стекло рубки. Солнце светило очень ярко, но ее глаза быстро привыкли, и
она увидела ряд голов в шлемах над парапетом обсервационного балкона.
Значит, войска тоже убирают. Пора начинать переговоры - но она позволит им
еще немного покипеть в собственном соку.
Она встала, застегнула пуговицы кофты, поправила на шее фотоаппарат,
еще немного задержалась у выхода, поправляя светлую массу золотистых
волос, - потом медленно прошла по всему проходу, останавливаясь, чтобы
поправить одеяло на спящем ребенке, внимательно выслушать жалобы
беременной жены техасского нейрохирурга.
- Вас и детей первыми выпустят с самолета, я вам обещаю.
Дойдя до лежащего бортинженера, она наклонилась к нему.
- Как он?
- Сейчас спит. Я сделал ему укол морфия, - ответил толстый маленький
врач, не глядя на нее, чтобы она не увидела ненависть в его взгляде.
Раненая рука была поднята, чтобы остановить кровотечение, она неподвижно
торчала в коконе из повязок. Казалась странной короткой, и на белых бинтах
алела просочившаяся кровь.
- Вы хорошо действуете, - она коснулась его руки. - Спасибо. - Он
удивленно взглянул на нее, и она улыбнулась - такой сверкающей милой
улыбкой, что он начал оттаивать.
- Это ваша жена? - негромко, так, чтобы слышал только он, спросила
Ингрид, и он кивнул, глянув на пухлую маленькую еврейку в соседнем кресле.
- Я постараюсь, чтобы она была в числе первых, кто выйдет с самолета, -
пообещала она, и его благодарность была трогательной. Ингрид встала и
двинулась дальше.
Рыжеволосый немец стоял в начале туристского салона, рядом с
занавесом второй кухни. У него напряженное осунувшееся лицо религиозного
фанатика, темные горящие глаза и черные длинные, до плеч, волосы. Из-за
шрама поперек верхней губы казалось, что он постоянно улыбается.
- Курт, все в порядке? - спросила Ингрид по-немецки.
- Жалуются на голод.
- Покормим через два часа - но не так много, как они ожидают, - и она
презрительным взглядом обвела салон. - Толстые, - негромко сказала она, -
большие толстые буржуазные свиньи. - Она прошла за занавес и приглашающе
взглянула на Курта. Тот сразу прошел туда, задернув за собой занавес.
- Где Карен? - спросила Ингрид, пока он расстегивал пояс. Ей очень
это нужно, возбуждение и кровь воспламенили ее.
- Отдыхает - в конце салона.
Ингрид расстегнула пуговицу шорт и потянула вниз молнию. "Хорошо,
Курт, - хрипло сказала она, - но быстро, очень быстро".
Ингрид сидела на месте бортинженера, за ней стояла темноволосая
девушка. Поверх красной кофты на ней был надет патронташ, а на берде висел
большой уродливый пистолет.
Ингрид поднесла микрофон ко рту и заговорила, одновременно пальцами
другой руки расчесывая золотистую путаницу своих прядей.
- ...Сто девяносто восемь граждан Британии. Сто сорок шесть
американцев... - Она читала список заложников. - На борту сто двадцать две
женщины и двадцать шесть детей в возрасте до шестнадцати лет. - Она
говорила уже около пяти минут, но вот смолкла, поерзала в кресле и через
плечо улыбнулась Карен. Темноволосая девушка ответила ей улыбкой и
протянула свою узкую руку, чтобы погладить Ингрид по голове.
- Мы записали ваше сообщение.
- Зовите меня Ингрид. - Она улыбалась в микрофон, и улыбка ее стала
злой. Наступило молчание, диспетчер в башне приходил в себя от шока.
- Принято, Ингрид. Есть у вас еще сообщения для нас?
- Есть, контроль. Поскольку самолет английский и свыше трехсот
пассажиров англичане и американцы, мне нужен представитель посольств этих
стран. В течение двух часов он долен выслушать мои условия освобождения
пассажиров.
- Не прерывайте связь, Ингрид. Мы вернемся, как только свяжемся с
послами.
- Не шутите со мной, конроль, - хлестнул голос Ингрид. - Мы оба
прекрасно знаем, что они сейчас дышат вам в шею. Передайте, что мне нужен
человек через два часа - иначе я вынуждена буду прикончить первого
заложника.
Питер Страйд разделся до купальных плавок, на ногах у него были
только матерчатые тапочки. Ингрид настаивала на личной встрече, и Питер
приветствовал возможность приблизиться к противнику.
- Мы будем прикрывать каждый дюйм твоего пути туда и назад, - сказал
Колин Нобл Питеру, суетясь вокруг него, как тренер возле боксера перед
гонгом. - Я лично подбирал стрелков.
Снайперы были вооружены специальными изготовленными вручную
"магнумами" 0.222с подогнанными стволами, которые стреляли маленькими
легкими пулями, обладающими огромной скоростью и убойной силой. И
боеприпасы соответствовали ружьям: каждый патрон изготовлен вручную и
отполирован. Ружья снабжены обычными оптическими прицелами и
телескопическими прицелами инфракрасного видения, что делало их одинаково
смертоносными и днем, и ночью. Траектория пули на расстоянии в семьсот
футов оставалась чистой и плоской. Превосходно сделанное оружие, точные
машины, которые уменьшают опасность для заложников и случайных зрителей.
Легкая пуля с свирепой силой валит на землю человека, как будто его ударил
напавший носорог, но застрянет в его теле и не убьет того, кто стоит за
ним.
- Ты уже весь в мыле, - хмыкнул Питер. - Они собираются говорить, не
стрелять - пока.
- Эта женщина... - предупредил Колин-... вот кто опасен.
- Гораздо важнее ружей камеры и звукооборудование.
- Я уже прошелся и пнул несколько задниц. У тебя будут съемки, за
которые сможешь получить "Оскара" - даю личную гарантию. - Колин взглянул
на свои часы. - Пора идти. Не заставляй леди ждать. - Он слегка сжал плечо
Питера. - Держись спокойно, - сказал он, и Питер вышел на солнечный свет,
подняв обе руки над плечами, раскрыв ладони, растопырив пальцы.
Тишина давила, как и сухая жара, но это сделано специально. Питер
остановил все движение, приказал выключить машины и механизмы на всей
площади обслуживания. Он не хотел никаких помех своему звуковому
оборудованию.
Слышался только звук его собственных шагов, он шел быстро, но это был
самый долгий переход в его жизни, и чем ближе он подходил к самолету, тем
больше тот возвышался над ним. Питер понимал, что его заставили раздеться
почти догола не только, чтобы не дать спрятать оружие, но и поставить его
в невыгодное положение, чувствовать себя уязвимым. Старый трюк - гестапо
всегда раздевало пленных перед допросом, поэтому Питер держался прямо и
вызывающе, довольный тем, что тело у него худое и крепкое, а мышцы как у
спортсмена. Не хотел бы он, чтобы эти четыреста ярдов проходил старик с
большим животом и отвислыми грудями.
Он прошел полпути, когда передняя дверь, сразу за рубкой, откинулась
назад, и в квадратном отверстии появилось несколько фигур. Питер сузил
глаза: два человека в форме, нет, три - форма английских авиалиний, два
пилота, между ними стройная фигура стюардессы.
Они стояли плечом к плечу, но за ними он видел еще одну голову,
светловолосую, однако освещение и угол осмотра были против него.
Подойдя ближе, он увидел, что у старшего пилота, который справа,
седые волосы, круглое румяное лицо - это Уоткинс, капитан. Хороший
человек, Питер изучал его служебное досье. Он не стал разглядывать второго
пилота и стюардессу, а все свое внимание обратил на того, кто за ними, но
только когда он встал непосредственно под открытым люком, он смог ясно
увидеть лицо.
Питера поразила красота этой золотой головы, гладкая молодая
загорелая кожа и потрясающая невинность широко расставленных спокойных
голубых глаз - в первое мгновение он не поверил, что она из числа бойцов,
но тут она заговорила.
- Я Ингрид, - сказала она. И он подумал, что самые красивые цветы
бывают ядовитыми.
- Я полномочный представитель английского и американского
правительств, - ответил он и перевел взгляд на мясистое красное лицо
Уоткинса. - Сколько на борту похитителей?
- Никаких вопросов! - яростно рявкнула Ингрид, и Сирил Уоткинс, не
меняя выражения лица, вытянул вниз четыре пальца правой руки за бедром.
Это было очень важное подтверждение того, что они уже заподозрили, и
Питер почувствовал прилив благодарности к пилоту.
- Прежде чем мы обсудим ваши условия, из чистой человечности я хотел
бы обеспечить благополучие заложников.
- О них хорошо заботятся.
- Нужна ли вам пища или питьевая вода?
Девушка откинула голову и рассмеялась.
- Чтобы вы начинили их слабительным - и мы сидели бы в дерьме? Хотите
нас выгнать вонью?
Питер не стал настаивать. Врач уже подготовил судки с начиненной
едой.
- У вас на борту раненый?
- Никаких раненых на борту нет, - резко ответила девушка, сразу
перестав смеяться, но Уоткинс сложил большой и указательный палец кольцом,
тем самым противореча ей, и Питер заметил след высохшей крови на рукавах
его белой рубашки. - Достаточно, - предупредила Ингрид Питера. - Если вы
зададите еще один вопрос, переговоры прервутся.
- Хорошо, - сразу согласился Питер. - Больше никаких вопросов.
- Цель нашей группы - свержение жестокого фашистского
неоимпериалистического бесчеловечного режима, который держит эту страну в
рабстве и нищете, отказывая большинству населения и пролетариату в
основных человеческих правах.
"А вот это, - с горечью подумал Питер, - хотя и выражено на языке
левых безумцев, самое плохое, что могло быть". Миллионы людей во всем мире
тут же испытают симпатию к похитителям, и работа Питера станет еще
труднее. Похитители избрали уязвимую цель.
Девушка продолжала говорить - напряженно, почти с религиозной
страстью, и, слушая ее, Питер все более уверялся, что эта девушка -
фанатик, и лишь тонкая нить отделяет ее фанатизм от безумия. Голос ее стал
резким, она выкрикивала свои обвинения и проклятия, и, когда она кончила,
он знал: она способна на все, никакая жестокость, никакая низость ее не
отпугнут. Она не остновится даже перед самоубийством, уничтожив "боинг",
его пассажиров и самое себя; он подозревал, что она даже приветствует
возможность самопожертвования, и почувствовал, как холодок прошел по
спине.
Теперь они молчали, глядя друг на друга, лихорадка фанатизма оставила
лицо девушки, она восстановила дыхание, а Питер ждал, борясь со своими
дурными предчувствиями, ждал, пока она окончательно успокоится и
продолжит.
- Первое наше требование, - девушка успокоилась и проницательно
смотрела на Питера, - первое наше требование - это заявление должно быть
передано по всем телепрограммам Англии и Соединенных Штатов, а также по
местным телеканалам. - Питер почувствовал, как его обычная ненависть к
этому ящику перекрывает все остальные чувства. Эта опустошающая разум
электронная подмена мыслей, это смертоносное изобретение, предназначенное
для обработки и навязывания мнений. Он ненавидел его почти так же сильно,
как и насилие, которое телевизор так легко поставляет в каждый дом. - Оно
должно быть передано в девятнадцать часов местного времени в Лос Анжелесе,
Нью-Йорке, Лондоне и Йоханнесбурге... - Лучшее время, конечно, и масс
медиа ухватятся за новость, потому что это их еда и питье - порнографы
насилия!
Высоко над ним в открытом люке девушка махнула толстым светло-желтым
конвертом.
- Здесь текст заявления для передачи, а также список имен. Сто
двадцать девять имен. Все эти люди арестованы чудовищным полицейским
режимом. В этом списке подлинные руководители Южной Африки. - Она бросила
конверт, и он упал у ног Питера.
- Второе наше требование - все указанные в этом списке должны быть
