производство одновременно тысячи двухсот сорока людей. Грубо говоря, мы
рассчитываем вырабатывать около полумиллиона людей в год. Возможно,
однако, запустить в чан сразу двух существ. Природа показывает нам пример,
временами радуя родителей близнецами и тройняшками. Если чаны перевести на
выработку близнецов, то производительность завода поднимется до миллиона
человекоголов в год. Впрочем, я увлекся. Это уже дело инженеров с
политиками, а не ученого.
На Электронном Создателе я должен остановиться подробней. Он
составляет суть изобретения. Сказать о нем, что это искусственный мозг
неслыханной мощности - значит ничего о нем не сказать. Он, конечно, мозг,
ибо может молниеносно разрешать задачи любой трудности. В этом свойстве он
еще не отличается от любой другой логической машины. Создатель - творец
зародышевых клеток. На вводе он перерабатывает полученную информацию в
генетическую формулу заданного существа, подбирает нужную комбинацию
нуклеиновых кислот и спаивает их в микроскопичекую живую клеточку, готовую
для развития в чанах. Природа для создания новой жизни не придумала ничего
лучшего, чем непосредственное воздействие одной родительской клетки на
другую. Мой Электронный Создатель не нуждается в телесном слиянии с
партнером, не требует ласковых слов, страстных объяснений, нежных
взглядов. Он ограничивается связью по радио. Все совершается в полном
молчании: пакет электромагнитных волн - готово, ваша генетическая формула
воспроизведена, начинается копирование родителей. Да, копирование, а не
дележка свойств - от отца серые глаза, от матери остренький носик... Как
часто отец, не находя ничего своего в ребенке, гневно обвиняет жену в
измене. От детей, произведенный Электронным Создателем, не отречется ни
один из отцов. Зеркало, самооживляющее появившееся в нем изображение, -
вот что такое мой аппарат. И он будет копировать только лучшее: умниц и
красавцев, гениев разума и доброты - вот его назначение! Люди,
великолепные, как боги, - на меньшем я не помирюсь, нет!
Он возвышается надо мною. Он огромен, как небоскреб. В его недрах
клокочут миллионы киловатт - он в три раза мощнее всех остальных цехов
завода, вместе взятых. Моя лаборатория лишь щелка ввода в его электронное
нутро. Высокая решетка справа от стола - замаскированный фильтр приема. И
когда посетитель садится в кресло, я незаметно нажимаю кнопку...
*
- ...заболеете! Вам нужно перекусить перед сном. Вы вторые сутки
почти не едите.
Я оттолкнул поднос с едой.
- Убирайтесь к дьяволу, Мартин! Я сегодня вкусно пообедал. Салат,
кровавый бифштекс, сосиски... Великолепный обед! Вы мне мешаете, Мартин.
- Сосиски были вчера, а бифштекс вы ели на прошлой неделе, профессор.
Вся ваша сегодняшняя еда - черный кофе из термоса.
- Ваше счастье, Мартин, что я вам не жена. Без кочерги в руках с вами
невозможно разговаривать. Поставьте поднос на стол и исчезните.
Он примостил поднос на свободное от бумаг местечко и отошел в
сторону. Я грозно посмотрел на него.
- Вы оглохли, Мартин? Я сказал - исчезните!
- Будет исполнено. Вам нужно раньше освободить поднос.
Я понял, что споры с ним займут больше времени, чем еда. Этот человек
упрям, как столб. Из двух зол я всегда выбираю меньшее. Если мне не
удается сразу прогнать Мартина, я делаю то, на чем он настаивает. Я мог бы
уволить Мартина за непослушание, но новые слуги вряд ли будут лучше. Мне
со слугами не везет. Те, до Мартина, тоже ни во что меня не ставили. У
него к тому же есть неоценимые достоинства - он немолод, одинок, искренне
считает меня научным гением и видит свое счастье в обережении меня от
всего, что может помешать моей работе. Правда, дальше хозяйственных дел
его забота не идет.
- Пирожки необыкновенно сочные, а бутерброды выше всех похвал, -
сказал я, заканчивая еду. - Я, кажется, и вправду проголодался. Теперь вы
исполните мою просьбу, дорогой Мартин, и удалитесь?
- Непременно, профессор. В час ночи зайду, профессор.
- Зачем?
- Напомнить, что пора спать.
- Вы считаете меня ребенком, Мартин?
- Нет, профессор. Дети многое умеют делать без подсказки.
Я видел, что и на этот раз его переспорить не удастся.
- Позвоните по телефону, Мартин. Я лягу сейчас же, как вы напомните,
что пришло время.
Он с сомнением посмотрел на меня. Просто удивительно, как он не верит
в мою самостоятельность.
- Хорошо, - сказал он. - Я позвоню.
Это прозвучало угрожающе. Не обычное вежливое: "Слушаюсь!", а что-то
вроде: "Ладно, ладно. Не думайте, что это у вас пройдет гладко!" Мне
сегодня предстояли слишком важные дела, чтобы завязывать спор из-за
пустяков.
Когда Мартин убрался, я опять включил телевизор конвейерной линии.
Фигурка уже не походила на зародыш, это было вполне человекоподобное
существо. Оно бултыхалось в семьсот тринадцатом чане в почти непрозрачной
белковой массе, и я плохо различал его - что-то с головой, четырьмя
конечностями, плотненьким туловищем. В чане бурлил питательный раствор, и
человечек то забавно взмывал вверх, отбрасывая конечности, как крылья, то,
складывая их, скользил вниз. Я долго любовался моим созданием. У меня
сладко щемило сердце. Человечек был больше чем мой ребенок. Он был - я
сам.
Я погасил экран и снова, снова, в бесконечный раз вспоминал, как мне
явилась прекрасная мысль воспроизвести себя, удвоить себя в энергичном
молодом существе. Это буду я - со всеми моими знаниями и способностями, со
всем моим жизненным опытом, но без груза моих сорока восьми лет; я -
нынешний, но двадцатилетний, юный и умудренный, с порывистой душой и
рассудительным разумом; я - совмещающий в себе все преимущества молодости
и все достижения старости. У меня дрожали руки, когда я набирал нужный
шифр. На экране главного телевизора вспыхнуло светлое пятно - три миллиона
киловатт, собранные в пронзительные электронные пучки, просвечивали самые
темные уголки моего мозга, жадно усиливали его излучение. А затем пятно
погасло, и его сменили пляшущие черточки и точки - я был записан, шла
выборка из бездны данных того, что необходимо для моей генетической
формулы. Черточки и точки на экране загорались и тускнели, то замирали, то
вновь начинали метаться. Мне показалось, что я рассматриваю картину
известного художника под названием не то "Улыбка любимой", не то "Взрыв в
угольной шахте" - хаос световых вспышек, можешь думать о них что угодно,
они все равно ни на что не походят. Но я знал, что это я сам -
математический шифр моего тела и моей души: генетическая формула того
существа, какое называется, всего двумя словами, "профессор Крен", - ибо
общество не способно постичь меня глубже этих двух слов. Оно, познавая
меня, скользит по моей поверхности, а Электронный Создатель изучает и
бесконечно усложненную мою суть, и примитивно простую внешнюю мою форму.
Это было три дня назад, всего три дня назад! Генетическая формула
минут десять сияла на экране - черточки и стрелки, точки и тире, густо
заполнившие весь экран. Электронный Создатель творил меня из ничего,
создавал первую мою зародышевую клетку. Три дня минуло с того часа, всего
три дня! Зародышевая клетка прошла за это время сотни реакционных чанов,
две трети утробного конвейера - новый человек, мой двойник, собирается
твердой ногой вступить в мир!
Я снова включил технологическую линию. Мой двойник барахтался в чане.
При самом энергичном просвечивании нельзя было разобрать ничего, кроме
неясного силуэта. Надо набраться терпения. Я ждал восемь лет, придется
подождать еще часок! Я передал распоряжение двойнику - сейчас же по
рождении явиться ко мне - и откинулся на спинку кресла. Я мечтал.
Неторопливые, радужно сияющие мысли сменяли друг дружку в моем мозгу.
Вероятно, я задремал.
Меня разбудил неуверенный стук в дверь. Я вздрогнул и поднял голову.
Часы били полночь. Стук повторился, но по-странному - резкий,
нетерпеливый, как бы захлебывающийся. Я вспомнил, что скоро придет мой
двойник, и выругался. Посторонние могли испортить радость первого свидания
с собой.
- Да! - крикнул я и добавил потише: - Черт бы вам сломал ногу!
На пороге появился мальчик лет двенадцати. Я с изумлением смотрел на
него. Я его где-то встречал, но не мог припомнить где.
- Вам не мешало быть повежливее! - проворчал мальчик. - Вы
откликнулись лишь на второй стук. Выкладывайте, чего вам надо, я
тороплюсь.
- Вы ошибаетесь, я вас не звал, - сказал я.
- Я не из тех, кто ошибается, эти штучки вы бросьте! Гениальней меня
еще не существовало человека. Отойдите, я посижу в вашем кресле.
Усевшись, мальчик закинул ножки на стол и опрокинул технологический
телевизор. Я успел подхватить аппарат на лету. Мальчик даже не
шевельнулся: телевизоры его не интересовали. Я определенно знал когда-то
этого скверного мальчишку.
- Прежде всего я хочу услышать, кто вы такой? - проговорил я почти
спокойно. - И на каком основании вы вторглись ко мне?
- Разуйте глаза, - посоветовал мальчишка. - Вы или слепы, или тупы, а
вернее, и то, и другое. Я - вершина человеческих достижений и Монблан
научной мысли. Каждое слово, написанное мной, фотографируют под
микроскопом. Даже буквы в моих записных книжках сверхъестественны, так
пишут мои биографы. Во всех городах мира мне поставлены памятники. Что вы
так вытаращились на меня. Я этого не люблю!
Это была нечеловеческая схватка с собой, но я не дал вырваться наружу
бешенству.
- Не знаю, что удержало меня от того, чтоб выпороть вас. Но если вы
через минуту не вылетите в ту дверь, вам не поздоровится.
Он поспешно вскочил. Ужас исказил его наглое некрасивое лицо.
- Не смейте, я вас боюсь! - захныкал он. - Что вам от меня нужно?
Вычтите мое жалование за лекции, хоть за три года вперед, но не трогайте.
Я предпочитаю иметь дело с солидными людьми.
Я шел на него с распахнутыми руками, как на забившегося в угол
зверька. Никого я так не ненавидел, как это дрянное существо. Он полетел
на пол после первой же пощечины. Я добавил пинок ногой.
- Вставай и уходи! Нет, стой! Признавайся, не то вытрясу душу! - Я
бешено мотал его из стороны в сторону. - Тебя подослал Роуб? Неужели этот
идиот сумел так проникнуть!.. Будешь отвечать?
- Вы меня задушите! - пищал мальчишка. - Дайте глотнуть воздуха!
Восемь лет я одиноко работаю над усовершенствованием людей, а люди меня
ненавидят. Что я вам сделал плохого?
Я швырнул его на ковер. Мальчишка скорчился и тихо плакал. У меня
тяжело стучало сердце. Я начал понимать, что попал в скверную историю.
- Я думал, настал час моего торжества! - по-стариковски причитал
мальчик. - Мне так хотелось поиграть земным шариком, побросать его из руки
в руку-у-у!
Я не отрывал от него глаз. Все сходилось в одну страшную точку. У
меня оглушительно звенело в ушах.
- Прекрати плач! Я тебя больше и пальцем не трону, хоть ты
заслуживаешь и не такой взбучки.
К нему моментально возвратился прежний вид. Он подбежал к столу и
взгромоздился на него, сбросив на пол мои записи.
- Отлично, профессор! - сказал он. - Можете держать себя свободно.
Дышите глубже и размахивайте руками в ритм вздоха. Вижу, что не ошибся,
считая вас двуногой акулой. Пока я сижу у вас на спине, а не в пасти.
У меня оставался один шанс, только один шанс! Я в смятении
зажмурился, лишь потом заговорил:
- Ты упомянул о восьми годах работы? По виду не скажешь, что ты