Им с самого начала пришлось лгать и лгать, так что в
последующие десятилетия ложь стала в стране законом жизни и тем
самым дополнительно сверх всяких мер развратила население
нравственно и морально. Ложь была нужна большевикам и состояла в
том, что диктатура группы революционеров-экстремистов выдавалась за
диктатуру пролетариата, в том, что группа экстремистов-
полуинтеллигентов провозгласила себя авангардом рабочего класса и
крестьянства, в том, что ограбление страны выдавалось за заботу о благе
народа, что невиданное порабощение людей выдавалось за невиданную
свободу, что обнищание населения выдавалось за процветание...
На самом деле, имея целью не процветание своего государства и
народа, а призрачную и утопическую мировую революцию, мировую
коммунистическую систему, большевики использовали порабощенную,
изнасилованную страну лишь как источник средств и ресурсов к
осуществлению утопической идеи. На протяжении десятилетий шло
разграбление богатейшей страны, шло поспешное варварское сведение
лесов, происходил поспешный варварский сплав древесины по всем
рекам, текущим на север, что приводило как к гибели древесины (топляк),
так и к гибели рек, дно которых выстлано топляком во много слоев, шло
хищническое опустошение недр, выкачивание из них нефти, газа, золота,
якутских алмазов, уральских самоцветов, редких руд, серебра, шло
выкачивание из наших лесов пушнины, а из рек благородных рыб, и все
на продажу, все мимо коренного населения, шло маниакальное создание
гигантских водохранилищ (водогноилищ), что вело к затоплению
миллионов гектаров плодородных лугов и полей, шло погубление
уникальных на земном шаре воронежских черноземов, отравление
уникального Байкала, полное погубление Аральского моря, погубление в
Казахстане, на Алтае, в Хакасии до 30 миллионов [гектаров] травоносных
пастбищных степей (целина).
Дело в том, что Россия, народы, населяющие Россию, вернее,
благополучие и благосостояние этих народов или хотя бы спокойное
существование их никогда не были целью большевиков. Они
рассматривали Россию только как средство для удовлетворения своих
политических (утопических) амбиций, только как плацдарм для
совершения мировой революции и создания всемирной
коммунистической системы.
В одной из своих ранних речей Лев Давыдович Троцкий
произнес, что Россия как таковая их не интересует, что Россия для них -
это только охапка дров (по другой редакции - охапка хвороста), которую
они подбросят в костер мировой революции.
У них был очень точный рецепт власти, принуждения к труду и
ограбления народа. Учет и распределение. Все, что есть в государстве,
сосредоточить в своих руках, а потом распределять по своему
усмотрению. Это и есть принуждение, это и есть власть.
Проводя в жизнь эту дьявольскую идею, большевики уже в 1919
году начали выкачивать весь хлеб из деревни, чем вызвали, с одной
стороны, голод и людоедство, поголовную детскую смертность, а с
другой стороны, множество крестьянских восстаний, которые топились в
крови. Тем не менее Ленин оказался прав: благодаря хлебной монополии
и распределению большевикам удалось удержаться у власти. Тогда Ленин
и произнес эту в общем-то саморазоблачающую фразу: "Мы Россию
завоевали, теперь нам надо научиться Россией управлять".
Мог бы возникнуть вопрос: "Но если вы не умеете управлять
страной, зачем же вы ее захватили?"
В 1921 году, на съезде РКП(б) в докладе по хозяйственным
вопросам (доклад по политическим вопросам делал сам Ленин) Лев
Давыдович Троцкий говорил приблизительно следующее (существует
опубликованный в 30-е годы стенографический отчет об этом съезде):
"С бродячей Русью мы должны покончить. Мы будем создавать
трудовые армии, легко мобилизуемые, легко перебрасываемые с места на
место. Труд будет поощряться куском хлеба, неподчинение и
недисциплинированность караться тюрьмой и смертью. А чтобы
принуждение было менее тягостным, мы должны быть четкими в
обеспечении инструментом, инвентарем..."
Эта идея о трудовых армиях приобрела в конце концов очертания
и облик лагерей тридцатых-сороковых годов.
Нужно различать лагеря 1918, 1919-1921 годов, вплоть до 30-х и
лагеря после тридцатых годов. Ранние (назовем их так) лагеря, начиная с
"Соловков" (СЛОН-Соловецкий лагерь особого назначения),
устраивались с узкой целью уничтожения людей. Они потому и
назывались концентрационными. Концентрировалась в одном месте
определенная часть населения: духовенство, земство, интеллигенция,
офицерство, дворянство, купечество... В лагере эти люди непрерывно
уничтожались, и непрерывно же везли все новых и новых людей.
Конечно, и в трудовых лагерях 30-х годов люди тоже мерли как
мухи, но все же цель истребления людей была там на втором месте, на
первом же месте была работа. Это они, заключенные, построили
Беломорканал, канал Москва-Волга, канал Волгодон, город Ухту с ее
нефтепромыслами, город Воркуту с ее угольными шахтами, город
Норильск, с его металлургией. Город Новокузнецк, Турксиб и другие
железные дороги. Это они работали на золотых приисках, на урановых и
других рудниках и вообще на всех стройках Сибири и Заполярья. Это они
круглогодично валили лес и сплавляли его по рекам...
Производительность труда у них была не столь высока, как если
бы это был свободный труд, но ведь это был труд фактически
бесплатный, за пайку хлеба и за блюдо лагерной жидкой похлебки.
Государство все равно не оставалось внакладе. Если не считать, конечно,
людскую убыль. Но о количестве населения большевики, захватившие
страну, не заботились. Они правильно считали, что чего-чего, а людей в
России на их век хватит. А может быть, даже была и такая задняя мысль:
чем меньше будет населения, тем лучше. Ведь самих-то их было
относительно мало.
В то время, когда арестовывали людей (не партийную элиту,
которая арестовывалась из других соображений, да и сколько там было
этой партийной элиты, она исчислялась тысячами, в то время как
трудовые армии-лагеря исчислялись десятками миллионов заключенных),
итак, когда в то время арестовывали людей, другие, еще не арестованные
люди спрашивали сами себя: за что? Да ни за что. Просто там, в
сибирских лагерях, нужны были рабочие руки.
У Сергея Воронина, писателя из Ленинграда, есть
автобиографическая повесть о том, как он находился в лагере. Он там,
будучи тоже заключенным, возглавлял пожарную лагерную команду. И
вот ему понадобились два специалиста-пожарника. Прежние, очевидно,
умерли. Он, по существующим правилам, написал заявку, и через две-три
недели прибыли в его команду два специалиста-пожарника. И тогда
Сергея Алексеевича осенило: да ведь их арестовали где-то там в
Воронеже или в Астрахани по его заявке! Не потому что они в чем-то
виноваты, а потому что понадобились лагерю два пожарника.
Для строительства железных дорог, каналов ("великие стройки
коммунизма"), городских домов (Солженицын, будучи заключенным,
строил дом в Москве), самолетов (Туполев, авиаконструктор, и все его
конструкторское бюро работали в заключении), таежных и заполярных
городов, в рудниках и на лесоповале работали трудовые армии,
принявшие форму лагерей. Но - крестьянство? Крестьяне ведь должны
трудиться не в тайге и не в тундре, а тут же, на своей земле, в своих
бесчисленных деревнях и селах. Для крестьян была найдена особая,
изощренная форма порабощения и принуждения к бесплатному труду:
коллективизация и колхозы.
Академик В. А. Тихонов в своем предисловии к роману Бориса
Можаева "Мужики и бабы" пишет о коллективизации:
"Речь шла фактически о хлебе. Более 80 процентов валового
урожая, три четверти всего товарного хлеба в те времена... давал уже
середняк (то есть зажиточный крестьянин). В выступлениях И. В. Сталина
того времени можно четко проследить логику его политики по
отношению к крестьянству, которую он и не считал нужным вуалировать:
стране нужен хлеб; этот хлеб теперь у среднего крестьянина. Крестьянин
согласен отдать хлеб только в обмен на промышленные товары, которых
у государства нет. Чтобы их иметь, надо развивать промышленность, а
для этого нужен хлеб. Замкнутый круг! И надо разорвать его. Как? Мы не
можем за бесценок взять хлеб у крестьянина, но... можем взять его у
колхоза. Значит, надо немедля объединить крестьян в колхозы, а по
отношению к тем, кто сопротивляется, применить антикулацкие законы,
для чего подвести зажиточных крестьян под категорию кулака... Нельзя
забыть, каких жертв - социальных, психологических и человеческих это
стоило". (ТИХОНОВ В.А., академик ВАСХНИЛ. Журнал "Дон", № 1,
1987, стр. 20-21.)
Академик прав: главная цель у государства была - бесплатно
отбирать у крестьян весь хлеб и распоряжаться им по своему усмотрению.
Хлопотно и неудобно отбирать хлеб у каждого крестьянина, уж очень
очевидным было бы ограбление крестьян, другое дело - колхоз.
Крестьянин (колхозник) уже психологически не считал колхозный хлеб
своим, а значит, не столь болезненно-жалко было с ним расставаться.
Придумали даже "первую заповедь", по которой сначала немедленно
после уборки урожая хлеб нужно везти и сдавать государству. Придумали
"Красные обозы", и вот свой же родной хлеб, выращенный на родной
земле, с красными флагами (а кое-где и с музыкой) увозили из колхоза на
ссыпные пункты. И никто не видел, что тут не праздник, не торжество, но
самое очевидное издевательство.
Заметим, что платило государство колхозам за зерно 70 копеек за
центнер, то есть за сто килограммов. Молоко вообще сдавали бесплатно.
Где-то, кем-то было решено, что от каждой крестьянской коровы надо
отдать 412 литров молока. И вот бабы, идя с "полден", то есть из
пасущегося стада, где они доили своих коров, шли с полными ведрами
парного молока туда, где в центре села стоял с металлическими бидонами
"сливач", и сливали в эти фляги все свое молоко. Он увозил его на
молокозавод, там из молока откачивали сливки, а жиденькую, синенькую
водичку возвращали в село и раздавали колхозникам. Называлась эта
водичка "обрат". То, что возвратилось обратно.
Были годы, когда колхозникам в нечерноземной полосе (а это
большая часть России) выдавали за их работу на колхозных полях по 3-5
копеек в день.
Конечно, устроители колхозов (не будем уж говорить о том, что
пришлось уничтожить 10 процентов крестьян - шесть миллионов
крестьянских хозяйств, около пятнадцати миллионов человек, - чтобы
остальные пошли в колхозы, не будем этого касаться, это особая тема),
конечно, устроители колхозов догадывались, что производительность
земледелия резко упадет. Что из того? Пусть меньше, но зато ведь
совершенно бесплатно!
А чтобы колхозники не разбегались от бесплатного,
унизительного труда, не за совесть, а за страх, у них были отобраны
паспорта (их вернули только в семидесятые годы).
Западному человеку может быть непонятна эта история с
паспортами. В других странах паспорт вроде как бы и не нужен, разве что
поехать в другую страну.
Революционеры-экстремисты в своей дореволюционной
пропаганде тоже считали паспорт орудием насилия и порождением
ненавистного царского режима. Однако, захватив власть, они первым
делом ввели обязательные паспорта. А как же осуществлять учет и
контроль? Более того, они ввели понятие, которого нет ни в одной стране
мира, - прописка. Каждый человек обязан (это существует и до сих пор)
жить только там, где он прописан, не имея права менять место
жительства. Ну, вот. А у крестьян паспорта отобрали. Казалось бы, это -
свобода. Но без паспорта в нашей стране нельзя ни устроиться в
гостинице, ни - главное - устроиться на работу. Человек без паспорта
- это человек без каких бы то ни было прав. Чтобы закончить с этой
"паспортной" темой, напомним, что и в самые беспаспортные времена
колхозники ухитрялись исчезать из деревни. Было два основных способа:
подкупить председателя колхоза ("за бутылку"), чтобы он выдал справку
на получение паспорта, и, во-вторых, деревенские парни, отслужив в
армии, получали паспорта и в колхоз уже не возвращались. В
семидесятые годы паспорта были разрешены, но к этому времени деревня
