нее.
Кромсающие тело лезвия замерли. Шрайк застыл, словно обтекающая их
река темпоральной энергии превратилась в янтарную смолу и затвердела.
Тогда Ламия изо всех сил толкнула чудовище.
В какие-то доли секунды Шрайк преобразился: металлический блеск
исчез, сменившись сверканием хрусталя. Стальная глыба сделалась хрупкой и
прозрачной.
Парившую в воздухе Ламию теперь обнимала трехметровая стеклянная
статуя. В груди четырехрукого чудовища, там, где положено быть сердцу,
билась огромная бабочка, колотя о стекло угольно-черными крыльями.
Поднатужившись, Ламия снова толкнула Шрайка. Он заскользил назад,
закачался - и упал, потянув Ламию за собой. Вывернувшись из смертельных
объятий, она услышала, как с треском рвется ее куртка, и, взмахнув
здоровой рукой, сохранила равновесие. А стеклянный Шрайк, сделав в воздухе
сальто, ударился о каменный пол и разлетелся фонтаном осколков.
По невидимому мостику Ламия поползла на четвереньках к Силену, но
когда до него оставалось всего каких-то полметра, она вдруг перепугалась
до смерти, и невидимая опора туг же испарилась. Ламия рухнула как сноп на
каменную полку.
Отчаянно матерясь от боли в плече, сломанном запястье, вывихнутой
лодыжке, ободранных в кровь коленях, - она отползла подальше от края.
- За время моего отсутствия здесь многое изменилось. Мистический
бардак какой-то, - прохрипел поэт. - Мы пойдем, или ты хочешь "на бис"
прогуляться по воде?
- Заткнись! - в голосе Ламии слышалась дрожь.
Немного передохнув, она решила, что потащит поэта на себе. Они были
уже у выхода, когда Силен бесцеремонно заколотил ее по спине:
- Эй! А как же Король Билли и остальные?
- После, - выдохнула Ламия.
Она уже преодолела со взваленным на спину, точно тюк с бельем.
Силеном, две трети пути, когда поэт спросил:
- Ты все еще беременна?
- Да, - ответила Ламия, моля Бога, чтобы это было так после всего
того, что сегодня случилось.
- Хочешь, я тебя понесу?
- Заткнись. - Позади осталась Нефритовая Гробница.
- Смотри! - Силен изогнулся всем телом, указывая на что-то.
В свете разгорающегося утра Ламия увидела корабль Консула, стоявший
на холме у ворот долины. Однако поэт указывал совсем в другую сторону.
На фоне ослепительно сиявшего входа в Сфинкс выделялся темный силуэт
Сола Вайнтрауба. Ученый застыл, воздев руки к небу.
А из гробницы кто-то выходил.
Сол первым увидел фигуру, идущую сквозь поток света и жидкого
времени, не то вытекающего из Сфинкса, Не то втекающего в него. Когда
фигура обрела четкие очертания, он понял, что это женщина. Женщина,
несущая...
Женщина, несущая младенца.
Это была его Рахиль - та Рахиль, которую он провожал в путешествие на
неведомый Гиперион, где ей предстояло собирать материалы для диссертации.
Двадцатишестилетняя Рахиль - может быть, чуть-чуть старше. Вне всякого
сомнения, это была она - с ее медно-каштановыми, стрижеными волосами и
спадающей на лоб челкой. Раскрасневшаяся, как бывало обычно, когда в
голову ей приходила новая замечательная идея. Ясная, но почему-то робкая
улыбка озаряла ее лицо. Глаза, огромные, зеленые, с едва заметными
золотистыми крапинками, были устремлены на Сола.
Рахиль несла Рахиль, Малышка уткнулась в ее плечо и сжимала крохотные
кулачки, словно решая, закричать ей или нет.
Сол попытался что-то сказать, но язык его не слушался. Наконец он
выдавил:
- Рахиль.
- Отец, - произнесла молодая женщина и, шагнув вперед, обняла ученого
свободной рукой, стараясь не потревожить ребенка.
Сол целовал свою взрослую дочь, обнимал, вдыхал аромат ее полос...
Затем он взял на руки новорожденную и почувствовал, как по ее телу
пробежала дрожь, предвещая уже привычный ему громкий плач. Рахиль, которую
он привез на Гиперион в нагрудной люльке, была цела и невредима. Сол жадно
рассматривал крохотное красное личико, сморщившееся от усилий
сосредоточить еще непослушный взгляд на лице отца. Потом спросил,
повернувшись к молодой женщине:
- Это она?..
- Да. С ней все в порядке, - ответила дочь. Она была одета в нечто
среднее между халатом и платьем из мягкой коричневой ткани. Сол покачал
головой, любуясь ее улыбкой, снова перевел взгляд на младенца и заметил на
подбородке под левым уголком рта знакомую ямочку.
Он снова покачал головой.
- Как... как это возможно?
- Я не надолго, - не ответив на вопрос, сказала Рахиль.
Сол снова поцеловал взрослую дочь. Слезы текли по его щекам, но он не
мог смахнуть их, продолжая обеими руками держать малышку. За него это
сделала взрослая Рахиль, нежно проведя ладонью по лицу отца.
Внизу, на ступенях, послышался шум. Оглянувшись, Сол увидел, как
Ламия Брон помогает Силену усесться на белую плиту каменной ограды, а
возле них стоят трое запыхавшихся мужчин.
Консул и Тео Лейн глазам своим не верили.
- Рахиль... - прошептал Мелио Арундес.
- Рахиль? - Мартин Силен, морща лоб, уставился на Ламию Брон.
Та смотрела на девушку с раскрытым ртом.
- Монета, - произнесла наконец она. - Ты Монета. Монета... Кассада.
Рахиль кивнула. Улыбка сбежала с ее лица.
- У меня всего несколько минут, - сказала она. - А рассказать вам
нужно очень много.
- Нет. - Сол взял свою взрослую дочь за руку. - Ты ведь не уйдешь от
меня больше? Правда?
Рахиль снова улыбнулась.
- Конечно, нет, отец, - ответила она с нежностью, прикоснувшись к
щечке ребенка. - Но только одна из нас может остаться... Ей ты нужнее. -
Она повернулась к стоявшим внизу. - Выслушайте меня, пожалуйста.
Когда поднявшееся над городом солнце озарило руины Града Поэтов,
корабль Консула, западные скалы и верхушки Гробниц Времени, Рахиль
закончила свой короткий рассказ - о том, как она удостоилась чести
перенестись в грядущее, где бушевала последняя война между созданием
Техно-Центра - Высшим Разумом - и человеческим духом. В будущее ужасных и
чудесных таинств, где человечество расселилось по нашей галактике и вышло
за ее рубежи.
- В другие галактики? - переспросил Тео Лейн.
- В другие вселенные, - улыбнулась Рахиль.
- Полковник Кассад знал тебя под именем Монеты, - пробормотал Силен.
- Будет знать под именем Монеты. - Глаза Рахили затуманились. - Я
видела, как он погиб, и сопровождала его могилу в прошлое. Я знаю, часть
моей миссии - встретиться с легендарным воином и повести его вперед, к
последней битве. В сущности, мы с ним еще не знакомы. Она покосилась на
Хрустальный Монолит в глубине долины. - Монета, - задумчиво повторила она.
- По-латыни это означает "Напоминающая". Пусть так. Еще он может звать
меня Мнемозиной - "памятью".
Сол не выпускал руки дочери:
- Ты отправляешься в прошлое вместе с Гробницами? Почему? Как?
Рахиль подняла голову, и отразившиеся от скал солнечные лучи осветили
ее лицо.
- Это мой долг, отец. Моя обязанность. Они наделили меня средствами,
позволяющими контролировать Шрайка. И только я была... подготовлена.
Сол поднял дочурку еще выше. Она выпустила пузырь слюны и в поисках
тепла уткнулась лицом в отцовскую шею.
- Подготовлена? Ты имеешь в виду болезнь Мерлина?
- Да, - ответила Рахиль.
- Но ведь ты выросла не в каком-то таинственном будущем, а в
университетском городе Кроуфорде, на улице Фертиг-стрит, на Мире
Барнарда... - Он замолчал.
Рахиль кивнула.
- Это она вырастет там. Прости, отец, мне пора. - Она высвободила
руку, сбежала по лестнице и коснулась щеки Мелио Арундеса.
- И ты меня прости, - негромко сказала она потрясенному человеку, не
отрывавшему от нее глаз. - Это было, словно в другой жизни.
Арундес удержал ее руку у своей щеки.
- Ты женат? - негромко спросила Рахиль. - Дети?
Арундес кивнул, потянулся к карману, но быстро отдернул руку.
Рахиль, улыбнувшись, поцеловала археолога и двинулась вверх по
лестнице. Разгоралась заря, но вход в Сфинкс затмевал ее своим блеском.
- Отец, - громко сказала Рахиль. - Я люблю тебя.
Сол хотел ответить, но у него перехватило горло.
- Как... как мне воссоединиться с тобой... там, в будущем?
Рахиль указала на распахнутый вход в Сфинкс.
- Для некоторых он будет межвременным порталом, о котором я говорила.
Но тебе, отец... - Она помолчала. - Тебе придется снова растить меня. То
есть в третий раз промучиться со мной. Разве можно просить о такой жертве?
Сол через силу улыбнулся.
- Ни одни родители на свете не отказались бы от этого, Рахиль. - Он
переложил младенца на другую руку и снова покачал головой. - Наступит ли
время, когда... вы обе...
- Будем вместе? - договорила Рахиль. - Нет. Я ухожу другой дорогой.
Ты и представить себе не можешь, сколько я уламывала Комиссию Парадоксов,
пока мне разрешили эту встречу.
- Комиссию Парадоксов? - не понял Сол.
Рахиль вздохнула. Теперь они с отцом соприкасались лишь кончиками
пальцев.
- Мне пора.
- Я буду... - Он посмотрел на ребенка. - Мы будем одни... там?
Рахиль засмеялась, и при звуке этого смеха сердце Сола болезненно
сжалось.
- О, нет! Что ты! Там чудесно. Чудесные люди. Можно научиться
чудесным вещам, увидеть изумительные места... - Она огляделась вокруг. -
Нет, отец, ты будешь там не один. Я буду с тобою всей своей детской
неуклюжестью и подростковым нахальством. - Она отступила назад, и ее
пальцы оторвались от пальцев Сола. - Не переходи туда сразу, подожди
немного, - посоветовала она, погружаясь в сияние. - Это не больно, но
вернуться назад ты уже не сможешь.
- Рахиль, погоди! - воскликнул Сол.
Длинное платье струилось по камню, пока свет не объял Рахиль всю
целиком. Голос ее зазвенел из сияния:
- Счастливо, аллигатор!
Сол помахал в ответ:
- Пока, крокодил!
Малышка проснулась и заплакала.
Через час с лишним Сол вместе со всеми вернулся к Сфинксу. Они
побывали на корабле Консула, наскоро перевязали раны Ламии и Силена,
перекусили, а потом снарядили Сола с малышкой в далекое путешествие.
- Глупо, пожалуй, укладывать вещи. Все наше путешествие может
свестись к одному шагу сквозь портал, - рассудил Сол. - Правда, если в
этом расчудесном будущем не окажется детского питания и пеленок, нам
придется несладко.
Консул похлопал битком набитый рюкзак, лежавший на ступенях.
- На первые две недели, думаю, хватит. Если за это время не найдете
бюро обеспечения пеленками, отправляйтесь в одну из тех вселенных, о
которых говорила Рахиль.
Сол покачал головой.
- Неужели все это правда? А может, я сплю?
- Подождите несколько дней, - пробовал уговорить его Мелио Арундес. -
Побудьте с нами, пока все не уладится. Будущее не убежит.
Сол почесал бороду. Он кормил ребенка молоком, синтезированным
всемогущим кораблем.
- Где гарантия, что портал будет открыт хотя бы еще неделю, - сказал
он. - Кроме того, у меня могут сдать нервы. Я слишком стар, чтобы вновь
растить ребенка... тем более в этой сказочной стране, где окажусь чужаком.
Арундес положил свою сильную руку на плечо Сола.
- Позвольте мне отправиться с вами! До смерти хочется увидеть это
райское местечко.
Сол улыбнулся и крепко пожал руку Арундеса.
- Спасибо, мой друг. Но паша жена и дети ждут вас... на
Возрождении-Вектор... У вас тоже есть обязанности.
Арундес кивнул и посмотрел на небо.
- Если нам удастся вернуться.
- Мы вернемся, - сказал Консул. - Даже если Сеть исчезла навсегда, со
старомодными спин-звездолетами ничего произойти не могло. Это будет стоить
