- Я тебе признателен, Дик.
- Поблагодари за это нас обоих.
- Ты можешь мня ненавидеть. Но я выполнял долг. Так же, как и
парнишка. Так же, как и ты вскоре исполнишь свой долг. Тебе так и не
удалось забыть, что как бы там ни было, а ты человек с Земли.
- Жаль, что не удалось.
- Дик, не надо так говорить. Это все пустые слова, ненужная поза. Мы
оба слишком стары для этого. Вселенной грозит опасность. Мы прилагаем все
силы, чтобы избежать ее. Все остальное не имеет значения.
Он сидел почти рядом с Мюллером. Ощущая эманацию, он не позволил себе
тронуться с места. Волна печали, наплывающая на него, заставляла его
почувствовать бремя старости, словно ему исполнилось уже тысяча лет.
Разложение тела, измельчение души, видение галактики в огне... грядущие
холода... пустота... пепел.
- Когда мы прилетим на Землю, - деловито заговорил он, - ты пройдешь
курс переподготовки. Узнаешь об этих радиосуществах все то, что знаем мы.
Однако не надейся, что этого будет слишком много. Потом же тебе придется
рассчитывать только на свои силы, на самого себя... Но уж ты наверняка
сможешь понять, что миллиарды жителей Земли душой и сердцем молятся за
успешность твоей миссии.
- И кто тут говорит пустые слова? - спросил Мюллер.
- Есть кто-нибудь, кого бы ты хотел повидать в порту сразу после
посадки?
- Нет.
- Я могу переслать сообщение. Есть люди, Дик, которые никогда не
переставали любить тебя. Они будут тебя ждать, если я предупрежу их.
Мюллер медленно произнес:
- Я вижу растерянность в твоих глазах, Чарльз, ты чувствуешь
эманацию, и тебя это угнетает. Ты это нутром чувствуешь. Головой, грудной
клеткой. Лицо твое посерело, щеки обвисли. И пусть это даже убьет тебя, но
ты останешься сидеть здесь, поскольку таков твой стиль. Но ведь это ад для
тебя, Чарльз. Если кто-то из людей Земли еще не перестал любить меня,
Чарльз, я могу для него лишь сделать то, что избавить от этого ада. Я не
хочу никого видеть. Я не желаю ни с кем разговаривать.
- Как тебе угодно, - сказал Бордман. Капельки пота свисали у него с
кустистых бровей и стекали на щеки. - Может, ты переменишь свое решение,
когда будешь рядом с Землей.
- Я никогда не буду рядом с Землей, - сказал Мюллер.
13
На протяжении трех недель он изучал все, что было известно о
незнакомых гигантских существах из другой галактики. Он настоял на своем и
даже не ступил на Землю в то время, но ни об этом плане, ни о его
возвращении на Землю не было ни одного упоминания информационных выпусках.
Он получил квартиру в одном из лунных бункеров и спокойно жил там, в
кратере Коперника, прогуливаясь как робот по серым стальным коридорам в
свете полыхающих факелов. Ему доставили кубики видеозаписей, внедряли
информацию всеми сенсорными методами. Он слушал. Усваивал. Говорил он
мало.
Люди избегали близости с ним, также как и во время пути с Лемноса.
Порой он целыми днями никого не видел. Когда его навещали, то старались
держаться от него по крайней мере в десяти метрах.
Он не имел ничего против.
Исключение составлял Бордман, который заходил к нему в трижды в
неделю и всегда подходил вплотную. Ему казалось это тайной демонстрацией
со стороны Бордмана. Этот старец своим добровольным и практически ненужным
стремлением к болевым ощущениям вроде бы тем самым хотел
продемонстрировать свою благодарность.
- Я бы предпочел, Чарльз, чтобы ты держался подальше, - резко заявил
он в начале пятого визита. - Мы можем беседовать с помощью телевидения. Ты
мог бы оставаться у дверей.
- Мне не мешает близкий контакт.
- А мне мешает. Тебе ни разу не приходилось в голову, что я испытываю
такое же отвращение к близости людей, какое они испытывают от меня? Запах
твоего расплывшегося тела, Чарльз, меня просто бесит. И смердишь не только
ты, но и все остальные. Противно. Омерзительно. Даже ваши рожи, ваши хари.
Эта противная кожа. Этот глупый приоткрытый рот. Эти уши. Ты как-нибудь
присмотрись внимательней к человеческому уху, Чарльз. Ты видел что-либо
более отвратительное, чем эта розовая складчатая пластинка? Все вы будите
во мне отвращение.
- Мне жаль, что ты так к этому относишься, - сказал Бордман.
Переподготовка продолжалась и продолжалась. Мюллер уже к концу первой
недели был готов к миссии, но нет - его заставляли сперва овладеть всеми
материалами, которыми располагали. Он знакомился с фактами, сдерживая
нетерпение. Что-то из давнего его опыта оставило на нем столь сильный
след, что эта миссия заворожила его. Он снова оказался перед вызовом,
который стоило понять. Он хотел отправиться к грозным и незнакомым
существам, он хотел вновь служить во благо Земли, как и раньше. Он хотел
как можно лучше исполнить свой долг.
Наконец он узнал, что может отправляться.
С Луны его забрали кораблем с ионным двигателем до определенной точки
внутри орбиты Марса, где его уже поджидал корабль с подпространственным
двигателем, соответственно запрограммированный и долженствующий доставить
его на край галактики. На этом втором корабле он отправился один. Больше
ему могло не тревожить, как и насколько страдают от его присутствия другие
члены экипажа.
Это было предусмотрено в программе экспедиции, но основной для этого
причиной было то, что его акцию считали почти самоубийственной, а
поскольку корабли могут совершать рейсы и без экипажей, зачем же надо было
рисковать жизнью добровольцев - хватало одного Мюллера. Впрочем, он и сам
заявил, что не желает никаких спутников.
Он не виделся с Бордманом последние пять дней перед отлетом, и ни
разу с момента отлета с Лемноса не встречался с Недом Раулинсом. Бордман
был ему ни к чему, но он все же жалел, что не мог хотя бы часок провести с
Раулинсом. Этот парнишка так хорошо держался, думал он. Конечно, он еще
такой наивный, и в голове у него каша, но есть в нем задатки человечности.
Из кабины малого корабля он наблюдал за тем, как техники, невесомые в
вакууме, отсоединяют переходной туннель и скрываются в большом корабле.
Минуту спустя он получил последнее сообщение от Бордмана: это его привычка
произносить напутственное слов - лети и делай свое дело на благо
человечеству, и т.д., и т.п. Он вежливо поблагодарил Бордмана за эти
ничего не значащие слова.
Связь оборвалась.
И вскоре после этого Мюллер оказался в подпространстве.
Эти незнакомые существа завладели тремя планетными системами на краю
галактики, причем в каждой из этих систем было по две планеты,
колонизированные землянами. Корабль Мюллера летел прямо в
зеленовато-золотой звезде, планеты которой были земными колониями едва
сорок лет. Пятая планета принадлежала колонистам из Центральной Азии,
которые пытались воскресить разные монашеские культы, принципы жизни
кочевых племен. Шестую планету с климатом и топографией более напоминающей
климатические условия Земли освоили несколько объединений колонистов,
каждое из которых разместилось на соответствующем континенте. Отношения
между этими колониями, часто сложные и недоброжелательные, перестали иметь
какие-либо значения, потому что вот уже двенадцать месяцев над каждой из
планет осуществляли полную власть надзиратели из другой галактики.
Мюллер вынырнул из подпространства на расстоянии в двадцать световых
секунд от шестой планеты. Корабль автоматически вышел на поисковую орбиту,
и механизмы приступили к наблюдениям. Экраны демонстрировали поверхность
планеты, наложенная на них прозрачная карта колоний позволяла сравнивать
прежнее положение дел с теперешним, вызванным влиянием этих таинственных
существ. Изображения эти при достаточном увеличении оказались достаточно
интересными.
Первые поселения колонистов обозначились на экране фиолетовым цветом,
новые постройки были красными. Мюллер заметил, что вокруг каждого поселка,
вне зависимости от их первоначального плана, раскинулась сеть улиц и
бульваров, имеющих извилистую, местами нарушающую форму. Он инстинктивно
почувствовал в этом чуждую людям геометрию. И сразу вспомнил лабиринт: и
хотя эти строения ничем не напоминали здания лабиринта, их также
характеризовала причудливая асимметрия. Он даже выдвинул предположение,
что лабиринт на Лемносе был в свое время выстроен под руководством
радиосуществ. То, на что глядел он, сочеталось с лабиринтом только с точки
зрения непривычности. Чуждые нам существа и строят чуждым нам способом.
Над восьмой планетой на расстоянии в семь тысяч километров кружила по
орбите какая-то капсула в форме конуса, размеров с межзвездный грузовик.
Точно такую же капсулу Мюллер обнаружил на орбите вокруг пятой планеты. Он
понял, что это надсмотрщики.
Он не смог установить связи ни с одной из этих капсул, ни с планетами
под ними. Все каналы были блокированы. Он по очереди перебрал все
диапазоны на протяжении более часа, игнорируя недовольную реакцию мозга
корабля, постоянно напоминающего, чтобы он прекратил бесцельное занятие. А
потом уступил.
Он направился в сторону капсулы, которая оказалась ближе к нему. К
своему изумлению он все еще продолжал сохранять власть над кораблем.
Снаряды, которые люди направляли на эти капсулы, отбрасывались, он же вел
свой корабль без помех. Хороший признак? Он задумался. Может, они следят
за мной, или уже как-то установили, что это не вражеское оружие? Или
попросту не воспринимают меня всерьез?
На расстоянии в тысячу километров он уравнял свою скорость со
скоростью этого спутника и вышел на стационарную орбиту вокруг него.
Перешел в посадочную капсулу. И в капсуле провалился во тьму.
Он оказался в чужой власти. В этом не было никакого сомнения.
Посадочная капсула была запрограммирована таким образом, чтобы в нужное
время пролететь мимо спутника, но он быстро обнаружил, что она сбилась с
этого курсу. Отклонения никогда не бывают случайными. Посадочная капсула
приобрела скорость и направление, не предусмотренное программой, а значит
- что-то притягивало ее. Он отметил это. С ледяным спокойствием он ни на
что не рассчитывал и ко всему был готов. Скорость уменьшилась. Он с
близкого расстояния увидел поблескивающий борт огромного чужого спутника.
Металл коснулся металла, стыковка осуществилась.
В металлической оболочке спутника разошелся какой-то люк.
Капсула Мюллера вплыла внутрь.
И остановилась на возвышении в огромном, напоминающем пещеру зале -
высоком, шириной и длиной в несколько сотен метров. Мюллер в космическом
комбинезоне вышел наружу. Привел в действие гравитационные прокладки, так
как сила притяжения здесь, как он и предполагал, была почти не заметной.
Во мраке он различал слабое пурпурное зарево. Тишина стояла могильная, и в
то же время что-то билось вдалеке, словно балки и распорки спутника
сотрясало чье-то мощное дыхание.
Несмотря на работу гравитационных прокладок у него кружилась голова,
пол раскачивался под ногами. Он не мог избавиться от впечатления, что его
окружает бурное время, огромные волны накатывают на изъеденные берега,
водная масса в своем шарообразном, глубоком ложе волнуется и шумит. Мир
содрогается от этого груза.
Он ощутил, как холод проникает под его обогреваемый комбинезон. Его
влекла вперед какая-то необоримая сила. Он шел неуверенно, и в то же время
замечал, что ноги послушны ему, хотя он и не в полной мере сохраняет над
ними контроль. Близость чего-то огромного, чего-то волнующего,
подрагивающего, дышащего была все ощутимей.
Он шел, погруженный во мрак, по набережной. Наткнулся на невысокое
