В конце второго дня они вместе поужинали, сидя на стене крепости, где
было прохладнее. Рабыня смазала их тела ароматным маслом, чтобы отпугнуть
насекомых, и Мармон собственноручно наполнил вином чашу Хая, но сам пить
не стал. Лихорадка повреждает печень, и для него вино теперь яд.
Хай поблагодарил Баала за свой иммунитет к этой болезни, которая
свирепствует в болотистых местах и вдоль рек. Хая занимала мысль: почему
лихорадка одних убивает, других делает инвалидами, а третьих не трогает?
Почему она встречается только в низинах, а не на возвышенных местах? Он
должен постараться найти ответ на эти вопросы.
Но Мармон снова заговорил, и Хай оторвался от своих мыслей,
возвращаясь к сегодняшним проблемам.
- Я создаю шпионскую сеть, которой можно доверять, - говорил Мармон.
- В племенах есть люди, которые регулярно мне докладывают.
- Я хотел бы встретиться с ними, - вмешался Хай.
- Я предпочел бы, чтобы этого не было, - начал Мармон, но заметил
выражение Хая и гладко продолжил: - Один из них должен появиться со дня на
день. Это мой наиболее надежный информант. Его зовут Сторч, он венди и
бывший раб. Через него я связываюсь с другими шпионами за рекой.
- Я поговорю с ним, - сказал Хай, и беседа перешла на другие темы.
Мармон спрашивал у Хая совета относительно своей рукописи. Они говорили
как старые друзья, пока не стемнело и рабы зажгли факелы. Наконец Мармон
почтительно спросил:
- Мой господин, ко мне обратились с просьбой офицеры. Некоторые из
них никогда не слышали твоего пения, а те, что слышали, хотели бы
послушать вновь. Они назойливы, святейшество, но, может, ты им уступишь?
- Пошли на мою квартиру за лютней. - Хай покорно пожал плечами, и
один из молодых офицеров подошел с лютней в руках.
- Мы уже принесли ее, святой отец.
Хай пел песни легиона, песни пиров и маршей, непристойные песни и
песни о славе. Офицеры молча стояли на стене вокруг Хая, а внизу во дворе
простые солдаты собрались с поднятыми лицами, готовые подхватить припев.
Было уже поздно, когда через толпу протиснулся адъютант и негромко
заговорил с Мармоном. Тот кивнул, отпустил адъютанта, а потом прошептал
Хаю: "Святейшество, человек, о котором я говорил, пришел".
Хай отложил лютню. "Где он?"
- В моей квартире.
- Пошли к нему, - предложил Хай.
Сторч оказался высоким человеком, гибким и грациозным, как
большинство венди, но гладкая бархатная кожа на плечах была испорчена
рубцами хлыста.
Он увидел взгляд Хая и прикрыл плащом плечи, но Хай заметил его
вызывающий взгляд, хотя лицо его сохраняло бесстрастное выражение.
- Он не говорит на пуническом, - объяснил Мармон. - Но я знаю, что ты
говоришь на его языке.
Хай кивнул, и шпион посмотрел на него, прежде чем обратиться к
Мармону. Голос его звучал негромко, без гнева и обвинений.
- Мы договаривались, что никто не увидит моего лица, - сказал он.
- Тут другое дело, - быстро объяснил Мармон. - Это не обычный
человек, а верховный жрец Опета и главнокомандующий всеми царскими
армиями. - Мармон помолчал. - Это Хай Бен-Амон.
Шпион кивнул, лицо его оставалось бесстрастным, даже когда Хай
заговорил на венди.
Они разговаривали час, потом Хай повернулся к Мармону и сказал
по-пунически:
- Этот человек не согласен с тем, что ты мне рассказывал. - Хай
нахмурился и раздраженно постучал пальцами по столу. - Он ничего не слышал
ни о боге с львиными когтями, ни об отрядах воинов, вооруженных дравским
оружием.
- Да, - согласился Мармон. - В этом районе сохраняется спокойствие.
Доклады пришли из других мест.
- У тебя есть здесь шпионы? - спросил Хай.
- Немного, - ответил Мармон, и Хай задумался.
- Я пойдку на восток, - принял решение Хай. - Выступлю на рассвете.
- Через пять дней прибудет патрульная галера.
- С палубы галеры я ничего не увижу. Пойду пешком.
- Охрана будет ждать тебя на восходе солнца.
- Нет, - отказался Хай. - Я пойду быстрее и привлеку меньше внимания,
если буду один. - Он посмотрел на Сторча. - Этот человек может послужить
проводником, если ему можно доверять, как ты говоришь.
Мармон передал приказ Хая шпиону и закончил: "Теперь можешь идти.
Поешь и отдохни и будь готов к восходу солнца".
Когда шпион ушел, Хай посмотрел ему вслед и спросил: "Сколько ты ему
платишь?"
- Мало, - признал Мармон. - Соль, бусы, несколько медных украшений.
- Интересно, почему он это делает, - негромко сказал Хай. - Почему
работает на нас, хотя рубцы от хлыста еще не зажили на его теле?
- Меня больше не удивляют поступки людей, - сказал Мармон. - Я
столько раз видел странное поведение, что больше не спрашиваю себя о его
причинах.
- А я спрашиваю, - прошептал Хай, по-прежнему глядя вслед шпиону,
обеспокоенный его предательством, которое так не соответствовало
представлениям Хая о чести.
В последующие четыре дня Хай попытался узнать что-нибудь о шпионе, но
безуспешно. Сторч был молчалив, говорил, только когда его спрашивали и
всегда очень кратко. Он никогда не смотрел на Хая прямо, глаза его были
устремлены куда-то за Хая.
Хая его присутствие смущало, хотя Сторч прекрасно знал все изгибы
реки, каждую складку местности, по которой они шли.
Они побывали в двух крепостях на южном берегу, и от их гарнизонов Хай
узнал много нового. Дважды они находили следы больших отрядов,
переправлявшихся через реку по загадочным делам, и было еще немало
признаков тайной деятельности, которые усилили беспокойство Хая.
Его беспокоило, что эти признаки противоречат утверждениям Сторча о
спокойствии и устойчивом положении за рекой.
Они двигались быстро и тихо, ночевали, как лесные духи, в густых
зарослях. Шли вечером и по ночам, а в жару отдыхали. Ели мало, экономя
припасы и не тратя времени на охоту.
На четвертый день они пришли на вершину небольшого гранитного холма,
с которого открывался вид на обширную долину, панораму, которая тянулась
от одного хребта к другому и терялась в голубой дымке на горизонте. Тут
река поворачивала на юг, делал петлю во много миль длиной и возращалась
почти к прежнему месту.
Хотя петля была длиной в двадцать или двадцать пять миль, в
поперечнике она едва достигала пяти миль, а дальше находилась еще одна
крепость с сильным гарнизоном. В жарком воздухе они видели дым от кухонных
костров в крепости.
Хай долго смотрел на изгиб реки, выбирая между долгим днем
утомительного пути или быстрым проходом и связанным с ним риском.
- Сторч, - спросил он, - можем ли мы пересечь реку? Есть ли там люди
из племен?
Шпион не смотрел на Хая, лицо его оставалось невыразительным. Он
неподвижно сидел на граните рядом с Хаем, и Хаю показалось, что он не
понял вопроса.
- Короче пройти напрямик. Но безопасно ли это? - спосил он, и Сторч
ответил:
- Я узнаю. Подожди меня.
Он вернулся за час до темноты и провел Хая на берег. Здесь в
тростнике было запрятано узкое выдолбленное каноэ. Оно было источено
червями и пахло рыбой. Хай почувствовал подозрение.
- Как ты его нашел?
- Тут ниже по течению семья рыбаков.
- Сколько их?
- Четверо.
- Венди.
- Нет, софии.
- Воины?
- Рыбаки. Седобородые старики.
- Ты сказал им обо мне?
- Нет.
Хай колебался, всматриваясь в темные глаза Сторча, пытаясь отыскать
признаки предательства.
- Нет, - сказал Хай, - мы не будем переправляться. Пойдем долгим
путем. - Это была проверка. Он ждал реакции Сторча, ждал, что он будет
спорить, пытаться убедить Хая переправиться.
- Как скажешь. - Сторч кивнул и начал укрывать каноэ тростником.
- Хорошо, - согласился Хай, - перевези меня.
С помощью течения Сторч направил утлый челнок под нужным углом. Перед
ними бакланы били воду в попытках взлететь, между стеблями лилии мелькали
мелкие рыбки, а в глубокую воду с берегов соскальзывали зловещие тела
крокодилов.
Они причалили к глинистому берегу, испещренному следами
многочисленных животных, которые приходят сюда на водопой, и Сторч спрятал
каноэ. Он провел Хая вверх, на поляну, поросшую ядовито-зеленой болотной
травой. Они по пояс брели среди тесно сросшихся стеблей, и почва под
ногами была податливой и влажной.
В центре поляны Сторч неожиданно остановился и знаком велел Хаю не
двигаться. Он наклонил голову и прислушался. Они долго стояли, застыв,
потом Сторч попросил Хая оставаться на месте, а сам прошел вперед.
Пройдя сто шагов, он снова остановился, но теперь повернулся и
посмотрел на Хая.
Впервые за все время на лице его появилось чувство, дикое возбуждение
и торжество.
Он поднял правую руку, обвиняющим жестом указал на Хая и крикнул на
венди: "Вот он! Возьмите его!"
Трава на поляне зашуршала и дрогнула, как будто подул сильный ветер,
и из укрытий ряд за рядом появилось множество воинов венди. Соединив щиты,
они образовали концентрические круги вокруг Хая, полностью окружили его, и
плюмажи их головных уборов угрожающе качались.
Как руки, сжимающие горло, круги воинов приближались к Хаю. Он
отчаянно осматривался, ища пути к спасению. Его не было, и он сорвал чехол
с лезвия топора с грифами и бросился, как террьер на черного буйвола.
- За Баала! - вызывающе крикнул он, ударяя в сплошную массу черных
воинов.
- Здесь дурно пахнет, - пожаловался Ланнон, принюхиваясь. - Нельзя ли
пробить вентиляционные шахты на поверхность?
- Величество! - Риб-Адди не мог скрыть своего ужаса. - Подумай, что
это значит! Рабочие - здесь?! - Он широким жестом обвел сокровищницу. -
Можно представить себе, что они станут рассказывать и как это разожжет
алчность всех разбойников четырех царств.
Именно по этой причине местоположение и содержимое царской
сокровищницы хранилось в величайшей тайне. Это была самая большая тайна
империи, известная только царю, верховным жрецу и жрице, Риб-Адди и еще
четверым чиновникам.
- Я бы сразу после окончания работы послал их к богам, - объяснил
разумно Ланнон.
Риб-Адди удивленно замигал. Он не предусмотрел такого радикального
решения проблемы. Потребовалось поскрести бороденку и подумать, прежде чем
выдвинуть новое возражение.
- Вентиляционная шахта послужит доступом для воров, грызунов и
сырости. Все тут будет разрушено и уничтожено.
- Ну, хорошо. - Ланнон оставил эту тему, хорошо зная, что Риб-Адди
противится переменам, просто потому что это перемены. То, что было хорошо
прошедшие двести лет, хорошо и на будущие двести.
Ланнон смотрел, как последний палец золота из очередной доставки из
срединного царства почтительно укладывается в специальном углублении
сокровищницы. Риб-Адди тщательно записал в свиток количество, и Ланнон
утвердил запись, поставив под ней свой личный знак.
Четыре доверенных чиновника цепочкой вышли из длинного помещения
сокровищницы. Пока они поднимались по каменным ступеням, Риб-Адди закрыл
железные ворота. Он прижал знак Ланнона к глиняной табличке, потом они с
Ланноном поднялись по лестнице и через солнечные двери прошли в архив.
Ланнон закрыл дверь, и массивная плита с шумом заняла свое место.
Ланнон сделал знак солнца перед изображением бога на двери, потом
вместе с Риб-Адди, обсуждающим его богатства в различных их проявлениях,
прошел вдоль архива. Полки были забиты записями царств, и оставалось мало
места. Скоро придется заняться расширением этих катакомб. Надо их
увеличить, не повредив и не нарушив существующей структуры.