сражений и так происходит на территории Бродяг.
- Да, но флот наносит удар и отступает. А легионы будут занимать
вражеские укрепления.
- Это как? - не понял Ки. - Ведь укрепления Бродяг в большинстве
своем находятся в космосе. Все эти орбитальные леса...
- Если понадобится, - с улыбкой проговорила Немез, - легионы будут
сражаться и в вакууме.
Грегориус перехватил взгляд капитана, говоривший: "Хватит", покачал
головой и сказал:
- Честно говоря, не могу представить, чем ваши легионы лучше
швейцарской гвардии.
Де Сойя поднялся:
- Ускорение через две минуты. Пора занимать места. Беседу продолжим
в лежачем положении.
x x x
Чтобы сбросить скорость в системе Седьмой Дракона, "Рафаилу"
потребовалось почти одиннадцать часов торможения при двух "g", однако
компьютер определил, что точка перехода для прыжка к Роще Богов
находится лишь в тридцати пяти миллионах километров от ледяной планеты.
При ускорении в одно "g" корабль мог достичь ее за двадцать пять часов,
но де Сойя запрограммировал компьютер на шестичасовое ускорение при двух
"g"; затем звездолету предстояло разогнаться и накопить энергию для
защитных экранов, иначе прыжок с ускорением в сто "g" расплющит в
лепешку все оборудование на борту.
За несколько минут до прыжка члены экипажа в последний раз обсудили
план действий - три дня на воскрешение, после чего высадка на планету,
обследование русла реки и подготовка к встрече с Энеей. Командовать
операцией де Сойя поручил Грегориусу.
- Интересно, с какой стати Его Святейшеству вздумалось нами
поруководить? - проговорил капрал Ки.
- Наверно, ему было видение, - ответил де Сойя. - Ладно, по местам.
Я проверю все системы.
Как и подобает капитану корабля, он занимался этим перед каждым
прыжком.
Оставшись в одиночестве, де Сойя вызвал на монитор сведения о
неудачном прыжке к Хеврону. Он уже просматривал материалы, но сейчас
вернулся к ним снова. Ничего необычного: снимки с орбиты - сожженные
города и деревни, воронки, клубы дыма в атмосфере, радиоактивные
развалины Нового Иерусалима; эхо-сигналы трех вражеских крейсеров...
Получив подтверждение на радаре, компьютер прервал процесс воскрешения,
и корабль покинул систему с ускорением в двести восемьдесят g - как
говорится, удрал без оглядки. Защитные экраны Бродяг больше восьмидесяти
g не выдерживали, поэтому врагам пришлось выбирать - либо погибнуть (а
воскрешение язычникам было заказано), либо отказаться от преследования.
Они предпочли второе.
Впрочем, Бродяги - снимки запечатлели зеленые плазменные хвосты за
их кораблями - попытались подбить "Рафаил" с расстояния в добрую
астроединицу, но внешний экран легко отразил этот залп отчаяния. Затем
авизо прыгнул к Безбрежному Морю, ближайшей планете на территории
Ордена...
Все как будто было в порядке, снимки выглядели достоверно, но де
Сойя категорически отказывался им верить.
Он и сам не знал, почему настроен столь скептически. Разумеется,
снимки можно подделать, люди успешно занимались этим на протяжении
тысячи лет, с начала Цифровой Эпохи. Подобное развлечение было доступно
даже ребенку. Но что касается бортового журнала... Тут необходимы
поистине гигантские усилия. Так почему же он не доверяет памяти
компьютера?
Капитан вызвал информацию о прыжке к Седьмой Дракона. Оглянулся
через плечо на реаниматоры - крышки закрыты, на каждом мерцают зеленые
огоньки. Грегориус, Ки и Немез готовятся к смерти. Сержант, как обычно,
молится, Ки читает книгу на экране монитора. А вот о том, что делает
женщина, де Сойя не имел ни малейшего понятия.
Отец Федерико догадывался, что ведет себя, мягко выражаясь, глупо.
"Но ведь кто-то передвинул мою чашку! Кто-то ее трогал!" Быть может,
чашку переставили еще на орбите Пасема? Нет, к навигаторскому столику
никто не подходил. Радаманта Немез появилась на корабле раньше всех, но
де Сойя прекрасно помнил, что пил кофе перед стартом, когда женщина уже
легла в реаниматор. Он, как всегда, занял свое место последним.
Естественно, при ускорении или торможении посуда может разбиться, не то
что отъехать в сторону; но вектор торможения "Рафаила" был коллинеарен
курсу корабля, поэтому незакрепленные предметы попросту не могли
сдвинуться вбок. Вдобавок в нише имелись фиксаторы.
Капитан де Сойя принадлежал к древнему роду моряков и астронавтов,
которые сделались с течением времени настоящими фанатиками порядка. Два
десятка лет службы на фрегатах, эсминцах и факельщиках приучили его к
тому, что в невесомости вещи как попало бросать не следует, иначе
рискуешь получить брошенной вещью по физиономии. Кроме того, у него была
унаследованная от предков привычка держать все под рукой, в определенном
месте, чтобы при случае без труда найти на ощупь. Конечно, то, что
кружка сдвинулась в сторону, - пустяк, но если вдуматься... У каждого из
членов экипажа, за исключением новичка, была собственная ниша у
навигаторского столика, служившего также обеденным столом. Когда
прокладывали курс или изучали карту планеты, все сидели на своих креслах
и никогда не занимали чужих. Во-первых, такова человеческая натура, а
во-вторых, такова натура астронавтов, которые стремятся сделать
непредсказуемую вселенную хоть чуточку предсказуемее.
Итак, кто-то сдвинул его чашку... Быть может, задел коленом,
усаживаясь за стол... Кто же? Быть может... Нет, ерунда Капитан мысленно
обозвал себя параноиком.
Неожиданно ему вспомнились слова Грегориуса. Сержант только-только
выбрался из реаниматора, а Немез еще не очнулась.
- Сэр, один мой приятель охраняет Ватикан. Он знает и Ки, и
Реттига. Мы с ним пропустили по стопочке перед отлетом. Так вот, он
клянется, что видел, как Реттига несли на носилках к машине "скорой
помощи".
- Не может быть. Стрелок Реттиг умер, сержант. Неполадки в системе
воскрешения. Его похоронили в космосе.
- Так нам сказали, сэр, - проговорил Грегориус. - Но мой приятель
уверен, что не ошибся. Реттиг был без сознания и его несли на носилках.
Правда, на лице у него была кислородная маска...
- Чушь какая-то, - произнес де Сойя. Он никогда не верил в
конспирацию, поскольку усвоил на собственном опыте: о том, что вначале
известно только двоим, очень быстро узнают все вокруг. - Зачем Ордену и
Церкви нас обманывать? И потом, если Реттиг и впрямь жив, куда он
подевался?
- Не знаю, сэр. - Грегориус пожал плечами. - Может, мой приятель
все-таки ошибся... Я долго себя в этом убеждал. Но машина...
- Что машина? - требовательно спросил де Сойя.
- Машина направилась к замку Святого Ангела, сэр, - ответил
сержант. - А в этом замке размещается святая инквизиция.
Паранойя, самая настоящая паранойя. Сведения о торможении,
длившемся одиннадцать часов... Три дня, потраченные на воскрешение... Де
Сойя бросил взгляд на цифры в углу экрана и вызвал картинку Седьмой
Дракона. Его всегда интересовало, какие ощущения испытал бы сторонний
наблюдатель, доведись ему оказаться на борту авизо в этот промежуток
времени. Должно быть, на корабле царит жутковатая тишина...
- До прыжка три минуты, - сообщил механический голос. - Все члены
экипажа должны лечь в реаниматоры.
Де Сойя пропустил предупреждение мимо ушей. Он вызвал на экран
информацию о двух с половиной днях на орбите Седьмой Дракона. Что тут
происходило, пока они приходили в сознание? Капитан сам не знал, что
ищет... Никаких признаков преждевременного воскрешения, все в полном
соответствии с правилами... Все записи в бортовом журнале... А это еще
что?!
- До прыжка две минуты, - напомнил компьютер.
Так, первый день, вскоре после выхода корабля на стандартную
геостационарную орбиту... и четыре часа спустя... Ничего необычного,
если не считать отметки о включении четырех малых реактивных двигателей.
Ну да, чтобы выйти на орбиту, корабль класса "Рафаила" маневрирует на
реактивной тяге, но обычно компьютер включает кормовой и носовой
двигатели. Судя по отметкам, авизо развернулся кормой к планете, чтобы
солнечный свет равномерно распределялся по корпусу, но восемь минут
спустя двигатели заработали вновь! Они включались еще трижды (последнее
включение, впрочем, могло означать, что корабль повернулся к планете
носом, на котором располагались камеры); через четыре часа восемь минут
все повторилось. Эти отметки наметанный глаз де Сойи выделил из тридцати
с лишним других.
- До прыжка одна минута.
Загудели генераторы поля. "Рафаил" готовился к прыжку, до которого
оставалось пятьдесят шесть секунд и который сулил де Сойе неминуемую
смерть. Капитан и не подумал встать. Если даже он останется в кресле,
после прыжка компьютер сам переложит его тело в реаниматор. Хороший
все-таки корабль - на него можно положиться.
На протяжении многих лет Федерико де Сойя был капитаном факельщика.
В последние месяцы ему пришлось совершить больше десятка квантовых
прыжков на "архангеле". Он знал, что означают отметки в бортовом
журнале. Пускай запись стерли - о том, что происходило на борту
"Рафаила", вполне можно догадаться. Двигатели включали, чтобы
сориентировать "челнок" относительно планеты. Вторая отметка означала,
что "челнок" отошел от корабля и "Рафаил" маневрирует, меняя положение в
соответствии со сместившимся центром тяжести. После того как авизо вновь
вышел на орбиту, реактивные двигатели развернули его носом к планете.
Эти отметки, пожалуй, вряд ли привлекли бы внимание человека
неопытного, но де Сойя знал, что не ошибся. Он вызвал на экран другие
сведения. Никаких упоминаний о том, что кто-то пользовался "челноком".
Ни снимков, ни видео, на которых был бы запечатлен вылетающий из шлюза
"челнок". Наоборот - судя по журналу, катер постоянно находился на
борту. Процесс воскрешения у всех четырех членов экипажа длился ровно
столько, сколько положено...
Словом, все было в порядке, если не считать загадочных отметок.
Двигатели дважды включались на восемь минут с интервалом в четыре часа.
За восемь минут "челнок" вполне успеет совершить посадку на планету, а
снимков быть и не может - ведь корабль в тот момент развернулся к
планете кормой. Что касается радара и звукозаписывающих устройств,
компьютеру, вполне возможно, приказали их отключить - чтобы стирать
пришлось как можно меньше.
Что же получается? Кто-то приказал компьютеру стереть всякое
упоминание о том, что он - или она - воспользовался катером, и туповатая
машина подчинилась. ИскИну "Рафаила", по всей видимости, невдомек, что
человека, двенадцать лет командовавшего факельщиком, отметки о включении
двигателей могут навести на след. Будь у де Сойи в запасе хотя бы час,
он бы вызвал данные о расходе топлива, проверил бы топливные баки
корабля и катера и водородный накопитель Буссарда, чтобы удостовериться
окончательно. Но времени уже не было.
- До прыжка тридцать секунд.
Так, до реаниматора он добраться не успеет. Ну и ладно. Де Сойя
вызвал программу установки параметров, ввел свой личный код и трижды
перенастроил монитор. Последнее подтверждение компьютер выдал перед
самым прыжком.
Тело капитана буквально разорвало в клочья, но де Сойя умер с
ухмылкой на лице.
50
Рауль!
До рассвета оставался еще по меньшей мере час. Снаружи бушевала
песчаная буря. Мы с А.Беттиком сидели в той комнате, где спала Энея. Я
дремал, андроид же, как обычно, бодрствовал, но к кровати девочки, на
которую падал свет от экрана биомонитора, я подскочил первым.
