- Рад, что берешься за ум. Давай их сюда!
Он протянул ладонь, похожую на лопату для угля.
- Я немедленно отправлюсь в банк. Кое-что у меня там есть, для начала
вам хватит.
Он вынул из кармана нож ("Откуда у него нож? - подумал я. - Не в чане
же он его нашел?") и сунул мне.
- Возьми мой, он режет как бритва. Руби монеты под корень и не трать
времени на очистку, я займусь этим сам. Где я могу потрескать? Я иногда
обжираюсь - первое, второе, третье... до десятого, понимаешь?
- У нас имеется гостиница. Вот ключ от второго номера. Там вы сможете
пообедать и подождать моего возвращения.
Я открыл дверь в коридор. Второй двойник шагнул на порог, секунду
постоял в раздумье, обернулся и ткнул меня кулаком в челюсть. Я мгновенно
потерял сознание.
Когда я пришел в себя, около меня стоял печальный человек средних
лет. Я не сразу сообразил, что это мой третий двойник. Я смотрел на него и
думал, почему он плачет. Потом я застонал и дотронулся до головы. Голова
разваливалась на части.
Третий утер слезы и радостно улыбнулся.
- Боже, как я счастлив! - сказал он благодарно. - Я полчаса стою
около вас. Я боялся, что вы умрете не приходя в сознание.
Я сел на полу и ощупал челюсть. Кость была цела.
- Могли бы вызвать врача, - сказал я. - Никто бы вам не сделал
выговора, если бы вы позвонили по телефону в ближайшую больницу.
Он смутился, весь как-то увял.
- Я не догадался... Теперь вижу, что вполне мог бы, а тогда как-то...
Я очень огорчился, что вы в таком состоянии, и ни о чем больше не мог
думать.
- Что же вы стоите? Садитесь. Постойте, дайте мне раньше руку.
Благодарю.
Я осмотрел его с головы до ног. Он, пожалуй, ближе всех воспроизводил
мой внешний облик. Впрочем, он был худ и бледен, а я скорее отношусь к
разряду здоровяков. И у него были такие парикмахерски-мечтательные глаза,
что, не будь я подавлен неудачами, я бы поиздевался над их неземным
сиянием.
- Садитесь, - повторил я. - Сколько раз вам нужно долбить одно и то
же, пока вы поймете, чего от вас хотят?
Он покорно сел.
- Теперь ответьте, знаете ли вы, кто вы такой?
Он обнаружил слабые признаки оживления.
- О, конечно! Я ученый. Это когда... Вы представляете себе?
- Немного представляю. Итак, вы - ученый. В какой области вы учены?
Он был, казалось, в затруднении.
- Как вам сказать... Вопрос такой неожиданный, я не очень
подготовился... Я занимаюсь изготовлением чего-то... И что-то изобрел!
- Вот как - изобрели? Выходит, даже вы на что-то годитесь?
После неудачной встречи со вторым двойником челюсть моя ныла, и я не
мог вести светский разговор. Мне надо было высказать возмущение.
Третий двойник увядал на глазах.
- Я изобрел машину, - лепетал он. - Такую, знаете... очень большую.
Даже - очень-очень... Она дает много денег, и я завел слуг. Они все делают
за меня, а я сам... Мне надо говорить, когда есть, когда спать, что одеть.
Счастливее меня нет на свете, потому что у меня слуги. Человек, у которого
слуга, счастливый и великий человек.
- Сейчас вы пройдете в гостиницу, мистер счастливый остолоп. Держите,
это ключ от третьего номера. Там вы поужинаете. Это делается так: верхняя
челюсть на месте, нижняя - вниз и вверх, вниз и вверх. Потом вы уляжетесь
в постель и уснете. Подушку под голову, ручку под щечку. И будете ждать
моих дальнейших указаний.
- Очень вам благодарен, - проговорил он, сияя. - Просто не могу
выразить, как я счастлив, что у меня такой расторопный слуга. Обещаю
слушаться вас во всем.
Я вывел его в коридор гостиницы.
- Еще одно, - сказал я. - Не шляйтесь по соседям. Во втором номере
поселился громила. Этот тип мечтает разбить всех людей всмятку. Как бы он
не начал с вас. У меня ощущение, что для этой цели вы пригодны больше
других.
Мне пришлось втолкнуть его в номер и захлопнуть за ним дверь. Я
слышал, как, запертый, он все бормочет слова благодарности. Тихо, чтобы не
потревожить остальных двойников, я возвратился назад. Электронный
Создатель мерно гудел, проверяя и регулируя себя на холостом ходу. В
ярости я погрозил ему кулаком. Густая тьма, окутывавшая его работу,
прояснялась. Это была нерадостная ясность. Но я не дал усталости и
смятению овладеть мой. Фактов было еще мало для больших выводов. Я не мог
отвергнуть дело всей моей жизни после трех неудач, хоть и понимал уже, что
неудачи не случайны.
- В гостинице пятьдесят номеров, - сказал я себе. - Заполни их своими
двойниками. Используй для копирования всех посетителей. Не верю, чтоб хоть
один из них не увидел в тебе настоящего человека. Только один - и
изобретение твое оправдано!
Директора компании настаивали на пуске завода. Их подпирали контракты
- недели через две мы должны были выдать армии первую тысячу искусственных
новобранцев. Они и понятия не имели, что я собирался улучшать
человечество, а не поставлять идиотам в погонах эшелоны пушечного мяса. Я
ссылался на необходимость наладки каждого технологического узла в
отдельности, но компаньоны не хотели ничего слушать. О'Брайен,
расстроенный моими отговорками, съел за обедом три печенья вместо двух и
свалился от жестокого несварения желудка. Гопкинс и Мак-Клой пришли ко мне
- лично подбить итоги.
- Вы шарлатан, док! - гремел Мак-Клой. - Признайтесь по-честному:
такого лжеца, как вы, мир не видывал с того часу, как дьявол бросил
обдуривать нашу прабабушку Еву. Я восхищаюсь вами, но не кажется ли вам,
что это уже слишком?
Гопкинс методично вбивал в меня гвозди своих металлических глаз.
- Контракт есть контракт, Крен! - бубнил он с неумолимостью автомата.
- Если ваш Универсальный Создатель...
- Электронный Создатель, - поправил я.
- ...Универсальный Создатель, - повторил он железным голосом, - не
может разработать простого человеческого зародыша, то плюхнитесь сами в
чан, Крен, и размножайтесь, черт побери! Мы собрались здесь для того,
чтобы делать деньги, а не для наладки технологических узлов.
- Монеты надо рубить под корень, тогда они хороши, - сказал я. -
Успокойтесь, джентльмены. Я люблю эти чудные фрукты не меньше вашего. Мы
еще насладимся ими!
Я нажал кнопку. На экране вспыхнули два новых варианта моей
генетической формулы.
- Мы вынуждены пересмотреть соглашение с вами, Крен, - забил
последний гвоздь Гопкинс. - Вы заграбастали слишком большую долю. Вам
придется потесниться, Крен, дальше так не пойдет.
Я закурил сигару и забросил ноги на столик, за которым сидели
директора. Гопкинс даже не повел носом, когда перед лицом у него возникла
подошва моего ботинка. Он был готов на все.
- Что вы мне отрубили в деле папаши Эдельвейса? - пропыхтел я сквозь
сигарный дым. - Кусочек плеча и левую руку. Можете снять еще пару пальцев
в свою пользу, джентльмены.
Моя податливость примирила их с неполадками в технологической схеме.
У Гопкинса глаза из стальных стали алюминиевыми - это был его способ
улыбаться.
- Я пришлю Роуба с новым соглашением, - сказал он. - На той неделе
наш завод посетят высокие гости: военная комиссия парламента. Господа из
правительства хотят видеть, во что они вогнали миллиарды
налогоплательщиков. Объяснение будете давать вы.
- Не сомневаюсь, что вы им задурите головы, док, - добавил Мак-Клой и
расхохотался. - Что-что, а засорять мозги вы сейчас единственный мастер на
земле.
- Они останутся довольны, - пообещал я.
В этот день лабораторию посетили Паркер и Роуб.
Паркер потребовал уплаты моего долга университету. Он разговаривал со
мной совсем по-иному, чем в дни совместной работы. Я слушал его и не
уставал удивляться: он был почти вежлив.
- Вы знаете, Крен, я никогда не верил в ваш успех, - признался он. -
У вас все же чего-то не хватает, чтоб пробраться в нобелевские лауреаты.
Но против очевидности я не иду, а очевидность - за вас. Ваша новая
лаборатория шикарна. Вам повезло, Крен.
Я помучил Паркера. Я молчал и слушал, не глядя на него. Восемь лет
этот человек был моим кошмаром, гонителем всего лучшего во мне. Я не раз
подумывал бросить науку и заняться чисткой сапог - и все потому, что на
свете существовал Ральф Фридрих Паркер. Один взгляд этого человека
испепелял душу, одно слово иссушало любую свежую идею. Ныне, оглядываясь,
я удивляюсь, как мне удалось вынести восемь лет в учреждении, где на всех
комнатах лежала зловещая тень этой сварливой жабы - Паркера. И когда он
снисходил до визита в подвал, где рядом с угольным бункером помещалась моя
тогдашняя крохотная лабораторийка, у меня от страха перехватывало горло. Я
опускал голову, молча выслушивал его выговоры. Он почему-то решил, что
молчание мое от гордыни. Но сейчас я не удостаивал его словом именно от
этого, от торжества, что больше он надо мной не властен, - я изводил и
стегал его молчанием злее, чем руганью.
- Вы мало переменились, Крен, - заметил он, силясь улыбнуться. -
Возвышение не сделало вас мягче. Как же мы поступим с тем должком?
В этот момент в лаборатории возник Роуб. Он влетел, неслышный и
темный, растопырив похожие на крылья, заросшие волосами уши, раздувая
синеватый широкий нос. У него радостно запылали глаза, когда он посмотрел
на Паркера. Летучие мыши всегда остолбеневают в воздухе, когда видят жаб.
- Вам придется подождать, пока я закончу с этим господином, - сказал
я Паркеру. - А вы, Роуб, присаживайтесь вот сюда. Я вижу у вас в руках
новое соглашение? Давайте-ка его, Роуб.
Я положил соглашение на стол и принялся настраивать Электронный
Создатель на мысли Роуба обо мне. Но проклятый соглядатай не отрывался от
Паркера и думал лишь о нем.
- Роуб, вы глядите не туда и думаете не о том, - сказал я строго. -
Вы написали какую-то чепуху, а не договор, Роуб.
Ему пришлось поневоле повернуться в мою сторону. К его лицу я уже
привык за время работы в фирме "Эдельвейс и братья", но голос, так не
походивший на его облик старого лохматого нетопыря, всегда меня поражал.
Роуб заблеял, что соглашение составлено по форме, а про себя думал обо мне
что-то яростное. Генетическая формула, записанная Электронным Создателем
на основе его мыслей обо мне, даже на экране выглядела чудовищной.
- Вот вам чек, Паркер, - сказал я. - Надеюсь, наши взаимные расчеты
завершены? А вы, Роуб, держите подписанное соглашение.
Паркер удалился, а Роуб вскочил. Он блеял так быстро, что последующие
слова в воздухе перегоняли предыдущие и предложение становилось похожим
на:
- Профессор человек за что? Пришел вам к он зачем?
Я это расшифровал так: "Что это за человек? Зачем он к вам пришел?"
- Разные люди ходят ко мне, - сказал я веско. - И по разным причинам,
Роуб.
Он блеял все так же энергично и еще непонятней, а я переводил его
выкрики на человеческий язык. На этот раз получилось более длинно:
- У него что-то подрывное в лице! Вы заметили, как он нехорошо
улыбается? К этому человеку нужно присмотреться, понимаете, такая штука.
- Присмотреться к нему не мешает, - согласился я.
Роуб, еще шире растопырив похожие на крылья волосатые уши, торопливо
унесся за Паркером, а я через полчаса отправил в питательные чаны две
только что синтезированные зародышевые клетки моих новых двойников.
Вечером этого же дня я принимал у себя четвертого и пятого двойников.
Они вошли вдвоем. Четвертый, от Мак-Клоя, был невысокий, быстренький
хохотун; пятый, от Гопкинса, - замедленный, недоверчивый мужчина из тех,
что себе на уме.
- Привет, привет! - еще на пороге развязно закричал Четвертый. -