- Никогда? - переспросил он.
- Разве что вы меня переживете.
- Что я и намерен сделать, - сказал король. - Поскольку вы
разыгрываете из себя самого настоящего козла, не пропускающего ни единой
козочки в королевстве.
- Это что, метафора?
- Никоим образом, - ответил король Билли. - Просто жизненное
наблюдение.
- Да чихать я хотел на козочек. Я еще в детстве пообещал матушке не
драть их без спросу. - И пока король Билли грустно смотрел на меня, я
пропел несколько строк из старинной песенки "Где же ты, моя козочка".
- Мартин, - сказал он, - кто-то или что-то убивает моих людей.
Я отодвинул в сторону перо и бумагу.
- Да, знаю.
- Мне нужна ваша помощь.
- Какая же? Скажите, Христа ради! Может, вы хотите, чтобы я выследил
убийцу, как какой-нибудь детектив из голографического фильма? Или вызвал
его на смертный бой над замудоханным Рейхенбахским водопадом?
- Это было бы неплохо, Мартин. Но пока я всего-навсего хочу с вами
посоветоваться. Что вы, собственно, обо всем этом думаете?
- Что я думаю? Во-первых. Глупо было сюда соваться. Во-вторых. Глупо
здесь оставаться. А совет один, первый и последний: уносить ноги.
Король Билли скорбно кивнул:
- Откуда? Из города или с планеты?
Я пожал плечами.
Его Величество поднялся и прошествовал к окну моего маленького
кабинета, из которого открывался вид на кирпичную стену регенерационного
завода-автомата. Некоторое время он изучал этот пейзаж и наконец спросил:
- Вам не приходилось слышать древнюю легенду о Шрайке?
- Только отрывки.
- Туземцы связывают это чудовище с Гробницами Времени.
- Туземцы курят нерекомбинированный табак и мажут пузо краской, когда
справляют праздник урожая.
Король Билли кивнул, признавая мудрость этих слов, и произнес:
- Первая исследовательская экспедиция Гегемонии вела себя здесь очень
осторожно. Главную базу они разместили к югу от Уздечки, а здесь отставили
только многоканальные самописцы.
- Я не понимаю. Ваше Величество, чего вы хотите? Отпущения грехов?
Да, действительно, место для города выбрано неудачно. Ну и ладушки.
Ступайте, сын мой, и больше не грешите. Отпускаются вам грехи ваши. А
теперь. Ваше Королевское Величество, если вы не возражаете - adios. У меня
на языке крутится парочка смачных лимериков, которые обязательно нужно
записать.
- Так вы, Мартин, рекомендуете эвакуировать город? - спросил король,
не отводя взгляда от окна.
Я колебался лишь секунду:
- Конечно.
- А сами-то вы уедете?
- Почему бы и нет?
Король Билли повернулся и посмотрел мне в глаза:
- И все-таки, вы _у_е_д_е_т_е_?
Я помолчал, потом не выдержал и отвел взгляд.
- Так я и думал, - сказал правитель планеты. Сцепив свои пухлые руки
за спиной, он снова уставился в окно. - Будь я детективом, - продолжил он,
- я бы насторожился. Самый большой творческий неудачник нашего города
после десятилетнего молчания берется за перо, причем всего... вы что-то
сказали, Мартин?.. всего через два дня после первых убийств. Он совершенно
оставляет общественную жизнь, в которой доселе играл весьма заметную роль,
корпит над эпической поэмой... тихоня этакий, и даже юные девы не
опасаются более его козлиной похоти.
Я вздохнул:
- Козлиной похоти, государь?
Король Билли оглянулся.
- Хорошо, - сказал я. - Вы изобличили меня. Признаюсь. Я убивал и
купался в их крови. Это обалденно стимулирует творческую потенцию. Я
думаю, еще две... нет, пожалуй, три сотни жертв... и моя новая книга будет
готова.
Король Билли отвернулся и вновь уставился в окно.
- В чем дело, - спросил я, - вы мне не верите?
- Нет, не верю.
- Почему же?
- А потому, - ответил король, - что знаю настоящего убийцу.
Мы сидели в затемненной нише и смотрели, как Шрайк убивает романистку
Сиру Роб и ее любовника. Света было маловато: из-за этого казалось, что
слегка перезревшая плоть Сиры тускло фосфоресцирует, а белые ягодицы ее
куда более юного приятеля словно бы плавают в полумраке спальни, отдельно
от его загорелого тела Их любовный акт достиг своего апогея, как вдруг
произошло нечто необъяснимое. Юноша, уже готовый замереть перед оргазмом,
внезапно взлетел в воздух, как будто Сира непонятным образом вытолкнула
его из себя. Звуковая дорожка на диске, воспроизводившая до этого обычные
стоны, вздохи, всхлипы и неизбежные при такого рода занятиях указания,
неожиданно наполнила нишу криком. Сначала закричал он. Потом она.
Изображение покачнулось - это тело юноши ударилось о стену рядом с
камерой. Сира лежала в позе трагикомической незащищенности: ноги широко
раздвинуты, руки раскинуты в стороны, груди примяты, бедра белеют в
темноте. В ожидании экстаза она запрокинула было голову, но время шло, и
когда она снова приподняла ее, потрясение и злость на ее лице сменили до
странности похожую на них гримасу. Она открыла рот, собираясь за кричать.
Но крика не последовало. Вместо него послышался звук, похожий на
хруст разрезаемого арбуза: с таким звуком лезвие проходит сквозь плоть,
серп рассекает сухожилия и кости. Голова Сиры откинулась назад, рот
раскрылся невероятно широко... и ее тело ниже грудины буквально
взорвалось, а затем разошлось, словно разрубленное незримым топором. Затем
вступили в дело невидимые скальпели, и на коже появились поперечные
разрезы. Казалось, мы просматриваем в ускоренном темпе заснятую скрытой
камерой операцию хирурга-маньяка. Это было жестокое вскрытие, ибо
совершалось оно на живом человеке. Впрочем, нет, уже не на живом. Как
только иссяк поток крови и прекратились конвульсии, руки и ноги Сиры
безвольно раскинулись и застыли, выставив напоказ омерзительную груду
внутренностей. И вдруг, на какую-то долю секунды, рядом с кроватью
возникло нечеткое красное пятно, отливающее металлическим блеском.
- Стоп! - приказал король домашнему компьютеру. - Крупнее! Контраст!
Пятно стало четче, и мы увидели голову существа, которое может
привидеться разве что в наркотическом кошмаре: лицо из стали, хрома и
кости, пасть - как у помеси волка с экскаватором, глаза, как рубиновые
лазеры, сверкающие сквозь кроваво-красные самоцветы; из переливающегося
ртутного лба торчит кривой тридцатисантиметровый клинок; такие же шипы
воротником окружают шею.
- Шрайк? - спросил я.
Король Билли кивнул. Точнее, шевельнул подбородком.
- А что с мальчишкой? - спросил я.
- Нашли только тело Сиры, - ответил король. - Его хватились, когда
обнаружили вот этот диск. Оказалось, какой-то специалист по развлечениям
из Эндимиона.
- Голограмму нашли недавно?
- Вчера. Служба безопасности осматривала спальню и на потолке
обнаружила камеру. Совсем маленькую - меньше миллиметра. У Сиры была целая
библиотека подобных записей. Очевидно, она использовала камеру только для
того, чтобы увековечивать свои...
- Постельные безумства, - подсказал я.
- Именно.
Я встал и подошел к плавающему в воздухе изображению чудовища. Провел
рукой сквозь его лоб, шипы, челюсти. Компьютер рассчитал величину этого
создания и дал его в реальном масштабе. Судя по размерам черепа, наш
местный Грендель был более трех метров ростом.
- Шрайк, - пробормотал я, скорее приветствуя его, чем называя по
имени.
- Ну, Мартин, что вы можете о нем сказать?
Я вскинулся:
- Почему вы спрашиваете у меня? Я поэт, а не мифоисторик.
- Вы обращались к компьютеру "ковчега" с запросом относительно
происхождения и природы Шрайка.
Я приподнял бровь. Всегда считалось, что обращение к корабельному
компьютеру остается анонимным и конфиденциальным - как подключение к
инфосфере Гегемонии. Дело это сугубо личное, и анонимность гарантируется.
- Ну и что, - парировал я. - С тех пор как начались убийства,
наверняка уже сотни людей интересовались легендой о Шрайке. Может быть,
даже тысячи. Потому что кроме этой единственной легенды мы не знаем о нем
ни хора.
- Совершенно верно, - король весь сморщился, - но вы-то полезли в эти
файлы за три месяца до первого инцидента.
Я вздохнул и снова плюхнулся на подушки.
- Да, я запрашивал эти файлы. Да, я читал эту блядскую легенду. Ну и
что? Я хотел использовать ее в своей поэме. Арестовать меня теперь, что
ли?
- И что вы узнали?
Вот тут я разозлился всерьез. Даже топнул копытом по ковру.
- Только то, что было в этих сраных файлах. И вообще, Билли, какого
черта вам от меня нужно?
Король потер бровь и замигал, так как случайно задел мизинцем глаз.
- Не знаю, - сказал он. - Служба безопасности хотела забрать вас на
корабль и устроить допрос третьей степени с полным интерфейсом. Но я решил
поговорить с вами сам.
Я заморгал, испытывая странное чувство невесомости о желудке. Допрос
с полным интерфейсом - это кортикальные зонды и черепные разъемы. Почти
все допрошенные подобным способом со временем опять становятся нормальными
людьми. Почти все.
- Не могли бы вы рассказать мне, какие именно аспекты легенды вы
собирались отразить в поэме? - мягко спросил король Билли.
- Разумеется, - ответил я. - Согласно основной доктрине культа
Шрайка, возникшего у здешних туземцев, Шрайк есть Повелитель Боли и Ангел
Окончательного Искупления. И придет он из места, находящегося вне времени,
дабы возвестить о конце человечества. Мне понравился этот причудливый
образ.
- О конце человечества? - повторил за мной король Билли.
- Ага, - ответил я. - Он архангел Михаил, Морони, Сатана, Мировая
энтропия и чудовище Франкенштейна в одной упаковке. Он околачивается
вокруг Гробниц Времени и ждет своего часа, чтобы выйти на сцену и вписать
своей колючей рукой человечество в хит-парад вымерших видов - вслед за
дронтом, гориллой и кашалотом.
- Чудовище Франкенштейна, - задумчиво пробормотал пухленький
коротышка в помятой мантии. - При чем тут Франкенштейн?
Я перевел дыхание.
- Дело в том, что поклонники Шрайка считают, что человечество
каким-то образом само его _с_о_з_д_а_л_о_. (Король Билли, насколько мне
известно, и сам это знал. Он много чего знал.)
- А они знают, как его _у_н_и_ч_т_о_ж_и_т_ь_?
- Понятия не имею. Считается, что он бессмертен, потому что пребывает
вне времени.
- Бог?
Я замялся.
- Вряд ли, - произнес я наконец. - Скорее, он некое концентрированное
воплощение наших кошмаров. Что-то вроде старухи с косой, только в отличие
от нее он имеет обыкновение нанизывать людские душонки на ветви
гигантского дерева, утыканного шипами... конечно, вместе с телами.
Король Билли молча кивнул.
- Послушайте, - сказал я. - Раз уж вы так любите копаться в теологиях
отсталых миров, почему бы вам не слетать в Джектаун и не расспросить
жрецов культа?
- Да-да, - рассеянно произнес король, подперев подбородок кулачком. -
Хотя нет, их ведь уже допрашивали на корабле. И это еще больше все
запутало.
Я поднялся, собираясь уйти (хотя и не был уверен, что мне это
позволят).
- Мартин.
- Угу.
- Быть может, вы вспомните что-нибудь еще? Что-нибудь такое, что
помогло бы нам понять это существо?
Я остановился в дверном проеме. Сердце у меня колотилось так, что,
казалось, вот-вот выскочит наружу.
- Да, - выговорил я наконец срывающимся голосом. - Я знаю, что такое
Шрайк.
- Да?
- Он моя муза, - сказал я, развернулся и пошел к себе в кабинет
писать.
Конечно, это я вызвал Шрайка. Я знал это. Я стал писать о нем - и он
явился. Поистине, вначале было Слово.
