломоносовском Сырцов прибыл как обычно - к
половине восьмого. Знал наверное, что измениться вряд ли что могло за
сутки, но работа есть работа и к тому же, как говорят футболисты, порядок
бьет класс. Обычная черная сыщицкая маета - проверка объекта. Вошел в
пустой притихший подъезд, даже лифт молчал - рано еще для обитателей этого
дома. Пройдя не экономно обширные помещения, спустился на несколько
ступенек к запасному выходу во двор. Здесь все, как вчера, как позавчера,
как месяц тому назад, год, два: площадка перед двустворчатой дверью являла
собой нелепое подобие мавзолея - камень на камень, кирпич на кирпич.
Когда-то очень давно управдом распорядился, видимо, сложить оставшиеся
после ремонта стройматериалы именно здесь. Временно, естественно. И с тех
пор возможность проникнуть кому-либо в дом со двора была равна возможности
барона фон Грюнвальдуса, доблестного рыцаря, взять замок.
Сырцов проехал на лифте до самого верха, трижды выборочно
останавливаясь на казавшихся ему подозрительных этажах. Выходил,
осматривался, прислушивался. Вроде все в порядке. Спустил и вернулся в
автомобиль, который был поставлен так, чтобы видны были все подходы и
подъезды. Затылком приткнулся к углу между сиденьем и боковым стеклом,
одну ногу закинул на сиденье, другой, на полу, поддерживал устойчивое
равновесие - расслабился, чтобы ждать, долго ждать. Сергей Сергеевич
выходил к своему "фольксвагену" не раньше половины десятого. Хотя и
говорится: "Солдат спит - служба идет", Сырцов не позволял себе задремать.
Такие бабки надо отрабатывать добросовестно.
Двинули к продмагам старушки-пенсионерки. Побежали, тряся ранцами, в
школу ребятишки. Мало ребятишек в этом доме. В девять, задолго до начала
занятий, для того, чтобы прогуляться парком, пошли немногочисленные
профессоры. И сразу же за ними - энергичная стая нуворишей, в последнее
время путем обмена и покупки обильно проникших в этот дом. Треск стоял:
нувориши хлопали дверцами лимузинов иностранного производства. С минуты на
минуту должен был появиться работодатель.
Но случилось экстраординарное: первой покинула пенаты молодая
супруга, имевшая обыкновение нежиться в постели до десяти по крайней мере.
Сегодня спортивно-джинсовая Татьяна Вячеславовна страшно деловито
проследовала к "Ситроену" и, сразу же, не разогревая мотор, рванула с
места.
Что ж, поехали. Вывернув на проспект Вернадского, она погнала
"Ситроен" во все тяжкие. Проскочила светофор у Университетского (он еле
успел за ней), на недозволенной здесь скорости помчалась по метромосту. С
мостового горба Сырцов увидел перспективу и успокоился: на спуске
гаишников не было. Благодушествуя, чуть не пропустил ее беспардонный
поворот направо и еще направо - под мост. На ярмарку она что ли? И точно,
на ярмарку. Пристроила "Ситроен" на полупустой еще стоянке и двинулась
вдоль поперечного ряда палаток. Здесь надо вести даму на ногах. Мало ли
что, место весьма бедовое, народец всякий шныряет. Отпустив ее метров на
пятнадцать, Сырцов тронулся вслед.
Каждая палатка, как универмаг: на продажу все - от жвачки до
телевизора. Позевывая от по-осеннему неласковой утренней свежести,
неразогретые дамочки и девицы неодобрительно поглядывали на редких
покупателей и многочисленных зевак из-за немытых стекол.
Татьяна Вячеславовна притормаживала у всех палаток подряд, окидывала
опытным глазом выставленный товар и шла дальше. Дошла до конца ряда и, в
том же ритме обойдя пятачок, двинула внутрь расположенных по линиям
бесчисленных павильонов.
Вот тут-то вести посложней. Обязательно надо ходить следом: в
павильонах служебные выходы. А как не намозолить ей глаза, если в
помещении покупателей раз, два и обчелся? Сырцов старался, очень старался,
даже подустал к концу похода. Татьяна Вячеславовна мило о чем-то
расспрашивала продавцов, улыбалась, кивала головой, соглашалась, то мотала
ею, отрицая некую возможность. В одной из палаток даже за кулисы ненадолго
зашла. Слава Богу, кончилось все.
На стоянке она уселась в "Ситроен". Уселся и Сырцов в "семерку".
Зашелестели стартерами. Сырцов ждал, когда она тронет с места "Ситроен".
Но "Ситроен" с места не тронулся. Неожиданно Татьяна Вячеславовна
выскочила из него и зашагала вдоль автомобильной шеренги. Сначала Сырцов
наблюдал за ней боковым зрением, потом, через зеркало заднего обзора -
наружного и внутреннего. Затем она исчезла в мертвой зоне и вдруг сказала
ему, склонившись к открытому с его стороны окошку "жигуленка":
- Нравишься ты мне, мент. Особенно в этой куртке. Здесь, на ярмарке
купил что ли? - и, не собираясь ждать ответа, приказала: - Поехали к тебе!
Рысью возвратилась к "Ситроену" и, не оглядываясь (знала, что он
следует за ней), понеслась по Вернадского в обратную сторону. За
гостиницей МВД сбросила скорость, скорее всего для того, чтобы не
пропустить нужный дом. Не пропустила, вырулила к его подъезду. Вылезла и -
руки в карманы куртки, ноги на ширине плеч - сурово, как гаишник,
наблюдала за его парковкой. Он молча подошел. Она продолжала приказывать:
- В гости приглашай.
- Прошу, - Сырцов приглашающе указал рукой на двери подъезда.
В прихожей она повесила джинсовую куртку на вешалку и осталась в
фирменной маечке, удачно подчеркивавшей ее кардебалетные стати. Прошла в
комнату, уселась на диван-кровать и оценила квартиру:
- В общем, у тебя ничего. Я думала - хуже, - теперь осмотрела
квартиросъемщика по-настоящему, но сделанных выводов не огласила,
попросила только миролюбиво уже: - Выпить хочется, дорогой мой милиционер.
Что у тебя имеется?
Он стоял в дверях, прислонившись плечом к притолоке. Ответил
однозначно:
- Водка.
- Ну уж! - она решительно встала, порылась в кармане куртки, нашла
ключи и вышла к "Ситроену". Он в окно наблюдал за ней.
Она вернулась с бутылкой "Энесси" и двумя лимонами. Бутылку поставила
на хлипкий журнальный столик, а лимоны протянула Сырцову:
- Порежь потоньше.
Он порезал лимоны и сырку вдобавок, разложил по тарелкам, прихватив
две рюмки, перенес все это из кухни на журнальный столик. Усаживаясь в
кресло, сказал ей на всякий случай:
