ограждение - темно-красную полосу на фоне угольной тьмы - прижался к ней
ногой и дальше уже шел вдоль нее. В одном месте он поскользнулся и когда
ударился локтем об ограждение, вся конструкция отозвалась потревоженным
металлом. Нечеткое эхо вернулось к нему. Словно сквозь лабиринт он шел
дальше по коридорам и чередой комнат: то там, то здесь поднимался на
мостики, переброшенные над темной бездной, по некрутым лестницам спускался
в просторные залы, потолки которых были еле видны.
Ничего не опасаясь, он шел так, полный уверенности в себе. Правда,
ориентировки почти не было. Он не знал, какова внутренняя планировка этого
спутника. Он даже не мог понять, для какой цели служат внутренние
переборы. От этой близости скрытого гиганта плыли бесшумные волны и
делались все сильнее. Он содрогался от давления их, пока не выбрался на
какую-то центральную галерею и, глянув вниз, не увидел в тусклом
голубоватом полусвете уменьшающиеся по мере удаления бесчисленные этажи и
глубоко под его балконом этакий огромный бассейн - нечто гигантское, а в
том бассейне-нечто гигантское, полыхающее искрами.
- Вот я, - сказал он, - Ричард Мюллер. Человек с Земли.
Он сжал руки на парапете и смотрел туда вниз, готовый ко всему.
Может, это огромное создание шевельнется, двинется? Откашляется? Отзовется
на языке, который ему доступен? Но он ничего не услышал, но ощущал многое:
неторопливо, постепенно он понял, что происходит какой-то контакт,
общение, беседа.
Он почувствовал, как его душа просачивается сквозь поры кожи.
Это было неприятно, но он предпочел не сопротивляться. Он охотно
раскрывался, не жалея себя. Кошмарное чудище под ним высасывало из него
его сущность, словно пило из отвернутых кранов его энергию - и не могло
насытиться.
- Ну, пожалуйста! - произнес он, и эхо от его голоса задрожало
вокруг, отражаясь, изменяясь. - Пей! Тебе нравится? Это ведь горький
напиток, правда. Пей! Пей!
Колени его подгибались, и он оперся о балюстраду, прижав лоб к ее
холодной поверхности. Источник его эманации иссякал.
Но теперь он отдавал свое "я" с радостью. Поблескивающими капельками
из него выцеживалось все: его первая любовь и первое разочарование,
майский дождь, страсть и боль. Гордость и надежды, тепло и холод, пот и
кровь. Запах разомлевшего тела, прикосновение гладкой ухоженной кожи, гром
музыки, музыка грома, бархатистость волос под его пальцами, уравнения,
нечитанные на губчатом грунте. Фыркающие верблюды, серебряные стайки
крохотных рыбок, башни Второго Чикаго, бордели подземелий Нового Орлеана.
Снег. Молоко. Вино. Голод. Пламя. Страдание. Сон. Печаль. Яблоки. Свет.
Слезы. Фуги Баха. Шипенье мяса на огне. Смех стариков. Солнце почти за
горизонтом. Луна над морем. Свет иных звезд, стартующие корабли, летние
цветы на краю ледника. Отец. Мать. Иисус. Полдень. Ревность. Радость.
Он выдавливал из себя все это и значительно больше. И ждал ответа. Но
напрасно. А когда ничего не осталось в нем, он обвис на балюстраде, лицом
вниз, изможденный, пустой, слепо уставившийся в бездну под ним.
Он улетел, как только хоть немного пришел в себя. Люк спутника
разошелся, чтобы выпустить его капсулу, которая сразу взяла направление на
корабль. Вскоре после этого он был уже в подпространстве.
Почти весь обратный путь он проспал. Лишь в районе Антареса он взял
на себя контроль над кораблем и запрограммировал перемену курса. Ему
незачем было возвращаться на Землю. Станция слежения проанализировала его
задание, в рамках нормальной процедуры проверила, свободен ли канал, и
позволила ему направиться прямо на Лемнос. Он вновь сразу же ушел в
подпространство.
Когда он вновь выскочил из него вблизи Лемноса, то убедился, что
какой-то корабль ждет его на орбите. Он не стал обращать на него внимания,
но с того корабля так настойчиво пытались наладить с ним связь, что он в
конце концов согласился на переговоры.
- Это Нед Раулинс, - раздался на удивление тихий голос. - Почему ты
изменил курс?
- Разве это важно? Свое задание я выполнил.
- Ты не сделал доклад.
- Ну так сейчас его сделаю. Я навестил одно из этих чужих существ.
Прошел милую приятельскую беседу. Потом оно позволило мне вернуться домой.
Вот я и почти дома. Я не знаю, какие последствия окажет моя миссия на
грядущие судьбы человечества. На этом конец.
- Что ты собираешься делать?
- Вернуться домой. Я же сказал, это мой дом.
- Лемнос?
- Лемнос.
- Дик, пусти меня на свой корабль. Я хочу поговорить с тобой минут
десять... лично. Прошу тебя, не отказывай.
- Я не отказываю, - сказал Мюллер.
Минуту спустя от того звездолета отделилась ракета и поравнялась с
его кораблем. Он вооружился терпением и впустил гостя. Раулинс вошел и
скинул шлем скафандра. Он был бледный, похудевший и словно бы
повзрослевший. И выражение его глаз было не тем, что раньше. Достаточно
долго они молча разглядывали друг друга. Потом Раулинс подошел поближе и
поздоровался, пожав запястье.
- Я бы никогда не предположил, что снова встречусь с тобой, Дик, -
сказал он. - Я только хотел... - и он внезапно замолк.
- Ну? - спросил Мюллер.
- Я не чувствую его! - выкрикнул Раулинс. - Я не чувствую его!
- Чего?
- Тебя. Твоего поля. Смотри, я стою совсем рядом. И не чувствую. Этой
обиды, этой боли, этого отчаяния... Это не излучает!
- То чужое существо все выпило, - спокойно сообщил Мюллер. - Я
нисколько не удивлен, что ты ничего не чувствуешь. Моя душа меня покинула.
И была возвращена мне не полностью.
- О чем ты говоришь?
- Я чувствовал, как то существо высасывает все, что было во мне. Я
понимал, что оно меня изменяет. Не намеренно. Это было случайное
изменение. Побочный продукт.
Раулинс медленно произнес:
- Значит, ты знал об этом. Еще до того как я появился.
- Ты только подтвердил это.
- И все-таки ты хочешь вернуться в лабиринт? Почему?
- Потому что там мой дом.
- Твой дом на Земле, Дик. Почему бы тебе не вернуться туда? Ведь ты
излечился.
- Да, - согласился Мюллер. - Счастливое завершение моей несчастливой
истории. Я снова годен для общения с человечеством. Вознаграждение за то,
что я во второй раз соизволил рискнуть ради ее блага. Какая радость! Но
годится ли человечество для общения со мной?
- Не надо садиться на Лемнос, Дик. Ты совершаешь глупость. Чарльз
прислал меня за тобой. Он страшно переживает за тебя. Мы все за тебя
переживаем. С твоей стороны было бы величайшей ошибкой вновь запереться в
лабиринте.
- Возвращайся на свой корабль, Нед, - сказал Мюллер.
- Я вернусь с тобой в лабиринт, если ты решил туда вернуться.
- Если ты это сделаешь, я покончу с собой. Я хочу остаться один, как
тебе этого не понять, Нед? Я выполнил задание. Последнее задание. И,
освободившись от своих кошмаров, выхожу на пенсию. - Мюллер выдавил слабую
улыбку. - Не надо навязываться мне в спутники, Нед. Я уважал тебя, а ты
пытался меня предать. Все остальное было лишь случайностью. А теперь уходи
с моего корабля. Мы уже вроде бы сказали друг другу все, что собирались,
за исключением: "прощаю".
- Дик...
- Прощай, Нед. Привет от меня Чарльзу. И всем прочим.
- Не делай этого.
- Там, на Лемносе, есть что-то такое, чего я не хочу утратить, -
сказал Мюллер. - И у меня есть на это полное право. Так что держись
подальше. Я знаю правду о людях Земли. Все вы держитесь подальше... Ну,
так ты идешь?
Раулинс молча выслушал все это. Потом направился к люку. Когда он
выходил, Мюллер сказал:
- Попрощайся с ними со всеми от меня, Нед. Я рад, что ты оказался
последним человеком, которого я вижу. От этого мне легче.
Раулинс исчез в люке.
Вскоре после этого Мюллер запрограммировал корабль на гиперболическую
орбиту с уничтожением через двадцать минут, забрался в посадочную капсулу
и приготовился к высадке на Лемнос. Он спустился быстро, приземлился
удачно. И направился прямо в нужное место, отстоящее на два километра от
входа в лабиринт. Солнце, застывшее высоко на небе, ясно светило. Быстрыми
шагами Мюллер приближался к лабиринту.
Он сделал то, о чем его попросили.
И теперь возвращался домой.
- Снова эта его поза, - заявил Бордман. - Он оттуда вылезет.
- Вряд ли, - сказал Раулинс. - Он говорил серьезно.
- Ты стоял рядом и ничего не чувствовал?
- Ничего. Он больше не излучает.
- Сам-то он это понимает?
- Да.
- В таком случае он выйдет, - сказал Бордман. - Мы будем за ним
наблюдать, и когда он попросит, чтобы мы забрали его с Лемноса, мы за ним
прилетим. Рано или поздно ему вновь захочется оказаться среди людей. О
столько испытал за последнее время, что ему необходимо обдумать все это, и
ему наверняка кажется, что лабиринт для этого самое подходящее место. Он
еще не готов для того, чтобы вновь вернуться к нормальной жизни. Дадим ему
два, три, четыре года. И он оттуда выйдет. Зло, которое ему причинил один
вид чужих существ, другой исправил. Дик вновь может жить в обществе.
- Не думаю, - тихо произнес Раулинс. - Я не думаю, что это не
оставило никаких следов, Чарльз, он вроде бы уже не человек, уже нет.
Бордман рассмеялся.
- Хочешь поспорить? Ставлю пять к одному, что Мюллер покинет лабиринт
не позже, чем через пять лет. И по собственному желанию.
- Хм-м...
- Стоит рискнуть.
Раулинс вышел из бюро Бордмана. Начиналась ночь. Он поднялся на мост
перед зданием. Через час у него был назначен ужин с ласковой, милой и
желанной девушкой, самолюбию которой страшно льстило, что она - подружка
знаменитого Неда Раулинса. Эта девушка умела слушать, любила, чтобы он
рассказывал о своих работах, и очень серьезно кивал головой, когда он
рассказывал о своих новых смелых планах. Не менее хороша она была и в
постели.
Идя через мост, он остановился и посмотрел на звезды.
Миллиарды светящихся точек сияли на небе. Лемнос и Бета_Гидры-4,
планеты, находящиеся под оккупацией радиосуществ, и все земные колонии, и
даже невидимая, но реальная родная галактика этих существ. Где-то там
раскинулся лабиринт на просторной равнине, где-то там была чаща
грибообразных деревьев стометровой высоты, и где-то там же росли молодые
города переселенцев с Земли, и кружились капсулы над покоренными мирами, и
находился в капсуле некто незнакомый и чужой.
На тысяче планет растерянные люди боялись будущего. Среди
грибообразных деревьев грациозно перемещались немые многорукие существа. И
жил в лабиринте одинокий... человек.
Он знал, что еще не пришло время строить планы. Еще неизвестно, как
прореагируют, если вообще прореагируют, радиосущества на то, что они
узнали от Ричарда Мюллера. Роль гидрян, попытки людей к самозащите, выход
Мюллера из лабиринта - все это тайны, которые еще предстоит выяснить.
Вдохновляла и несколько поражала Раулинса та мысль, что все это произойдет
на его веку.
Он прошел по мосту. Полюбовался, как космические корабли разбивают
тьму пространства. Потом снова остановился в неподвижности, вслушиваясь в
зов звезд. Вся Вселенная влекла его к себе, каждая из звезд действовала в
этом своей силой притяжения. Бездна небес ошеломляла. Открытые пути
манили, уходя в бесконечность.
Он подумал о человеке в лабиринте. И подумал о той девушке, гибкой и
грациозной, темноволосой и с глазами как серебряные зеркальца, подумал о
ее ждущем теле. И неожиданно сделался Диком Мюллером, которому тоже
когда-то было двадцать - двадцать четыре года и галактика лежала у его
