распоряжались делами корпорации, так что не могли примириться с подобной
перспективой. Опровергнуть это вам едва ли удастся - в положение дел
посвящены многие.
Вульф сложил пальцы и уронил руку на стол.
- Но не мотивы больше всего меня беспокоили, когда двадцать четыре
часа тому назад вы с мисс Маги уходили из этой комнаты, - до мотивов, как
бы глубоко они ни лежали, можно добраться. Меня беспокоили ключи, и само
собой напрашивалось предположение, что вы одолжили их у мисс Маги не в
воскресенье, а за несколько дней до того, сделали дубликаты и вернули
оригиналы хозяйке. Проверять это предположение не имело бы смысла, если о
речь шла об обычных ключах, но цилиндровые замки - вещь особая, не так уж
их много. Я решил попробовать. Вызвал трех человек, которые от случая к
случаю мне помогают, вручил им эту фотографию и ключи, что вчера получил
от мисс Маги. Фотография была распечатана, с ключей изготовлены дубликаты,
оригиналы того и другого вернулись ко мне. Начали со слесарных мастерских,
находящихся вблизи вашего дома и службы. Немногим более часа тому назад
один из моих людей, мистер Саул Пензер, превратил предположение в
доказанный факт, и я сразу же вам позвонил. В этом, разумеется, самая суть
моего отчета. - Он нажал кнопку, укрепленную на столе. - Отсюда пошла вся
срочность.
Он бросил взгляд на дверь, которая открылась, пропустив Саула и
Артура Уэнгера. Они подошли к столу Вульфа и стали лицом к Эйкену.
- Это мистер Артур Уэнгер. Вы его узнали? - спросил Вульф Эйкена.
Эйкен впился глазами в Уэнгера, потом перевел взгляд на Вульфа.
- Нет, - ответил он, - в первый раз вижу.
- Мистер Уэнгер, это мистер Бенедикт Эйкен. Вы его узнаете?
Слесарь кивнул:
- Я узнал его еще на фотографии. Он самый и есть.
- Где и когда вы его видели раньше?
- Как-то на прошлой неделе он пришел ко мне в мастерскую, принес пару
ключей от цилиндровых замков и попросил сделать дубликаты. Я сделал их при
нем. По-моему, это было в среду, но может, и в четверг. Он врет, что видит
меня в первый раз.
- Насколько вы в этом уверены?
- На все сто процентов. Люди - они все равно что ключи: во многом
похожи, но все разные. В лицах я не так силен, как в ключах, но все-таки
разбираюсь. Гляжу на ключи, но и на лицо поглядеть не забываю.
- Отличная привычка. Пока все, но буду вам признателен, сэр, если вы
сможете задержаться еще на часок.
- Я уже сказал, что смогу.
- Знаю и весьма вам признателен.
Саул тронул Уэнгера за руку, и они вышли. В прихожей они повернули
налево в сторону кухни. Вскоре после звонка Саула Фриц затеял испечь им к
ленчу пирог с курятиной и трюфелями, и тот уже подходил в духовке.
Вульф откинулся на спинку кресла, прикрыл ладонями завитки
подлокотников и произнес:
- Мисс Маги, мистер Эйкен явно обречен. От мистера Йигера вы
переметнулись на его сторону; теперь вам следует переметнуться на свою
собственную. Вы попали в переплет, если его будут судить, вас привлекут в
свидетели. Если вы покажете под присягой, что не давали ему ключей и не
говорили, что в воскресенье придете в тот дом к девяти вечера, вы
совершите клятвопреступление, и это можно будет доказать. Или того хуже -
вам могут предъявить обвинение в соучастии в убийстве. Вы дали ему ключи,
он обзавелся дубликатами и использовал их для того, чтобы проникнуть в дом
и убить человека. Вы дали ему возможность проникнуть туда без риска,
позаботившись о том, чтобы Йигер был один, для чего договорились прийти к
нему на свидание в девять...
- Я не договаривалась! - запротестовала она, и снова слишком громко.
- Он всегда назначал на девять! А мистеру Эйкену я рассказала только
потому...
- Придержите язык! - Эйкен вскочил на ноги и оказался прямо перед
ней. - Один раз он уже обвел вас вокруг пальца, сейчас пытается повторить.
Мы уходим. Я ухожу, и вы уходите вместе со мной!
Я встал. Если б она тоже встала, я бы загородил им выход, но она
осталась в кресле, только откинула голову и взглянула на него снизу вверх.
Такого безжалостного лица я еще не видел.
- Вы дурак, - сказала она. Такого жестокого голоса я еще не слышал. -
Неумелый старый дурак. Я подозревала, что вы его убили, но не хотела
верить. Будь у вас хоть капля мозгов... да хватит вам на меня пялиться!
Он стоял перед ней, и она передвинула кресло, чтобы видеть Вульфа.
- Да, он брал у меня ключи. Объяснил, что хочет посмотреть на
комнату. Продержал их два дня. И я сообщила ему, что пойду туда в
воскресенье к девяти вечера. Я обещала держать его в курсе. В курсе! Я
тоже была дурой. - Ее голос оставался таким же жестоким, но в нем
появилась горечь. - И какой дурой, Господи!
Вульф покачал головой.
- Вы несправедливы к себе, мисс Маги, вы не дура. Скорее, скажем,
гарпия или ламия [персонажи греческой мифологии; гарпии - птицы с женскими
головами, ламия - фантастическое чудовище в образе женщины, пожирающее
детей и пьющее их кровь]. Я вас не осуждаю, всего лишь классифицирую. Фу.
- Он повернулся к Эйкену: - О том, что сделано, - все. Теперь - о том, что
предстоит сделать.
Эйкен снова сел в кресло, обитое красной кожей. Упершись кулаками в
ляжки и сжав зубы, он всем своим видом давал понять, что еще на коне, хотя
понимал, что побит. Зная, что воспоследует - Вульф продиктовал мне
черновой текст письма, - я еще раньше вытащил "марли" из ящика, зарядил и
сунул его в карман. Теперь я понял, что пистолет не понадобится, и сел.
Вульф обратился к Эйкену:
- Я в затруднительном положении. Проще и безопасней всего было бы
позвонить в полицию мистеру Кремеру, чтобы они приехали вас забрать. Но по
условиям, на которых вы наняли меня от имени возглавляемой вами
корпорации, я обязан приложить все усилия для защиты репутации и интересов
указанной корпорации и сохранить в тайне факты и информацию, способные
нанести ущерб доброму имени и престижу корпорации, если законный долг
гражданина и работающего по лицензии частного сыщика не потребует от меня
их раскрытия. Цитирую дословно. Утаить тот факт, что президент корпорации
убил ее руководящего вице-президента, разумеется, невозможно, тут не о чем
говорить. Вы обречены. В свете улик, которыми я уже располагаю, и тех, что
соберет полиция, ваше положение безнадежно.
Он открыл ящик и вытащил отпечатанную на машинке страницу:
- Но не допустить, чтобы публика узнала о существовании верхней
комнаты и о том, что Йигер был с нею связан, - это возможно, и именно на
этом вы настаивали, когда говорили со мной вечером во вторник. Сомневаюсь,
чтобы теперь вас это особенно волновало, но меня волнует. Я хочу, если
получится, выполнить то, что мне было поручено, и с этой целью подготовил
проект документа, чтобы вы его подписали. Послушайте.
Он взял со стола страницу и начал читать:
"Я, Бенедикт Эйкен, пишу и подписываю это заявление после того, как
Ниро Вульф доказал мне всю безнадежность попыток воспрепятствовать
раскрытию совершенного мной злодеяния. Но я пишу по своей воле и желанию,
не по принуждению Ниро Вульфа, а исключительно в силу обстоятельств.
Вечером 8 мая 1960 года я убил Томаса Дж.Йигера выстрелом в голову. Я
доставил его тело на Западную Восемьдесят вторую улицу в Манхэттене и
опустил там в яму. В яме я нашел кусок брезента и накрыл его им, чтобы
тело не обнаружили сразу. Я убил Томаса Дж.Йигера из опасения, что он
вытеснит меня с поста президента "Континентальных пластмасс" и отстранит
от реального руководства деятельностью корпорации. Поскольку на протяжении
последних десяти лет я нес ответственность за развитие и успехи
корпорации, я не мог примириться с подобной перспективой. Я считаю, что
Йигер заслуживал смерти, не сожалею и не раскаиваюсь в содеянном."
Вульф откинулся на спинку кресла.
- Я исключил всяческое упоминание о Марии Перес, так как это не имеет
прямого отношения к делу, потребовало бы долгих объяснений и нет
опасности, что в ее убийстве обвинят невиновного. Со временем полиция
приобщит ее дело к другим нераскрытым. Разумеется, вы вольны править текст
- например, если пожелаете, можете отметить, что сожалеете или
раскаиваетесь, я возражать не стану.
Он поднял страницу:
- Отпечатанное на машинке, это письмо, понятно, никуда не годится.
Такой документ в любом случае должен быть написан собственноручно, дабы
исключить сомнения в подлинности. Поэтому предлагаю вам переписать его на
чистом листе, пометить число и поставить подпись. Прямо сейчас. Кроме
того, напишите на конверте мой адрес и наклейте марку. Мистер Пензер
поедет к почтовому ящику поблизости от вашего особняка и опустит письмо.
После того, как он позвонит и доложит, что письмо отправлено, вы свободны
поступать, как знаете. - Он повернул голову и взглянул на меня: - Не может
так случиться, Арчи, что оно придет уже сегодня?
- Нет, сэр. Завтра утром.
Он повернулся к Эйкену:
- Я, разумеется, не буду долго тянуть и свяжусь с полицией, скажем, в
десять утра. - Он выпрямился. - Я получаю от этого явную выгоду - буду
иметь право требовать от корпорации гонорар; но и для вас выгода не менее
очевидна. Уж безусловно, это лучше альтернативного исхода: немедленного
ареста и заключения, привлечения к суду за убийство, точнее, за два
убийства, обнародования данных о той комнате и усилий - ваших собственных
и ваших коллег - не допустить как раз обнародования; тяжелого судебного
процесса и вероятного смертного приговора. Но даже если вам и сохранят
жизнь, долгие годы тюрьмы в вашем возрасте не сулят ничего хорошего. Я
всего лишь...
- Заткнитесь! - оборвал Эйкен.
Вульф заткнулся. Я подивился на Эйкена: неужели он и вправду посмел,
в его-то положении, подумать, будто сможет вывернуться? Его лицо мне все
сказало. Он оборвал Вульфа не от смелости - от нервов, которые были
натянуты до предела. Нужно отдать ему должное: он не увиливал и не пытался
взять на жалость. Он даже не торговался, вымаливая лишний день или хотя бы
час. Он ничего не сказал - просто протянул руку ладонью вверх. Я встал,
взял страницу и вручил ему, потом достал чистый лист бумаги с конвертом и
тоже отдал ему. Ручка у него была своя, он извлек ее из кармана.
Недрогнувшей рукой он положил лист на столик, что стоял рядом, но, когда
взялся за ручку, пальцы у него задрожали. Он замер на десять секунд, снова
поднес перо к бумаге, и на этот раз рука не подвела.
Вульф глянул на Джулию Маги и произнес голосом таким же жестким,
каким до этого говорила она:
- Ваше присутствие больше не требуется. Ступайте.
Она попробовала было возражать, но он обрезал:
- Нет. Я привык к мерзости, но от вас мне тошно. Убирайтесь. Живо!
Она поднялась и ушла. Эйкен, согнувшись над столиком и закусив губу,
все писал; он, вероятно, не слышал Вульфа и не обратил внимания на ее
уход. Не сомневаюсь, что на его месте я бы вел себя точно так же.
17
В 9:04 утра в субботу я позвонил Вульфу в оранжерею по внутреннему
телефону и сообщил:
- Пришло. Я вскрыл. Звонить Кремеру?
- Нет. Известий не поступало?
- Нет.
В 9:52 утра в субботу я снова позвонил в оранжерею и доложил Вульфу:
- Только что звонил Лон Коэн. С час назад горничная в доме Бенедикта
Эйкена нашла его тело на полу спальни. Он пустил себе пулю в рот. Пистолет
тоже валялся на полу. Подробности тоже пока неизвестны. Звонить Кремеру?
- Да. В одиннадцать.
- Обязательно. Если я в придачу звякну Лону, он этого не забудет.
