Рекс СТАУТ
С ПРИСКОРБИЕМ ИЗВЕЩАЕМ
1
Встреча с Бесс Хадлстон была не первой.
Как-то раз вечером, года два назад, она позвонила и сказала, что ей
надо поговорить с Ниро Вульфом, а когда Вульф взял трубку, кротким голосом
попросила его приехать к ней на Ривердейл для деловой встречи.
Естественно, он осадил ее. Во-первых, если он и выбирался из дома, то
только к старому другу или хорошему повару, а во-вторых, то, что
какой-либо мужчина или женщина могли этого не знать, было серьезным уколом
для его тщеславия.
Не прошло и часа, как она сама появилась в его офисе - комнате,
которую он использовал в качестве кабинета в своем старом доме на Западной
Тридцать пятой улице возле набережной, - за чем последовали
пренеприятнейшие пятнадцать минут.
Я никогда не видел его взбешенным до такой степени. Лично мне
предложение показалось заманчивым. Она пообещала ему две тысячи долларов,
если он придет на праздник, который она устраивала для миссис Какой-то, и
будет сыщиком в игре в убийство. Она также предложила пятьсот долларов
мне, если я приду с Вульфом и буду работать на подхвате. Видели бы вы, как
он оскорбился! Можно было подумать, что он Наполеон, а она попросила его
развернуть войско оловянных солдатиков в детской.
Когда она ушла, я осудил его позицию. В конце концов, она была почти
так же знаменита, как он, - самая удачливая в Нью-Йорке устроительница
праздников для представителей высшего общества. Сочетание талантов таких
двух мастеров своего дела, как он и она, оставило бы о себе долгую память,
не говоря уже о том, сколько радости доставили бы мне эти пять сотен
зелененьких. Но он только надулся.
Описанные события имели место два года назад. И вот, жарким
августовским утром (особенно жарким в силу отсутствия в нашем доме
кондиционера, так как Вульф не доверял технике), она позвонила и попросила
его безотлагательно приехать к ней на Ривердейл.
Вульф подал мне знак отделаться от назойливой клиентки и повесил
трубку. Немного позже, когда он удалился в кухню, чтобы
проконсультироваться с Фрицем относительно какой-то проблемы, возникшей у
них в связи с приготовлением ленча, я отыскал в справочнике номер ее
телефона и перезвонил.
Прошел почти месяц с тех пор, как мы покончили с делом Нойхема, в
доме было скучно, как в склепе, так что даже выслеживание мальчонки из
прачечной, заподозренного в краже бутылки шипучки, стало бы для меня
желанным занятием. Поэтому я перезвонил Бесс Хадлстон и сказал, что если
она обдумывает возможность визита к нам на Западную Тридцать пятую улицу,
то я хотел бы напомнить, что Вульф занят наверху своими орхидеями утром с
девяти до одиннадцати и с четырех до шести после полудня, но в любое
другое время он будет рад ее видеть.
Однако должен признаться, что Вульф не особенно обрадовался, когда в
три часа того же дня я ввел ее к нему в кабинет. Он даже не извинился, что
не поднялся из своего кресла поздороваться с ней, хотя, надо заметить, ни
один здравомыслящий человек, взглянув на его габариты, не стал бы ожидать
от него подобной попытки.
- А, так это вы предлагали мне однажды деньги, приглашая меня на роль
клоуна? - проворчал он обиженно.
Бесс Хадлстон уселась в пододвинутое мной красное кожаное кресло,
достала из большой зеленой сумки носовой платок и вытерла им лоб и шею.
Она принадлежала к числу тех людей, которые мало похожи на свои фотографии
в газетах, потому что самым примечательным в ее внешности были глаза, и
эти глаза, стоило в них взглянуть, заставляли вас забыть обо всем
остальном. Они были черными, искрящимися и производили впечатление, будто
она смотрит на вас даже тогда, когда на самом деле этого быть не могло.
Глаза делали ее моложе своего возраста - вероятно сорока семи или сорока
восьми лет.
- Боже, как здесь жарко, - произнесла она. - Странно, что вы почти не
потеете. Я очень тороплюсь, так как должна еще увидеться с мэром по поводу
сценария шествия, устроительство которого он хочет мне поручить, и поэтому
не имею возможности пускаться с вами в пререкания, но ваше заявление,
будто я собиралась покуситься на вашу честь, - совершеннейшая глупость.
Да, глупость! С вами в роли сыщика получился бы чудеснейший праздник. А
так мне пришлось раздобыть полицейского инспектора, но он только и делал,
что хрюкал. Вот так! - и она хрюкнула.
- Если вы пришли, мадам, для того, чтобы...
- Нет, не для того. На этот раз вы мне нужны не для праздника. К
сожалению. Дело в том, что кто-то пытается меня погубить.
- Погубить вас? В каком смысле? Физически, в финансовых делах...
- Просто погубить. Вам известно, чем я занимаюсь. Я организую
праздники для...
- Я в курсе, - оборвал ее Вульф.
- Тем лучше. Мои клиенты - люди влиятельные и богатые. По крайней
мере они себя таковыми считают, и, не вдаваясь в детали, скажу, что для
меня важно поддерживать с ними хорошие отношения. Поэтому вы можете себе
представить, какой бывает эффект, когда... Подождите, я вам сейчас
покажу...
Она открыла сумочку и принялась в ней рыться, словно терьер. На пол
упал листок плотной бумаги, и я было поднялся, чтобы вернуть его ей, но
она лишь скользнула по нему взглядом и произнесла:
- Не беспокойтесь, в мусорное ведро. - И я, распорядившись им, как
было указано, вернулся на свое место.
Наконец Бесс протянула Вульфу конверт.
- Взгляните, что вы об этом думаете? - сказала она.
Вульф осмотрел конверт с обеих сторон, вынул из него листок бумаги,
прочитал и передал мне.
- Это конфиденциально, - встрепенулась Бесс Хадлстон.
- Мистер Гудвин нам не помешает, - сухо произнес Вульф.
Я обследовал предложенные экспонаты. Конверт с маркой и почтовым
штемпелем был разрезан по краю. Адрес написан на пишущей машинке:
Миссис Джервис Хоррокс
902 Восточная Семьдесят четвертая улица
Нью-Йорк
На листке бумаги имелась надпись, также машинописная:
"Что побудило доктора Брейди неправильно выписать лекарство для Вашей
дочери? Невежество? А может, что-то еще? Спросите Бесс Хадлстон. Если
захочет, она расскажет Вам, как рассказала мне."
Подпись отсутствовала. Я вернул листок и конверт Вульфу.
Бесс Хадлстон вновь отерла лоб и шею носовым платком.
- Это письмо не единственное, - произнесла она, глядя на Вульфа
глазами, которые, как мне казалось, смотрели на меня. - Было и другое, но,
к сожалению, у меня его нет. Это, как вы видите, было отправлено во
вторник, 12 августа, то есть шесть дней назад. А то, другое, днем раньше.
Оно было тоже отпечатано на машинке. Я его видела. Его послали одному
очень богатому и известному человеку, и в нем содержалось дословно
следующее: "Где и с кем ваша жена бывает по вечерам? Ответ окажется для
вас крайне неожиданным. За более подробной информацией рекомендую
обратиться к Бесс Хадлстон". Тот человек показал мне письмо. Его жена -
одна из моих самых близких подруг.
- Позвольте. - Вульф направил на нее указательный палец. - Вы пришли,
чтобы со мной совещаться или чтобы нанять меня?
- Я нанимаю вас, - ответила она. - Нанимаю, чтобы вы выяснили, кто
распространяет подобные вещи.
- Дело довольно сложное, никаких гарантий. Пожалуй, приняться за него
меня может заставить только алчность.
- Ну, конечно! - нетерпеливо воскликнула Бесс Хадлстон. - Я и сама
умею заламывать цены. И сейчас я готова к тому, что буду выжата как лимон.
В противном случае, что со мной станет, если все это не прекратится и как
можно скорее?
- Замечательно. Арчи, блокнот!
Я достал блокнот и принялся за дело. Пока она выкладывала мне факты,
Вульф позвонил, чтобы принесли пива, и теперь сидел, откинувшись в кресле
и закрыв глаза. Впрочем, когда она рассказывала мне о бумаге и пишущей
машинке, один глаз он все-таки приоткрыл. Дело в том, что бумага и
конверты обоих анонимных писем, сообщила она, были точно такими же, какие
использовались для деловой переписки девушкой по имени Джанет Николс,
которая работала у нее ассистенткой по организации праздников, причем и
письма, и конверты были отпечатаны на машинке, принадлежавшей ей самой,
Бесс Хадлстон. Машинка эта находилась в ведении другой девушки, Мариэллы
Тиммс, работавшей у нее секретаршей. Конечно, при сравнении Бесс Хадлстон
микроскопом не пользовалась, но для неискушенного взгляда шрифт машинки и
писем казался совершенно одинаковым. Обе девушки жили в ее доме на
Ривердейл, и большая коробка с бумагой, конвертами и прочими канцелярскими
принадлежностями хранилась в комнате Джанет Николс.
Следовательно, если это не одна из девушек... А может быть, это
действительно одна из девушек? "Факты, Арчи!" - проворчал Вульф. Слуги?
Нет, их не стоит принимать во внимание, сказала Бесс. Ни один слуга у нее
долго не задерживался, а значит, ни один не мог успеть проникнуться к ней
достаточной ненавистью. Услышав эту фразу, я понимающе кивнул, так как
читал в газетах и журнальных статьях об аллигаторах, медведях и других
беспокойных обитателях ее дома. Жил ли в доме кто-нибудь еще? Да,
племянник, Лоренс Хадлстон, также получавший жалованье как ассистент, но,
согласно мнению тетушки Бесс, никоим образом не попадавший под подозрение.
Больше никого? Нет, больше никого. Лица, достаточно близкие к дому, чтобы
иметь доступ к пишущей машинке и канцелярским принадлежностям Джанет
Николс?
Конечно! Такую возможность имели многие.
Вульф непочтительно хмыкнул. На всякий случай я спросил, как насчет
достоверности содержавшейся в анонимках информации. Как насчет неверно
назначенного лекарства и вечеров в сомнительном обществе? Черные глаза
Бесс Хадлстон впились в меня. Нет, об этих вещах ей ничего не известно. И
вообще, какое это имеет отношение к делу? Какой-то негодяй пытается
погубить ее доброе имя, распространяя о ней по городу неприглядные слухи,
а ее еще, видите ли, спрашивают, правда ли то, что в них говорится. Какая
наглость! Хорошо, сказал я, давайте забудем о миссис Толстый Кошелек и о
том, где она проводит свои вечера. Пусть на бейсболе. Но ответьте хотя бы,
есть ли у миссис Джервис Хоррокс дочь, была ли она больна и лечил ли ее
доктор Брейди? Да, нервно ответила Бесс, у миссис Хоррокс была дочь. Она
умерла всего месяц назад, и доктор Брейди наблюдал ее во время болезни. От
чего она умерла? От столбняка. Как она им заразилась? Расцарапав руку о
гвоздь в конюшне школы верховой езды.
- От столбняка не бывает неправильных лекарств... - проворчал Вульф.
- Да, это было ужасно, но к делу не имеет никакого отношения, -
перебила Бесс Хадлстон. - Ой, я, кажется, опаздываю на встречу с мэром!
Понимаете, все ведь предельно просто. Кто-то захотел меня погубить и
избрал для этого такой мерзкий и грязный способ, как клевета. Это
необходимо прекратить, и если ваши умственные способности соответствуют
вашим гонорарам, вы сумеете это сделать. Кроме того, я ведь готова назвать
вам имя человека, который всем этим занимается.
Глаза Вульфа широко раскрылись.
- Как?! Вы знаете, кто это?
- Знаю. Или во всяком случае думаю, что знаю.
- Тогда какого черта, мадам, вы меня беспокоите?
- Потому что я не могу этого доказать. А сама она все отрицает.
- Похоже, - Вульф метнул в нее испепеляющий взгляд, - вы менее
разумны, чем кажетесь, раз додумались обвинять человека, не имея
доказательств.
