они не спешили уходить.
- Еще одного большого, - обещал Гарцвел, - и идем к островам.
В качестве последней мишени он выбрал восьмидесятифутового дракона.
Валентин устал, даже больше чем устал, от этой резни, и когда
гарпунер послал третий гарпун, он отвернулся и пошел в дальний конец
палубы. Там он нашел Слита. Они встали у поручней и смотрели на восток.
- Как думаешь, можно отсюда увидеть архипелаг, - спросил Валентин. -
Я уже соскучился по твердой земле, и мне опротивел запах драконьей крови.
- У меня хорошие глаза, Милорд, но до островов еще два дня пути, даже
мое зрение имеет границы... - Он вдруг задохнулся. - Милорд!
- К нам плывет остров, Милорд!
Валентин вгляделся, но не сразу увидел: утреннее солнце ярко сияло на
поверхности воды. Но вот он увидел: из воды высунулась зубчатая драконья
спина, а под ней смутно виднелось нечто невероятного объема.
- Дракон Лорда Кинникена! - срывающимся голосом сказал Валентин. - И
он идет прямо на нас.
4
Может, это и был дракон Кинникена, а может, другой, не столь
громадный, но он был достаточно велик, длиннее "Бренгалина", он шел на них
с готовностью и без колебаний - то ли ангел мести, то ли другая немыслимая
сила - неизвестно, но масса его была бесспорно чудовищной.
- Где Гарцвел? - заорал Слит. - К оружию!
Валентин засмеялся.
- Можно ли остановить гарпуном эту мчащуюся гору, Слит! Ты хорошо
плаваешь?
Большая часть охотников была занята своей добычей. Но кое-кто
оглянулся, и на палубе закипела бешеная деятельность. Гарпунер повернулся
кругом и стоял с оружием в каждой руке. Другие бросились к соседним
куполам. Валентин, ища взглядом Карабеллу и других, увидел бросившегося к
рулю Гарцвела. Лицо скандара было мертвенно бледным, глаза - безумными,
словно он увидел посланца смерти.
- Спустить лодки! - закричал кто-то. Лебедки завертелись. Все дико
метались вокруг. Один хьорт с почерневшими от страха щеками погрозил
Валентину кулаком и грубо схватил его за руку.
- Ты навел его на нас! Ни одного из вас нельзя было пускать на борт!
Откуда-то возникла Лизамон и отшвырнула хьорта, а затем обвила
Валентина могучими руками, как бы защищая его от любого нападения.
- Знаешь, а ведь хьорт прав, - спокойно ответил Валентин. - Мы
приносим несчастья. Сначала Залзан Кавол потерял свой фургон, теперь этот
несчастный Гарцвел теряет...
Раздался страшный удар, когда атакующий дракон врезался в борт
"Бренгалина". Корабль накренился и тут же качнулся в другую сторону.
Страшная дрожь сотрясала его обшивку. Второй удар - крыльями по корпусу,
третий - и "Бренгалин" подскочил.
- Пробоина! - отчаянно закричал кто-то. Все вещи катались по палубе;
громадный котел сорвался с креплений и сбил трех матросов, ящик с топорами
перевернулся. Корабль продолжал раскачиваться. Валентин увидел на дальней
стороне, где еще висел недавний улов, громадного дракона. Чудовище плавало
кругом, готовясь к новой атаке. В целенаправленности его убийственных
действий уже не было никаких сомнений.
Дракон ударил - "Бренгалин" страшно закачался. Валентин крякнул -
руки Лизамон чуть не раздавили его. Он не видел никого из своих, не знал,
живы ли они. Корабль явно тонул: слышно было, как в трюм вливается вода.
Хвост дракона поднялся над палубой и снова ударил. Все растворилось в
хаосе. Валентин почувствовал, что летит, он плавно вознесся, затем
опустился и погрузился в воду.
Он попал во что-то весьма похожее на водоворот, и его страшно
закрутило и потащило вниз. В его голове звенели слова баллады о Лорде
Малиборе. Это правда, что Корональ, увлекшийся охотой на драконов, десять
лет назад вышел в море на самом красивом в Пилиплоке охотничьем корабле и
не вернулся. Корабль пропал со всей командой. Никто и не знал, что
произошло, но, по обрывочным воспоминаниям Валентина, правительство
говорило о неожиданном шторме. Вполне возможно, подумал Валентин, что там
был этот самый зверь-убийца, мститель за драконов.
И вот теперь второй Корональ, наследник Малибора, встретился с той
жесткой участью. Он ожидал смерти в быстринах Стейча, но уцелел; здесь же,
в сотнях миль от любого спокойного места, рядом с разъяренным чудовищем,
он куда в большей опасности, но плакать бесполезно. Божество явно
отвернулось от него. Ему тяжко было думать, что те кого он любил, умрут с
ним потому только, что были лояльны, что поклялись идти с ним на Остров,
связали себя с неудачником-Короналем и неудачником-капитаном и теперь
должны разделить их судьбу.
Его затягивало в глубину, и он перестал думать о приливах и отливах
удачи. Он боролся за каждый вздох, кашлял, выплевывал воду и снова глотал
ее. А затем его накрыла тьма.
С тех пор как Валентин утратил свое прошлое и оказался возле Пидруда,
он никогда не задумывался о философии смерти. Ему хватало жизненных
проблем. Он смутно вспоминал, чему учили в школе - что все души
возвращаются к Божественному Источнику в тот последний момент, когда
происходит высвобождение жизненной энергии, и идут по Мосту Прощания,
мосту, которым управляет Понтификс. Но правда это или нет, есть ли мир по
ту сторону жизни и каков он, Валентин не задумывался. Однако теперь он
пришел в себя в таком странном месте, которое превосходило всякое
воображение самых плодовитых мыслителей.
Не есть ли это послежизнь? Гигантское помещение с толстыми влажными
розовыми стенами; потолок местами высокий, сводчатый, поддерживаемый
мощными колонами, а местами понижается почти до пола. В этой комнате
помещались две полусферы, испускающие слабый голубой свет. Воздух
скверный, насыщенный паром с резким горьким привкусом, крайне неприятным.
Валентин лежал на мокрой скользкой поверхности, грубой, с глубокими
складками, все время вздрагивающими. Под рукой чувствовались какие-то
конвульсии глубоко внутри. Текстура пола не напоминала ничего известного
Валентину, а слабое, но заметное движение внутри его позволяло думать, что
место куда попал Валентин не мир после смерти, а просто галлюцинация.
Валентин осторожно встал. Одежда была мокрая, один сапог он где-то
потерял, на губах вкус соли. Он был потрясен и изумлен. Стоять на этой
беспрерывно дрожащей поверхности было трудно. Оглядевшись, он увидел
что-то вроде слабо сиявшей растительности, толстой, мясистой, безлистной,
выходящей из пола. Она тоже все время изгибалась от внутреннего движения.
Пройдя между двумя колоннами и через участок, где пол почти сходился с
потолком, он увидел нечто вроде пруда с зеленоватой жидкостью. За ним
ничего не было видно из-за тумана.
Он подошел к пруду. Очень странно, там были сотни ярких рыб, которых
он видел в море накануне охоты. Но они не плавали, они были мертвыми и
разлагались, мясо отваливалось от костей, а внизу, под водой, был толстый,
в несколько футов, ковер из таких же костей.
Позади вдруг послышался рев. Валентин оглянулся. Стены комнаты пришли
в движение, подались назад, в понижающейся части потолка появилось большое
отверстие, и из него хлынул поток воды, затопив Валентина до бедер. Он
едва успел добраться до колонны и обвить ее руками, в то время как вода
хлестала вокруг с ужасающей силой. Он устоял, хотя были моменты, когда он
думал, что его снесет. Но затем потолок закрылся, поток прекратился, вода
всосалась в щели, образовавшиеся в полу, остались только рыбы. Пол начал
содрогаться, отчаянно бьющиеся рыбы покатились к зеленоватому пруду. Попав
туда, они быстро перестали двигаться.
И вдруг Валентин понял.
Он не умер, и он не где-то в послежизни. Он в брюхе дракона.
И он захохотал. Откинув голову назад и закатывался хохотом. Что еще
оставалось делать? Кричать? Ругаться? Громадное животное одним глотком
втянуло в себя Короналя Маджипура, как мелкую рыбешку. Но он слишком
велик, чтобы его отправить в тот переваривающий пруд, поэтому он сидит на
полу драконьего желудка. А дальше? Поселиться здесь до конца дней и
обедать сырой рыбой из улова дракона?
Комедия, подумал Валентин.
Но и трагедия, потому что все остальные погибли в крушении
"Бренгалина". И он скорбел только о них теперь. Навеки умолк звонкий голос
Карабеллы, пропала навсегда удивительная точность руки и глаза Слита,
скандары никогда не наполнят воздух множеством ножей, серпов и факелов,
кончилась, едва начавшись, жизнь Шанамира...
Валентин не мог перенести мыслей о них. Он освободил мозг от скорби,
боли и чувства утраты и снова захохотал, протягивая руки к стенам этой
странной комнаты.
- Это замок Лорда Валентина! - крикнул он. - Тронный зал! Я приглашаю
вас всех отобедать со мной в большом пиршественном зале!
Из темной дали послышался голос:
- Клянусь своими кишками, я принимаю это приглашение!
Валентин изумился сверх всякой меры.
- Лизамон?
- Нет, Понтификс Тиверас и его косоглазый дядя! Это ты, Валентин?
- Да. Где ты?
- В глотке этого вонючего дракона. А ты где?
- Невдалеке от тебя! Но я тебя не вижу.
- Пой, - предложила она. - Стой на месте и пой, а я постараюсь дойти
до тебя.
Валентин запел как можно громче:
Лорд Малибор был красив и смел
И любил бурное море...
Снова послышался ревущий звук: Гигантская глотка животного вновь
открылась, чтобы впустить морскую воду и кучу рыбы. Снова Валентин
ухватился за колонну, когда поток ударил его.
- Ох, во имя пальцев Божества, держись, Валентин, держись, -
закричала Лизамон.
И он цеплялся изо всех сил и прижимался к столбу. Откуда-то Лизамон
окликнула его и потребовала, чтобы он продолжал петь, Валентин
повиновался. Он слышал: как она наугад подхватила балладу, пробираясь
через замысловатые драконьи внутренности, и, наконец, увидел ее в слабом
свете. Оба улыбались друг другу, засмеялись и обнялись.
Но при виде ее он снова вспомнил тех, кого наверняка нет в живых, и
это снова вызвало в нем боль и стыд. Он закусил губу и отвернулся.
- Ты что, Милорд? - растерянно спросила она.
- Остались только мы с тобой, Лизамон...
- Да, но хвала Божеству и за это.
- Но остальные были бы живы, если бы не сделали глупости идти за
мной...
Она схватила его за руку.
- Милорд, ведь скорбь не вернет их к жизни, если они умерли.
- Знаю, но...
- Мы спасены. Если мы потеряли друзей, это очень печально, но это не
твоя вина. Они пошли за тобой по своей воле, верно? И если пришло их
время, то оно пришло, и с этим ничего не поделаешь. Горюй о них, Милорд,
но радуйся, что мы спасены.
- Да, скорбь не вернет их к жизни. Но что за спасение для нас? Долго
ли мы просуществуем тут, Лизамон?
- Достаточно для того, чтобы вырваться на свободу. - Она вытянула из
ножен вибромеч.
- Ты думаешь, мы сможем прорубить тропу наружу? - ошеломленно спросил
он.
- А почему нет? Я прорубалась и через худшее.
- Как только ты дотронешься этой штукой до драконьей плоти, он нырнет
на дно. Здесь мы в большей безопасности, чем под водой в пяти милях
глубины.
- В самое темное время тебе говорили, что ты оптимист, - возразила
она. - Где же теперь твой оптимизм? Дракон живет на поверхности. Он будет
метаться, но не нырять. А если мы и окажемся на пять миль ниже поверхности
- по крайней мере, быстрая смерть. Ты все равно не сможешь вечно дышать
этой вонью и гулять в рыбьем брюхе.
Лизамон коснулась мечом боковой стенки. Толстая влажная плоть слегка
вздрогнула, но не отпрянула.
- Видишь? У него здесь нет нервов, - сказала она, вводя оружие чуть
