жадность, как о протянутый поперек палубы швартов?
Эта жадность в конце концов и погубила Дика. Чтобы не затрачивать много
времени, сообщу вам о последней встрече, которая произошла на десятом году
их знакомства.
Но прежде мне придется немного уклониться в сторону, пойти другим галсом,
Слыхали вы о капитане Дэви Джонсе? Не слыхали? Так вот в чем дело. Как вы
имеете честь знать, на корабле Летучего Голландца обитают лишь утонувшие
матросы. Сам дьявол, не к ночи будь помянут, позавидовал Летучему Голландцу,
но вербует он на свой корабль живых и здоровых моряков. В образе капитана
Дэви Джонса он шатается по морским тавернам и подпаивает доверчивых
мореплавателей. Когда человек очумеет от вина да еще увидит перед собой
золотые огни червонцев, он по корыстолюбию своему способен на все. В это
время Дэви Джонс подсовывает ему договор, всячески расхваливая службу на
своем корабле. Бедняга сдуру подпишет, а потом и поминай как звали. Тело его
вечно носится по волнам, а душа... не спрашивай,
На удочку проклятого Дэви Джонса попался и Дик Долгонос, как форель на
крючок старого Эдди. Случилось это таким образом. Сидел он с Гау в кабачке
"Кошка и мышь", в двухстах кабельтовых от Портсмутской гавани. Кроме них, в
кабачке никого не было. Хозяин дремал у стойки. Кеннета после спиртного тоже
клонило в сон. Накануне Дик проиграл в кости около пяти гиней и был не при
деньгах, поэтому сидел мрачный, молча покуривая трубку. В полночь открылась
дверь, и в зал вошел человек небольшого роста во всем черном. При его
появлении огонь в лампе подскочил вверх длинным языком, точно сквозняком
пахнуло. Вошедший сел в темный угол и заказал две пинты ямайского рома
С его приходом Дик беспокойно заерзал на стуле, задвигал носом и сделал
знак: подожди, мол. Был Гау в то время, что называется, вполпьяна, а поэтому
все, что происходило вокруг него, мелькало какими-то отрывками. Когда Дик
подсел к столу незнакомца, он не помнил. Будто сквозь сон всплыла картина.
Чадит лампа. По комнате плавают об- лака табачного дыма. За дальним столиком
сидит Дик, попивает ром и весело притопывает ногой. На столике блестят
монеты, белеет бумага в четвертую долю листа. Напротив Дика незнакомец
показывает пальцем на бумагу и о чем то говорит скрипуче-гнусавым голосом.
Лицо у незнакомца бледное, удлиненное паршивой черной козлиной бородой, с
испанскими, расходящимися вширь усами. Глаза круглые, сверкаю-щие, как у
кота. Кеннета точно в сердце молотком стукнуло: Дэви Джонс, будь он трижды
проклят!
- Дик, - крикнул он, - пойдите на минуточку, Дик! Но Дик только
отмахнулся, а Дэви Джонс пристально посмотрел на Гау, усыпляя своим
взглядом.
До конца жизни Кеннет считал себя повинным в гибели Долгоноса. Но что он
мог сделать? Прочитать молитву.. Но он был матросом, а не церковным служкой,
не смог бы тол-ком прочитать ни одной до конца. Вышвырнуть из кабачка эту
гадину Дэви Джонса .. Но он был пьян .
- Грешный человек, - признавался он моему прадеду, - очнулся я только на
другой день часов в десять, на мягкой перине, как йоркширский фермер, а не
моряк с фрегата.
Хозяин таверны сообщил ему, что, услышав крик, он доставил его сюда при
помощи достопочтенного капитана Джонса и его друга Дика Долгоноса; что его
друг Дик очень сожалел, не имея возможности попрощаться с ним, так как
завербовался на весьма выгодных условиях на корабль достопочтенного капитана
Джонса и вместе с последним сегодня на рассвете ушел в плавание в южные
моря.
Будь я трижды повешен на утлегари карантинного судна, если эта история не
испортила жизни обоих друзей.
Больше Гау не встречал беднягу. О Дике он расспрашивал всех знакомых и
незнакомых матросов, но никто не мог рассказать ничего нового. Хозяин
таверны "Кошка и мышь" умер от удара через месяц после их посещения, а
малознакомые люди только охали да пожимали плечами.
Более толковое известие о Дике Долгоносе принес лет через семь после того
проклятого вечера юнга Томми, лежавший в марсельском госпитале вместе с
моряком погибшего судна "Королева Маргарита". Этот моряк в бреду перед
смертью рассказывал, что "Королева Маргарита" встретила за сутки до гибели
какой-то черный корабль. По его верхней палубе ходил Дик Долгонос,
размахивая руками, и что-то кричал. Вот и все, что Гау узнал о своем дорогом
товарище.
Тогда он решил пуститься на поиски Дэви Джонса, чтобы при встрече
вытряхнуть, как пепел из трубки, его черную душу. Но сатана, будь он не к
ночи помянут, джентльмен хитрый. Предчувствуя взбучку, он старался избегать
Кеннета. Ведь даже его адскому величеству не хочется познакомиться с доброй
парой матросских кулаков, натренированных боцманом Лесли Смитом! К тому же
капитан Джонс бродил в одиночку, избегая свидетелей своих нечистых
похождений.
Как-то во время увольнения на берег Гау зашел в лондонский кабачок
"Собака и забор". Хозяин кабачка был его старым приятелем, а поэтому он
впустил его через черный ход, часу в четвертом ночи. Посетители разошлись.
Только в зале у залитого вином столика крепко спал рябой матрос, положив
голову на бумагу в четвертую долю листа.
Кеннет не обратил бы на него внимания, но тут хозяин кабачка рассказал
историю, заставившую его насторожиться. Этот матрос был известный пьяница и
пуританин Джо Нокс. Как все пуритане, он был страшным ханжой и скрягой. Пил
он всегда на дармовщину, за чужой счет, а увидев деньги, бросался на них,
как фокстерьер на крысу. И какое бы дело он ни начинал, обязательно перед
этим прочитает молитву, хотя бы дело было самое паскудное. Матросы любили
его подпаивать: когда он выпьет, то всегда несет такую ахинею, что на
животах ремни лопаются от смеха.
Около полуночи народ разбрелся по домам, а Джо покачивался на стуле,
ворочая осоловелыми глазами. В это время в зал вошел сухощавый джентльмен
среднего роста, одетый во все черное. Бросив хозяину шиллинг, он проскрипел
голосом, похожим на блеяние козла:
- Две пинты рома. Уже поздно. Вы можете запереть ваше заведение. Подайте
и уходите. Мне нужно поговорить с этим почтенным матросом.
Трактирщики-народ любопытный, и мой хозяин, поставив на стол заказанные
пинты, спрятался за перегородкой.
Черный джентльмен подсел к столику Джо и угостил его хорошим голландским
табаком. С час они молча курили и пили, а потом черный джентльмен начал
описывать прелести плавания по южным морям, упирая главным образом на то,
что там очень тепло, следовательно, получится большая экономия в одежде и в
пище. Он, например, появляется в доброй старой Англии только для того, чтобы
навербовать новых матросов, так как английские моряки-самые лучшие в мире.
Что касается оплаты, то никто из капитанов не платит больше. Корабль его
хороший и удобный, плавание нетрудное, и так далее. Словом, пел, как не
певала трактирная судомойка в свои лучшие годы, а на что уж была певица!
Сначала Джо не мог толком разобрать, чего от него хочет любезный
незнакомец, но, услышав, что на его судне можно порядочно заработать, сразу
отрезвел и принялся расспрашивать об условиях. Джо был человеком
обстоятельным и осторожным, он умел тянуть жилы из собеседника. Но
джентльмен был тоже терпелив и настойчив. Наконец они сошлись, и незнакомец
предложил Джо скрепить своей подписью морской договор, в котором были
проставлены обязательства обеих сторон. Перед подписанием Джо, по своей
привычке, затянул псалом. В это время часы пробили три, и в комнате стало
совершенно тихо.
Трактирщик не выдержал и вышел в зал. За столиком дремал Джо, положив
голову на бумагу и бормоча икающим голосом последние слова псалма.
Незнакомец исчез. Наружная дверь была заперта. Вероятно, ее припер Джо после
ухода джентльмена. В комнате чувствовался легкий запах серы. Вероятно, от
кремней при разжигании трубок.
- Да ведь это был Дэви Джонс! - заревел Гау и принялся трясти спящего
Джо.
Голова рябого болталась по бумаге и по столу, обильно политому вином.
Когда наконец Джо пришел в себя, он ничего не помнил, а на рассказ
трактирщика и на расспросы Гау только таращил глаза и бубнил молитвы. Бумага
намокла от вина, и голова Джо совершенно размазала написанное. Потом даже
капитан "Михаила Архангела" сэр Джемс Грэм ничего не мог разобрать на ней, а
он был самым грамотным человеком в мире. То ли время уже истекло (нечистая
сила, по преданию, действует только с двенадцати до трех), то ли псалом Джо
спугнул Дэви Джонса, будь он трижды проклят... Искать его было бесполезно.
Другой раз, проведя вечер в таверне "Золотой поросёнок" в Саутгемптоне,
Кеннет Гау шел по направлению к порту. Перед ним из темного переулка
вынырнула тощая фигура в черном плаще и засеменила мелкими шагами, скрываясь
в тени домов. Такая паршивая походка бывает только у лисиц, выходящих на
охоту. Что-то стукнуло в сердце матроса: "Он! И Гау направился вслед за
дьяволом, решив задать ему хорошую трепку, как только представится удобный
случай. Ночь была светлая и ветреная. Преследуемый время от времени
поддерживал шляпу рукою в черной перчатке с длинными пальцами, похожими па
когти, и обходил улицы с церквами. Так корабли обходят банки и рифы. Подойдя
к пустынному тупику, он боязливо оглянулся. Гау был не настолько пьян, чтобы
не различить под широкополой шляпой бледное лицо с козлиной бородой и
испанскими усами.
- Ага, попался, голубчик! - заорал Гау и бросился к Дэви Джонсу. -
Клянусь святым Христофором, я тебя сегодня славно обработаю!
Тот слабо пискнул и пустился наутек. Кулак Гау нацелился ему в затылок,
но прыжок капитана Джонса ослабил силу удара. Все же он упал, а Кеннет
приготовился размозжить ему череп.
Луч луны скользнул между домов и... остановил матросскую руку. На земле
лежал саутгемптонский судья Хью Куикли, такой же паскудник, как сам дьявол.
Да и какая, в сущности, разница между судьей и дьяволом? И тот и другой так
при случае опутают вас, что вы позабудете имена своих родителей. Притом,
скажу вам по секрету, судья еще хуже сатаны. От нечистого можно спастись
молитвой, а от судьи вас не спасет сам епископ Кентерберийский.
Видя, что дело принимает такой оборот, наутек пустился теперь Гау,
посылая в душе страшные проклятия хитрости Дэви Джонса, подсунувшего под его
пятерню самого ехидного человека в Англии. Нечего говорить, что все время
стоянки Кеннет просидел на "Михаиле Архангеле", как трюмная мышь, опасаясь
вторичного знакомства с мистером Куикли, разрази его молния!
Но все-таки встреча с Дэви Джонсом состоялась.
Это случилось возле Дувра, в осеннюю ночь, в тот год, когда боцман Лесли
Смит сломал себе ногу, спрыгнув со шкафута, чтобы дать очередную зуботычину
новобранцу.
Гау бродил у Мелового утеса, когда услышал плеск весел подходившей к
берегу шлюпки. Было темно, как в старом трюме, и он едва различил тень
соскочившего на землю человека.
- Ждите меня через три часа у нормандской могилы! - крикнул он невидимому
экипажу и побежал к городу.
Ни одна христианская душа, даже контрабандист, не назначает этого места
свидания. Нормандская могила у Дувра-такая же заклятая дыра, как остров
Тумана или как люк в преисподнюю. Это прибрежный холм, на котором в Иванову
ночь пляшут синие огни, а в такие ночи, как эта, сами соскакивают в море
большие камни,
Только голова черного висельника Дэви Джонса могла придумать подобное
место для причала.
Гау бросился вслед за черным капитаном. Но теперь он был хитрее и
бормотал про себя заклинание против нечистой силы, которому его выучил
кривой кок Джонни. Чувствуя на себе силу этого заклинания, капитан Джонс
