человек.
Наташа попросила утром Сашу поискать в столе у Мамина свое свидетельство о
рождении.
- Есть такое, есть... - ухмыльнулся Саша, занавесив ресницами глаза, как дождем
окно. - Поцелуешь?
- Я его в щеку... - не глядя на Андрея, прошелестела Наташа. А он верил и не
верил. Он же видел, какой счастливой и возбужденной она входила в бывшую
свою квартиру. И как потом с Сашей, соприкасаясь коленями, смотрела
телевизор...
Саша выдвинул ящичек стола - там покоилась красная кожаная папка с гербом
России, а в папке вместе со свидетельством о рождении лежали два готовых
паспорта Наташи: один - русский, общегражданский, другой - заграничный.
- Вот!.. - Шмыгая носом, Наташа вынула их из сумочки и протянула Андрею.
Андрей раскрыл новые корочки. И сразу стало понятно, почему Наташа не сразу
показала их. Паспорта были выданы... на имя Маминой. Маминой Натальи
Игнатьевны. Фотокарточки были, понятно, ее - нежное маленькое личико смотрит
в мир.
- Он держит в руке высоко: " Поцелуешь - отдам." Но я только в щеку... - снова
объясняла новоявленная "вдова". - И все, и я ушла, сказала, что к адвокату.
"Ну и сила...- поражался Андрей, листая новые документы. - Вот хватка у
покойничка! Как он ее! Но зачем?! Готовился жить сто лет?.. А если что - передать
ее племянничку?"
- Там еще красную "ксиву" я прихватила! - засмеялась Наташа. - Пустая. Вдруг
пригодится.
- Зачем?.. - пренебрежительно дернул щекой Андрей. Но глянул. "Спортивное
общество "Труд". Хотел швырнуть в угол - машинально сунул в карман.
- Но к адвокату я одна боюсь, - сказала Наташа. И подняла со стола трубку
Концевича. - Номер мне дали. - Потыкала алыми ногтями в кнопки и удивленно
вскинула бровки.
- Что такое? - Андрей перехватил трубку с антенной. Женский голос повторил:
"Ваш номер не может быть подключен к континентальной линии...." Значит,
кончилась халява. - Пойдем на улицу.
Они позвонили из стеклянной будки телефон-автомата, и через полчаса были в
старом двухэтажном доме, окрашенном в ядовито желтый цвет. Говорят, эти дома
когда-то строились пленными японцами.
Однако на внешних дверях висела современная коробка домофона. И лишь после
переговоров Наташи с Арсением Борисовичем они смогли подняться на второй
этаж.
На пороге их встретил высокий, сутулый, с неестественной многозубой, прямо-
таки счастливой улыбкой старикан в халате, за ним на полу сидела, свесив
красный язык, огромная, курчавая, как два обнявшихся Карла Маркса, кавказская
овчарка. Квартира вокруг блистала всякого рода электронной техникой, под
потолком висела люстра Чижевского, воздух был как в саду после веселой грозы.
- Садитесь, друзья, - радушно ворковал юрист. - Кофе? Коньяк? Молодому
человеку - коньяк, вижу по глазам. А вам...
- Мне воды, - буркнула Наташа. Странно, она вела себя здесь весьма уверенно. И
Андрей подумал, что, может, он зря и пошел с ней.
- Итак... - начал человек Мамина, принеся и бросив на круглый низенький столик
несколько прозрачных папочек с бумагами. - Я был у ВП и адвокатом, и кем
угодно... Люди гибнут за металл, но он не такой. "Вы знаете, каким он парнем
был"... - напел старик, раскладывая перед Наташей, как пасьянс, документы и
продолжая балагурить, посверкивая при этом маленькими в красных веках
глазками. - Мы браним себя только для того, чтобы нас похвалили. Кто сказал?
Ларошфуко. А кто мне напомнил? Золотой был человек. - И продолжал,
обращаясь к Андрею. - Я и сам кое-что помню, молодой человек. Винсо ин боно
малум... Победи зло добром. Не надо озлобляться, дети... и все само придет в руки.
Я лично прожил большую жизнь, ничего уже не боюсь. А это все - телефон, в том
числе сотовый... тревожную кнопку, которая соединена прямо с милицией, я держу
лишь для того, чтобы уважали... Тем более, что все - и "синие", и "белые" на мне
замкнуты... меня никто не тронет.
Наконец, он и сам сел. И посмотрел на Наташу:
- Ну-с? Прочитали? - И снова повернул голову с театрально оскаленной улыбкой к
Андрею. - Вам показать не имею права, но поскольку вы ее друг, объясню на
пальцах. Все деньги завещаны племяннику Валерия Петровича, Александру
Ивкину, а уважаемой даме завещана квартира, но при условии, что она там
пропишет его. То-есть, как теперь выражаются в демократическом государстве -
зарегистрирует. И вовсе не оговаривается, кого еще она может прописать... если
угодно, и вас, и меня, хе-хе... но его - обязательно.
"Что за садистская месть?" - подумал Андрей.
- Понимаю. Они могут потом и разменяться. Тем более что квартира двести сорок
метров... Но чтобы ты, Дюймовочка... - он звал тебя Дюймовочкой за глаза,
знаешь?.. чтобы ты была спокойна, и племянник твой не может прописаться без
тебя. Так что дружным коллективом... - Он сложил бумаги в папочки.
Андрей и Наташа поднялись, собака в углу зарычала. Хозяин удивленно глянул,
чмокнул губами - желтоглазый зверь отвернулся.
- У вас совсем нет денег? - улыбался старик.
- Были, - ответила Наташа. - Но я не знаю, отдадут ли мне их... - Она вынуждена
была рассказать знающему человеку, как зашла в сберкассу, а работница унесла
сиреневую книжку к заведующей.
- Оттого, что он умер или оттого, что у вас теперь другая фамилия, ничего не
меняется. Уголовного дела нет... и даже если бы, - он осклабился. - Дареное не
возвращают. Если только он сам не отозвал деньги со счета... при его связях все
было возможно... Вы не бойтесь, идите туда. - И увидев, как нерешительно мнется
Наташа, царственно произнес. - Хорошо, я позвоню заведующей.
Наташа и Андрей вышли на улицу. "Вот это связи! Вот это система... - думал
Андрей про умершего Мамина. - Хоть и нет человека, а есть он. Деньги
продолжают работать. Если умирает музыкант - остается его работа на дисках и
пленках... но это лишь в США или еще где наследники могут что-то получить,
дивиденды со славы... У нас, наверно, даже вдова Высоцкого бедна, как сельская
учительница, хотя вся Россия поет его песни..."
Наташа решила немедленно, сейчас же идти в сберкассу - чтобы узнать все про
себя до конца. Упрямая, удивился Андрей, надо же.
За стеклом с надписью "КОНТРОЛЕР" сидела бледная девица с жемчугами на шее
и золотым браслетом на руке. Наташа покачала головой - Андрей понял, что это -
не та. Но надо же было как-то объясниться. Наташа достала паспорт, протянула:
- На днях заходила со сберкнижкой... но мне стало дурно, я ушла. Там переводы
моего мужа на предъявителя. Где-то книжечка осталась, не спросите?
- Что?.. - Девица смотрела непонятными, как у рыбы, глазами на вошедших. -
Никаких книжечек тут никто не оставляет. И по паспортам денег мы не выдаем.
- Идем в милицию, - громко сказал Андрей. - Если ей фамилия Мамин ничего не
говорит...
- Вы - Мамина?.. - перекосилась от страха девица и вскочила. - Я же не знала!
Мамина? Я сейчас...
Андрей почувствовал себя в полной мере сутенером. Приблудным негодяем возле
нарядно одетой уворованной им женщины.
Из двери выкатилась полная чернобровая, как Брежнев, женщина, она держала в
руке сиреневую книжечку Наташи. Мигом отыскала глазами Наташу за прилавком:
- Вы?.. - и тихим голосом, стоя спиной к своей работнице, проворковала. -
Кысанка моя... деньги возвратили на его счет в банк, когда вас, вы... чтобы не
воспользовались нехорошие люди... Уже прописались? Эти деньги лежат для вас
там... Знаете - банк "Русский спорт"? Как только пропишетесь, можете зайти и
взять. Книжечку покажете - они поймут. - Заведующая улыбнулась краешками
мясистого рта. - Счастливо, кысанька.
Андрей и Наташа вышли на улицу, спотыкаясь, как стреноженные. "Вот это
хватка, - продолжал изумляться Сабанов. - Зачем ему все это было надо? Был
уверен, что сам договорится с похитителями? Сам найдет, обманет, уничтожит. А
эта история с пропиской... чтобы красотка осталась в семье, хотя бы и женой
племянника? Нам надо бежать. Но куда? И захочет ли теперь она?"
Они забрели под красные зонтики уличного кафе, выпили дрянного кофе. Андрей
растерянно тер лоб. Наташа молчала, покачивая под столом левой ножкой.
- Что будем делать? - спросил Андрей.
Наташа пожала плечами. Вечерело.
- Пойдем, здесь дует.
Вернулись домой к Сабанову - в дверях смутно белела записка. Андрей вытянул ее,
развернул: "Позвони, очень важно. Цыгане."
- Я сейчас... - Андрей отпер дверь и, оставив Наташу, пошел на улицу, к телефон-
автомату. И только сунулся в стеклянную будку, как сзади надвинулись две тени -
он обернулся и не успел закрыться руками... Незнакомцы чем-то тяжелым
хрястнули Андрея по голове и принялись, сопя, пинать огромными ботинками -
милицейскими, военными?.. - по ногам, в пах. Они, кажется, были в черных
масках с прорезями для глаз, как у "собровцев". Но Андрей толком разглядеть не
успел - сполз на дно будки, в мокреть...
Как только подонки убежали - замяукала милицейская машина, ослепила фарами,
и появившиеся два парня в синей форме выволокли Андрея из будки.
- Телефоны курочишь?.. - ослепительный удар резиновой палкой пришелся по лбу
и по носу. Потекла кровь. - Трубки режешь?!.
- Как?.. я... - пытался хрипя что-то объяснить Андрей, но его уже везли в
отделение. И там - свет в лицо, руки в наручники, они такие жесткие и тесные... "а
вдруг я не смогу больше играть?..". - Позвольте... я скрипач... - А кровь уже на
подбородке.
- Скрипач?! - развеселился лысый, как арбуз, старший. - Ножом по проводам
играешь, трубки вроде кубков коллекционируешь?
- Да не резал я... - бубнил, жмурясь от жгучего пота в глазах (или это тоже кровь?)
Андрей. - Я шел позвонить... Колотюку...
- Какому еще Колотюку? Мы сами тут неплохие Колотюки...
Андрей потерял сознание.
Он очнулся на неровном бетонном, как бы кривом полу. Незнакомая бородатая
морда, свесившись над ним, рыгая, шарила руками в его карманах.
- Вон!.. - завопил Андрей. Или это ему показалось, что завопил: раскалывался
череп, даже слабый голос вонзался в мозг как гвоздь. - Пожалуйста... позвоните
Колотюку. Ансамбль "Ромэн-стрит".
- Он из цыган? Наверно, травка есть...
- Поищи получше...
- Да нет у него ни хрена...
Утром Сабанова окликнули и вывели под руку из камеры. Хмурый, заступивший
на дежурство офицер вернул ключи, пустой бумажник и с особым почтением, как
показалось Андрею, красные пустые корочки с надписью "Спортивное общество
"Труд" .
- Что же сразу не сказали, что спортсмен?.. Все мы уважали Петровича. Ошибка
вышла, извиняемся... И вашему Колотюку позвонили. Тут записано: был сигнал -
идете ломать телефон-автомат.
Колотюк поджидал Андрея на улице, за дверями отделения милиции, матерясь,
апеллируя к прохожим. Увидев своего музыканта, театрально закрыл глаза рукой.
- Эк они тебя!.. Ну, все генералу расскажу! Мы у него на днях на свадьбе играем...
я их тут всех обую. Давай сейчас в больницу?
- Нет, домой...
- Аньку прислать?
- У меня есть там...
- Уже?! Ишь ты, в тихом омуте... Красивая?
Колотюк загоготал, стукнул осторожно по спине Андрей и попрощался с ним,
качая перед собой ладонью, как делал еще недавно Горбачев с трибуны, а теперь
делает Ельцин.
"Свадьбу он будет играть... Никакой свадьбы не будет", - повторял про себя
Андрей, отпирая запертую дверь квартиры. Они с Наташей немедленно уедут.
Но Наташеньки дома не было. И никакой записки не оставила. Наверно,
подождала-подождала да и к молодому миллионеру подалась. Прописывается.
- Сука!.. - зарыдал Андрей и лег на кровать. И лег неосторожно - взвыл от боли,
подушка показалась камнем.
Забылся и снова очнулся - рядом кто-то стоял. От этого человека пахло сладко,
даже чрезмерно духами. Кто из них? Аня? Нина?
- Кто?..
- Я, я... - тихо отвечала Наташа, раздеваясь и ложась рядом. - Ты куда ушел-то? Я
сходила утром к автомату - а будка вся лежит, как стакан. Стекло разбито. Я так
испугалась. Ой, синий весь... Господи!
Она вскочила и вернулась с комком ваты, намоченным духами, чтобы протереть
