- Какой-то он странный, - произнесла Мариэлла.
- По-моему, он ку-ку, - констатировал Ларри.
Головы скрылись. Опасаясь, что они по-прежнему могут смотреть в окно,
я прокрался, прижимаясь к стене, до угла дома, описал большой крюк вокруг
зарослей чего-то вечнозеленого и только тогда двинулся в том же
направлении, что и Дэниел. Но Дэниела уже не было видно. Эта половина
участка была для меня незнакома, и не успел я сообразить, что происходит,
как с треском впечатался в стоявший посреди зеленых дебрей забор.
Пробивать сквозь него дорогу показалось мне занятием слишком шумным,
поэтому я отступил назад и, двинувшись вдоль края зарослей, довольно скоро
набрел на тропинку. Никаких признаков Дэниела. Тропинка привела меня на
небольшой холмик, забравшись на который по аккуратным земляным ступенькам,
я, наконец, увидел его. В тридцати метрах прямо по курсу в заборе имелась
калитка, и он как раз закрывал ее, очевидно, намереваясь пересечь лежавшую
за ней усаженную низенькими деревьями лужайку. Сверток был по-прежнему у
него под мышкой. В действительности, этот сверток интересовал меня куда
больше, чем сам Дэниел. А что, если он бросит его в канализацию? При этой
мысли я прибавил ходу и значительно сократил дистанцию между нами по
сравнению с той, какую использую, занимаясь обычной слежкой. Добравшись до
края лужайки, он остановился, и я нырнул за дерево.
Дэниел стоял на обочине асфальтированной дороги. Судя по потоку
проносившихся мимо машин, это была одна из главных транспортных
магистралей. Вскоре мое предположение подтвердилось: напротив Дэниела
остановился двухэтажный рейсовый автобус, он сел в него и был таков.
Я припустил за автобусом. На углу я затормозил. Это была Марбл-авеню.
Автобус отъехал уже слишком далеко, чтобы можно было различить его номер,
и ни в том, ни в другом направлении на улице не виднелось ни одного такси.
Я шагнул на проезжую часть, повелительно подняв руку, и преградил дорогу
первому попавшемуся автомобилю. К несчастью, в нем оказались две женщины,
каких обычно использует Хелен Хокинсон для показа своих моделей. Но
времени капризничать и выбирать не было. Я прыгнул на заднее сиденье,
махнул у них перед носом лицензией детектива и коротко бросил:
- Полиция. Нужно догнать едущий впереди автобус.
Женщина, сидевшая за рулем, по-детски взвизгнула. Ее подруга сказала:
- Вы не похожи на полицейского. Вылезайте немедленно. Иначе мы
отвезем вас в участок.
- Как вам угодно, мадам. Но пока мы будем сидеть и разговаривать,
самый опасный гангстер Нью-Йорка уйдет от преследования. Он в автобусе.
- О! Он станет стрелять в нас!
- Не станет. Он не вооружен.
- Тогда почему же он опасен?!
- О Боже! - я потянулся к дверной ручке. - Лучше я остановлю машину с
мужчиной за рулем.
В этот момент автомобиль тронулся с места.
- Еще чего, - обиженно произнесла первая женщина. - Я вожу машину
ничуть не хуже любого мужчины.
Это оказалось правдой. Уже через квартал стрелка спидометра добралась
до пятидесяти, и вскоре мы поравнялись с тем автобусом. Вернее, с каким-то
автобусом. Когда он остановился у перекрестка, я попросил ее подъехать
поближе, что она сделала великолепно, и, прикрыв ладонью лицо, стал
рассматривать пассажиров. Дэниел был там!
- Я веду за ним слежку, - объяснил я леди. - По имеющимся данным, он
сейчас направляется на встречу с одним продажным политиком. Как только
попадется свободное такси, можете меня высадить, хоть это и нежелательно,
потому что такси возбудит его подозрение, в то время как машина с двумя
такими приятными и элегантно одетыми женщинами - нет.
Хозяйка машины сурово посмотрела на меня.
- В таком случае, это наш долг, - объявила она.
И она тащилась за этим автобусом добрых три четверти часа через весь
Ривердейл-драйв, затем до Бродвея и дальше, в центр. Чтобы сделать поездку
веселее, я развлекал их байками про гангстеров, похитителей и прочую
нечисть. Когда мы достигли Сорок второй улицы, а Дэниел был все еще в
автобусе, я с отвращением подумал, что он, по всей видимости, направляется
в полицейское управление. Я принялся выискивать способ предотвратить это,
и так замечтался, что чуть не проморгал, когда он выпрыгнул на тротуар на
Тридцать четвертой улице. Расплатившись с леди при помощи "спасибо" и
сердечной улыбки, я вылез из машины и стал продираться сквозь плотную
полуденную толпу шатающихся по магазинам. На какое-то время я потерял его,
но вскоре заметил вновь, шагающим по Тридцать четвертой улице.
На Восьмой авеню он повернул от центра. Я следовал в двадцати метрах
позади.
На Тридцать пятой улице он вновь повернул на запад.
И тут у меня в мозгу зародилась догадка. Естественно! Так вот куда он
направлялся, прямехонько, словно пуля! Когда, по-прежнему бодро шагая, он
пересек Девятую авеню, сомнения рассеялись окончательно. Я сократил
дистанцию. Он начал вглядываться в номера домов, то останавливаясь, то
снова пускаясь в путь. Э, парень, от меня еще никто не уходил - это тебе
говорю я, Арчи Гудвин! У меня мертвая хватка. Я шел по следу этого типа
через весь город, словно бульдог. Через весь Нью-Йорк - до самых дверей
Ниро Вульфа.
5
Когда до дома осталось два квартала, я принялся лихорадочно думать.
Однако все три пришедшие мне в голову варианта, как сделать так,
чтобы Вульф ни о чем не догадался, я отверг. Каждый из них был по-своему
хорош, но ни один не был хорош в достаточной степени. Да и вообще Вульфа
не проведешь, как ни выкручивайся. Поэтому, обогнав Дэниела на последних
метрах пути, я взбежал на крыльцо, отпер дверь своим ключом и, пригласив
его войти, проводил в кабинет.
Вульф хмуро взглянул на нас из-за стола.
- Как поживаете, мистер Хадлстон? Арчи, где тебя носило?
- Зная, сколь неумолимо приближается время обеда, буду краток, -
произнес я. - Но сперва взгляните вот на это. - Я вытащил из карманов и
разложил на столе нож, лопатку и бумажные пакеты.
На лице Дэниела появилось изумленное выражение.
- Что это за ерунда? - спросил Вульф.
- Это не ерунда, - поправил я. - Это инструменты. Минувшей ночью
дождя по-прежнему не было. Поэтому я решил съездить на Ривердейл и взять в
том месте, куда орангутан пролил йод, кусочек дерна для экспертизы.
Очевидно, та же идея пришла в голову мистеру Хадлстону. И он опередил
меня. Дерн у него в газете. Опасаясь, что он может выбросить сверток в
реку, я проследил за ним, и он привел меня сюда. Я рассказал это, потому
что предпочитаю выглядеть скорее нелепым, нежели тупым. Теперь можете
смеяться.
Вульф не смеялся. Он смотрел на Дэниела.
- Мистер Хадлстон, в вашем свертке действительно то, что сказал Арчи?
- Да, - ответил Дэниел. - Я хочу...
- Почему вы пришли с этим ко мне? Химик не я. А вы.
- Я хочу, чтобы все было сделано официально.
- Обратитесь в полицию.
- Ни за что! - вид и тон Дэниела свидетельствовали о решимости. - Там
меня считают обыкновенным докучливым человеком. Допускаю, что так оно и
есть. Но произведи я экспертизу сам, без чьего-либо присутствия, и они...
- А зачем? Не производите. У вас ведь есть коллеги, друзья?
- Я не хотел бы им доверяться.
- А вы уверены, что принесли именно тот кусок дерна, на который попал
йод?
- Совершенно. Об этом свидетельствовали пятна на краю плиты. Для
сравнения я взял еще две пробы по обе стороны от первой.
- Разумно. Кто подкинул вам эту мысль?
- Никто. Она пришла мне в голову сегодня утром, и я немедленно...
- Ах, так? Мои поздравления. Обратитесь в лабораторию Фишера. Вы
слыхали о ней?
- Конечно. - Дэниел залился краской. - Но так случилось, что сейчас у
меня совершенно нет при себе денег. А там дорого.
- Откройте кредит. Под залог состояния вашей сестры. Вы ведь ее
ближайший родственник?
- Никакого состояния не существует. Оставшиеся после Бесс долговые
обязательства значительно превышают стоимость имущества.
Вульф озабоченно поерзал.
- С вашей стороны очень непредусмотрительно не захватить наличных. Не
может же у вас их совсем не быть, черт возьми! Видите ли, сэр, дело вашей
сестры меня нисколько не интересует. Оно меня не касается. А время
обеденное. Следовало бы с вами распрощаться, но вы, похоже, способны
шевелить мозгами, а это явление нынче столь редкое, что его надлежит
поощрять. Арчи, позвони в лабораторию Фишера, спроси мистера Вейнбаха.
Скажи, пусть примет от мистера Хадлстона срочный заказ, а счет отошлет
мне. Я готов принять от вас вексель, сэр.
Дэниел замялся.
- У меня привычка... Я оплачиваю векселя с большим запозданием...
- С этим векселем такого не произойдет. Я позабочусь. Что такое
аргирол?
- Аргирол? Ну... это соединение серебра с белком.
- Он оставляет пятна, похожие на пятна от йода. В нем могут жить
столбнячные палочки?
Дэниел задумался.
- Полагаю, что могут. Он значительно слабее...
Вульф нетерпеливо помотал головой.
- Скажите мистеру Вейнбаху, чтобы проверил его наличие в дерне. - Он
поднялся. - А теперь мне пора обедать.
Разделавшись с телефонным звонком и выпроводив Дэниела с его свертком
за порог, я присоединился к Вульфу в столовой. Поскольку во время еды
всякие разговоры о делах считались недопустимыми, я дождался, пока мы
вернулись в кабинет, и сказал:
- Между прочим, Джанет видела, как он выкапывал дерн, а Мариэлла и
племянник...
- Напрасно стараешься. Меня это не интересует. - Он указал пальцем на
нож и садовую лопатку, которые по-прежнему лежали на столе. - Где ты это
взял?
- Купил.
- Пожалуйста, убери их куда-нибудь. И не вздумай включить в графу
"деловые расходы".
- Тогда я отнесу их в свою комнату.
- Ради Бога. На здоровье. А теперь возьми блокнот. Я продиктую письмо
мистеру Хоену.
Тоном он давал понять: дела Хадлстонов больше не существует. Не
существует для стен этого кабинета, для тебя, для меня.
Нет сомнения, что так бы оно и было, если б не его тщеславие.
Впрочем, возможно, тщеславие тут ни при чем, и он позволил братцу Дэниелу
вновь нарушить свой покой, только чтобы напомнить, что не советует
затягивать с оплатой векселя. Так или иначе, но когда некоторое время
спустя, около семи, Дэниел опять появился у нас на крыльце, Фрицу было
сказано проводить его в кабинет. С первого же взгляда - по глазам, по
выпяченной челюсти - я понял: у Дэниела есть новости. Он подошел строевым
шагом к столу Вульфа и объявил:
- Моя сестра была убита.
Затем достал из кармана конверт, суетясь, дрожащими пальцами вынул из
него и развернул листок бумаги. Он покачнулся, ухватился за край стола,
поискал глазами кресло и сел.
- Кажется, я немного ослаб от волнения, - виновато произнес он. -
Вдобавок я сегодня позавтракал одним яблоком и с тех пор ничего не ел.
Если на свете существовала фраза, способная удержать в этот момент
Вульфа от совета обратиться в полицию и просьбы выставить назойливого
посетителя вон, то Дэниел произнес ее. Единственным человеком, которому в
этом доме никогда не указывали на дверь, был человек с пустым желудком.
Вульф насупился, взглянул на Дэниела - не с симпатией, с негодованием! -
нажал кнопку и, когда на пороге появился Фриц, спросил:
- Как долго еще ждать суп?
- Он почти готов, сэр. Грибы на подходе.
- Принеси кастрюльку супа, хлебцы, брынзу и горячий чай.
Дэниел попытался протестовать, но Вульф не пожелал даже слушать. Он
издал глубокий вздох, откинулся на спинку кресла и закрыл глаза. Человек,
