- А если мы спешим и думаем, что сила гравитационного поля невелика, а на самом деле она окажется очень большой?
- Надо надеяться, что такого не случится.
- Раньше ты говорила что-то о напряжениях при переходе. Значит, наш первый переход может закончиться печально, даже если сила гравитационного поля не превышает допустимую?
- В принципе может, но при любом конкретном переходе вероятность катастрофического исхода ничтожно мала.
- Предположим, катастрофы не будет. Не может ли переход в гиперпространство сопровождаться какими-то неприятными ощущениями?
- На этот вопрос ответить труднее, потому что неприятные ощущения
- понятие субъективное. Пойми, что при переходе в гиперпространство обычное ускорение исключено. В полетах с гиперсодействием корабль достигает скорости света, а иногда даже немного превышает ее с помощью слабого гиперпространственного поля. При этом эффективность низка, высока скорость и довольно велик риск. Честно говоря, не знаю, должны ли такие переходы сопровождаться ощущениями дискомфорта. В нашем полете, - продолжала Тесса, - мы используем очень мощное гиперпространственное поле и переходим в гиперпространство на довольно низкой скорости. Корабль может лететь со скоростью тысяча километров в секунду, а в следующее мгновение без всякого ускорения его скорость возрастет до тысячи миллионов километров в секунду. Раз нет ускорения, то мы и не почувствуем, был переход или не был.
- Как же нет ускорения, если мы увеличим скорость в миллион раз за одно мгновение?
- Потому что переход - это всего лишь математическое понятие.
- Ты в этом уверена?
- Мы посылали животных из одной точки пространства в другую через гиперпространство. Правда, животные находились в гиперпространстве только ничтожную долю микросекунды, но ведь нас интересовал сам переход, а его не избежать, каким бы кратковременным ни было пребывание в гиперпространстве.
- Вы действительно посылали животных?
- Конечно. Естественно, они не могли рассказать нам, как прошло их путешествие, но в конечном итоге они оказались целы и невредимы. Совершенно очевидно, переход не причинил им ни малейшего вреда. Мы провели испытания на десятках животных разных видов, в том числе и на обезьянах, и все они великолепно перенесли переход. Было только одно исключение.
- Ага! И что же произошло в этом исключительном случае?
- Животное оказалось мертвым, чудовищно изуродованным. Но причиной была ошибка в программе. Переход в гиперпространство здесь ни при чем. В принципе что-то подобное может случиться и с нами. Это маловероятно, но не исключено. Можно же, например, переступая через порог, зацепиться ногой за ступеньку, споткнуться, упасть и сломать себе шею. Такие случаи изредка бывают, но отсюда не следует, что мы не должны переступать через порог. Согласен?
- Кажется, у меня нет выбора, - ответил Крайл. - Согласен.
Через два часа двадцать семь минут корабль благополучно перешел в гиперпространство. Никто из членов экипажа ничего не почувствовал. Так начался первый полет человека со скоростью, во много раз превышающей скорость света. По земному времени переход состоялся в девять часов двадцать минут 15 января 2237 года.
Имя
66
Тишина!
Полнейшая тишина доставляла Марлене огромное наслаждение; к тому же она могла ее нарушить - стоило только захотеть. Марлена наклонилась, подобрала какой-то камень и бросила его в скалу. Раздался глухой стук, камень скатился на грунт и почти сразу остановился. Теперь, когда на ней было не больше одежды, чем обычно на Роторе, девочка радовалась полной свободе. От станции она сразу же пошла к ручейку, не особенно заботясь о том, чтобы замечать ориентиры.
В напутственных словах ее матери звучала безнадежная мольба:
- Марлена, пожалуйста, не забывай: ты обещала не уходить далеко.
Ты всегда должна видеть станцию.
Марлена в ответ только улыбнулась, а слова матери почти пропустила мимо ушей. Конечно, можно погулять и возле станции; а что в том плохого, если ей вдруг захочется уйти подальше? Она не собиралась заранее ограничивать себя обещаниями. Хотя мало ли что приходится обещать, лишь бы избежать очередного скандала. К тому же с ней был волновой излучатель, поэтому на станции в любое время точно знали, где она находится. Да и сама она могла определить нужное направление по приемному устройству излучателя.
Если с ней что-то и случится - упадет или чем-нибудь поранится, ее сразу найдут и отведут на станцию.
Конечно, если на тебя упадет метеорит, тут уж ничего не поделаешь. Только ведь тогда все равно, будешь ты в двух шагах или в двух километрах от станции. Метеориты - неприятная перспектива. Но если о них не думать - на Эритро все такое мирное, спокойное, красивое. На Роторе всегда было ужасно шумно: куда ни пойдешь, везде воздух дрожит и сотрясается от звуков, а мощные звуковые волны так и бьют по твоим и без того уставшим барабанным перепонкам. Должно быть, еще хуже на Земле. Там восемь миллиардов человек, триллионы животных, всякие грозы и штормы, потоки воды, которые то льют с неба, то наступают на сушу с моря. Как-то Марлена начала слушать запись, которая так и называлась - "Шумы Земли", вздрогнула и почти сразу выключила. А здесь, на Эритро, дивная тишина.
Марлена подошла к нежно журчавшему ручейку, подняла заостренный камень и бросила в воду; раздался негромкий всплеск. Звуки присутствуют на Эритро, но их так мало и все они такие негромкие, что только подчеркивают прелесть царящей на планете тишины. Марлена поставила ногу на мягкий глинистый грунт совсем рядом с потоком. Под ногой еле слышно приглушенно вздохнуло, и там остался нечеткий отпечаток ступни. Марлена нагнулась, набрала в ладони воды и выплеснула на грунт прямо перед собой. Мгновенно появились темные влажные пятна - темно-красные на розовом фоне. На то же место она налила еще немного воды, наступила правой ногой на образовавшееся темное пятно и отступила в сторону. Теперь след стал более глубоким. На дне ручья изредка попадались крупные камни. По ним Марлена перешла на другой берег и пошла чуть быстрее, широко размахивая руками и всей грудью вдыхая воздух Эритро. Конечно, она знала, что здесь кислорода немного меньше, чем на Роторе, поэтому если побежишь, то быстро устанешь. Но у нее не было желания бежать. Когда бежишь, многого не замечаешь. А она хотела видеть все! Марлена оглянулась на огромный купол станции. Пока еще его было видно очень хорошо, особенно полукруглую обсерваторию на крыше. Почему-то купол раздражал ее. Хотелось уйти далеко, так далеко, чтобы, сколько ни поворачивайся, не было бы видно ничего, кроме линии горизонта, пусть и неровной, только без этих чуждых планете рукотворных сооружений. И чтобы вообще не было никаких следов человека, только она и Эритро!
(Не сообщить ли на станцию? Не сказать ли маме, что она ненадолго уйдет подальше и ее не будет видно? Нет, сразу же начнутся возражения, уговоры. В любом случае на станции будут принимать сигнал ее излучателя и поймут, что она жива, здорова и просто гуляет. Даже если ее будут звать, то отвечать не надо. В конце концов, могут они ее оставить в покое хотя бы ненадолго?)
Глаза Марлены постепенно привыкали к освещенной розовым светом Немезиды поверхности планеты. Оказывается, Эритро совсем не монотонно-розовый; что-то здесь было более светлым, что-то более темным, а иногда появлялись пурпурные и оранжевые, даже почти желтые тона. Со временем тут можно научиться видеть не меньшее богатство цветов, чем на Роторе; только здесь все цвета и оттенки были умиротворяющими, успокаивающими.
А что будет, если когда-нибудь люди расселятся по всей планете, посадят сады, построят города? Интересно, они испортят планету или нет? Может быть, уроков Земли окажется достаточно и у людей хватит разума, чтобы на этой планете пойти совсем другим путем и превратить ее в нечто такое, что было бы гораздо ближе к желаниям и стремлениям их сердец?
Каким желаниям? Вот в чем проблема. У разных людей разные желания, представления, идеи; они без конца будут спорить друг с другом и пытаться совместить несовместимое. Не лучше ли оставить Эритро таким, какой он есть?
Но тогда люди не смогут наслаждаться планетой. Правильно ли это? Что касается Марлены, то она бы не расставалась с ней никогда. Эритро согревал ее. Марлена не понимала, почему это так, но факт оставался фактом: здесь она чувствовала себя лучше, чем даже на Роторе. Может быть, это всего лишь подсознательная память о Земле? Может быть, у нее в генах заложено желание жить на огромной планете? Такое желание никак не может исполниться в крохотном искусственном поселении, кружащем в космосе. Нет, этого не может быть. Во-первых, между Землей и Эритро нет ничего общего, кроме размеров. Во-вторых, если такое желание заложено в ее генах, почему его нет у других людей? Но какое-то объяснение должно же быть. Марлена резко тряхнула головой, как будто хотела прояснить мысли, покрутилась на одном месте, рассматривая бесконечную равнину. Странно, что планета не казалась мертвой. На Роторе есть и зеленые поля, и фруктовые сады, там везде прямые линии и углы домов и всяких сооружений, а здесь, на Эритро, от горизонта до горизонта одна и та же неровная поверхность, усеянная камнями и обломками скал всех размеров и самых невероятных форм, будто разбросанных небрежной рукой неведомого гиганта, а между камней и вокруг них то там, то здесь текут ручейки и небольшие речки. И вообще ни одного живого существа, если не считать мириады крохотных, похожих на бактерии клеток, которые поглощают энергию красного света Немезиды и поддерживают постоянное содержание кислорода в атмосфере.
Немезида, как и полагается красному карлику, будет согревать Эритро еще сотни миллиардов лет, экономно расходуя свою энергию и следя за тем, чтобы все эти годы крохотные прокариоты планеты жили в тепле и не терпели никаких неудобств. Сначала потухнет освещающее Землю Солнце, потом исчезнут все другие яркие звезды, даже более молодые, чем Солнце, а Немезида по-прежнему будет светить, Эритро будет все так же крутиться вокруг Мегаса, и все те же прокариоты будут рождаться, жить и умирать.
Нет, человек не имеет права вторгаться в этот вечный, неизменяющийся мир и ломать его. Да, но ведь и Марлена не может жить одна на Эритро; ей нужны еда и люди, с которыми можно было бы общаться.
Вообще-то можно время от времени наведываться на станцию за припасами и чтобы недолго повидаться с людьми, а все остальное время лучше проводить одной на Эритро. А если за ней потянутся и другие? Как она сможет помешать им? Пусть их будет всего несколько человек, не разрушат ли они этот Эдем? Не разрушается ли он и сейчас, потому что она - только одна она - осмелилась прийти сюда?
- Нет! - громко крикнула Марлена. Вдруг ей страшно захотелось проверить, сможет ли она заставить эту непривычную атмосферу донести крик до ее ушей.
Конечно, она услышала свой голос, во на плоской равнине не было и не могло быть эха, поэтому на планете сразу воцарилась прежняя полная тишина.
Марлена еще раз обернулась. Купол станции превратился в узкую подоску на горизонте. На станцию уже можно было почти не обращать внимания, но Марлене хотелось, чтобы ее вообще не было видно, чтобы здесь были только Эритро и она.
До нее донеслось едва слышное дыхание ветра. Почему-то она догадалась, что ветер чуть-чуть усиливается. Впрочем, все равно он почти не ощущался, холоднее от него не стало, и вообще в нем не было ничего неприятного. Скорее Марлена услышала тихое "А-а-а-а..." Марлена радостно повторила: "А-а-а-а..." - и с любопытством посмотрела на небо. Синоптики сказали, что день будет ясным. Неужели на Эритро бывают неожиданные ураганы? Неужели сейчас поднимется сильный ветер и здесь станет неуютно? Неужели скоро по небу побегут тучи и пойдет дождь, и она не успеет вернуться на станцию? Нет, этого не может быть. Это такая же глупость, как и мысль о метеоритах. Конечно, на Эритро иногда идут дожди, но сейчас по темному чистому небу лениво тащились только два-три прозрачных розовых облачка; они никак не могли предвещать бурю.
