- Хотя, - Рыдз снова улыбнулся своей мягкой, женственной улыбкой, - я
тоже в розыскных листах, ушел из-под виселицы...
- Тогда не надо! Ни в коем случае, - воспротивился Турчанинов. - Я все
устрою сам, спишусь с ним, договорюсь о встрече на нейтральной почве, вам
рисковать нельзя.
- Спасибо, Анджей, это так трогательно. Тем не менее сейчас я отвечаю
за вашу безопасность, а не наоборот... Давайте увидимся здесь же, завтра, в
девять. Вас это время устроит?
- В десять. Я сдаю свой пост в девять... Я теперь служу ночным портье,
смена кончается не ранее девяти пятнадцати... Пока все передашь сменщикам,
то да се...
- Денег на жизнь хватает?
- Вполне, благодарю.
- А на ветчину? - Рыдз снова улыбнулся. - Юзеф уполномочил меня
передать вам некоторую сумму... Лицо Турчанинова замерло.
- Видите ли, я какой-никакой, но русский дворянин... Я не умею
принимать вспомоществование от кого бы то ни было. Так что просил бы вас
более к сему предмету не возвращаться. Завтра в десять здесь же, честь имею.
- Минуту, - остановил его Рыдз. - Вы напрасно сердитесь, Анджей. В
нашем обществе взаимная выручка не считается обидной. Мы живем несколько
иными, скажем так, нравственными категориями. Они основаны на абсолютном
доверии друг к другу... Вам, возможно, понадобятся деньги для работы... Для
нашей работы. Вот в чем дело. И это не есть какая-то подачка... Или тем
более оплата услуги... Рациональная оценка сложившейся ситуации, всего лишь.
Ваше бывшее звание в охранке ротмистр?
- Точно так.
- Никаких документов, удостоверяющих вашу личность, не сохранилось?
- Все сохранилось, как же иначе... Иначе на острове Сен Луи (11) не
дадут продления вида на жительство.
- Но вы здесь обосновались не под своим именем?
- Конечно. У меня вполне надежный паспорт, - Турчанинов усмехнулся, -
выкраден из охран охранки.
- До завтра, ладно?
Турчанинов не удержался, шутливо передразнил:
Рыдза.
- "Вадно" Поляка сразу можно определить по вполне французским буквам -
"в" и "л".
Рыдз рассмеялся.
- До встречи, Анджей.
2
Квартира Владимира Львовича Бурцева, которую он снимал на Ваграме,
являла собою Румянцевскую библиотеку в миниатюре стены трех комнат, широкого
коридора, даже кухни были заставлены самодельными стеллажами, набитыми
книгами, журналами, большими папками с газетными вырезками, бюллетенями
заседаний Государственной думы, выпусками правительственных вестников; запах
кофе был постоянным; Бурцев варил его по-студенчески, на спиртовке; пил из
крохотной чашки, всего на два глотка, длинные зубы от постоянного курения и
крепчайшего кофе были желты, подшучивал над собою "Вроде старого коня - не
заметил, как жизнь просквозила".
Рыдза признал сразу же. но, однако, настоящим именем называть не стал,
осведомился, как следует обращаться; выслушав ответ- "Мацей", удовлетворенно
кивнул и, пригласив устраиваться в кабинете где свободного пространства
почти не было, оттого что кипы новых не проработанных еще газет валялись на
полу, между скрипучими разностильными стульями, отправился готовить кофе.
Вернувшись со своей крохотной чашечкой и стаканом для Рыдза
осведомился:
- Чем могу служить?
- Владимир Львович мы получили данные, которые бы хотелось
перепроверить. Один наш товарищ видел как глава боевки
социалистов-революционеров садился в экипаж некоего полицейского чина
носящего цивильную форму.
- Это вы про Азефа?
- Да.
- Ну и что?
Рыдз опешил.
- То есть как?
- А так, - хохотнул Бурцев. - Для меня совершенно ясно что Азеф -
провокатор. И я про это как вам, по-видимому известно, неоднократно заявлял.
Но ведь ЦК постоянно берет его под защиту.
- Чем вы это можете объяснить?
Бурцев разбросал руки словно драчливый петух крылья.
- А вы?
- Партия переживает кризис, - ответил Рыдз убежденно. - Мы об этом
писали неоднократно.
- Я, как бывший эсер слушаю это с болью, но увы Ленин тут прав, -
вздохнул Бурцев, - именно кризис.
- Мне тоже это больно слышать Владимир Львович. Я имею множество друзей
эсеров, честнейшие люди огромного личного мужества и чести.
- Да уж этого не занимать.
- Однако. Владимир Львович, товарищ, получившии информацию об Азефе
крайне щепетилен в вопросе обвинения кого бы тот ни было, да тем более в
провокации. Этот товарищ просит вас встретиться с человеком который бежал из
охранки после того, как оказал нам реальную помощь. Вполне серьезную. Он в
розыскных листах ему грозит военно-полевой суд. Если французы выдадут его
Петербургу надо ждать еще одного обвинительного приговора. Мы можем
надеяться, что использование вами этого человека не нанесет ему ущерба?
- Хотите чтобы я встретился с анонимом?
- Да.
- Как правило я работаю с теми, кто принимает на себя ответственность
товарищ Рыдз.
- Этот человек возможно еще пригодится нам для борьбы. Мы стараемся
оберечь его от провала.
- Проверяли его? Надежен?
Рыдз ответил вопросом.
- А вы Меньшикова с Бакаем проверяли? Надежны?
- Да.
- Двойной игры с их стороны быть не может?
- Нет. Ведь именно они помогли мне разоблачить провокатора Зинаиду
Жуженко.
- Адъютанта "Казбека"?
- Да.
- "Казбек" - это Сладкопевцев?
- Он же в борьбе. Я не вправе открывать псевдонимы тех, кто продолжает
бой с самодержавием.
- Простите.
Бурцев начал ловко лавировать между кипами газет по-петушиному забросив
руки за голову чудом сидевшую на тоненькой шее остановился перед Рыдзом
нагнулся к нему спросил:
- Ну хорошо допустим я встретился с вашим человеком анонимно. Он дал
мне новую информацию, которая понудит ЦК социалистов-революционеров хоть
как-то откликнуться на новые улики. Но ведь тогда Чернов с Савинковым
неминуемо потребуют встречи с моим с вашим свидетелем. Как быть?
- Давайте начнем а? За это время я снесусь с моими товарищами.
- Что ж попробуем.
- У меня кстати есть внешний портрет того полицейского чина который
встречался с Азефом. Это была не случайная встреча он его в извозчике ждал в
экипаже.
- Послушаем, - откликнулся Бурцев. - Давайте-ка портрет.
- Глаза стальные с прищуром веки припухлые усы чуть правленные вниз,
нос прямой лоб высокий выражение лица сосредоточенное особых примет нет
крепкого телосложения, довольно широкоплеч рост высокий по здешним меркам
под метр восемьдесят пять, с аршинами я путаюсь.
- Хм. После девятьсот пятого года новые начальники департамента и
охраны не очень-то позволяют печатать свои фотографические портреты. На
Виссарионова не похож на Комиссарова тоже.
- Кто из чинов полиции был на процессе депутатов первой Думы?
- Информация не поступала но кто-то был вокруг здания кишели филеры,
ждали кого-то.
- Не Герасимова?
- У меня есть только одна его фотография Давняя когда он в начале
девяностых годов служил адъютантом при Самарском жандармском управлении. Усы
у него были стрельчатые, бородка клинышком, волос кучерявый, шатен, весьма
привлекателен...
Поднявшись, Рыдз сказал?
- Человек, который к вам придет, живет под чужим именем. Его зовут
Федор Мокеевич. Это псевдоним. Когда соблаговолите его принять?
- Давайте завтра, часов в девять, я птица ранняя.
- Ему далеко добираться, живет в пригороде. Если разрешите, он будет в
одиннадцать тридцать.
О "пригороде" сказал неспроста; Владимир Львович - человек
увлекающийся, Монмартр в Париже один, а пригородов много, страховка не
помешает.
3
- Владимир Львович? - осведомился Турчанинов, разглядывая Бурцева.
- Именно так. С кем имею честь"?
- Я Федор Мокеевич.
- Кто?
- Вчера вам говорили обо мне. Вы назначили встречу на одиннадцать
тридцать.
Бурцев посторонился, пропуская гостя в квартиру.
- Да, да, верно. Прошу.
Вчера вечером Турчанинов спустился квартирою ниже, там жили две
проститутки, Мадлен и Мари (перекрытия потолка слабенькие, все слышно,
гостей у девушек не было), попросил утюг с угольями Мадлен вызвалась
погладить ему пиджак и брюки "Я же работала прачкой, все сделаю вмиг".
Турчанинов поблагодарил, ответив, что стеснен в средствах, лучше уж сам. "С
соседей не берем, - расхохоталась Мари, - даже за любовь не берем с соседей"
Поэтому к Бурцеву пришел выутюженный, в свежей сорочке и галстуке, военная
косточка, привычка - вторая натура.
- Нуте-с, Федор Мокеевич, с чем пожаловали?
Турчанинов усмехнулся.
- С головою, Владимир Львович. В коей есть информация, которая может
помочь вашей борьбе с провокацией.
- Ага. Ну, что ж Вы с Бакаем и Меньшиковым знакомы?
- Шапочно. Они были в Петербурге, а я служил в Привисленском крае.
- Вы в розыскных списках девятьсот седьмого года?
- Да.
- Так что ж вы и ваши польские друзья от меня конспирируете, милостивый
государь?! Вы Андрей Егорович Турчанинов, адъютант при бывшем начальнике
варшавской охраны полковнике Глазове, а затем какое-то время при Попове, до
того, как он был казнен. Из привисленских только один вы и значитесь в
списках.
Турчанинов вздохнул.
- Ну, и слава богу... Сразу легче стало с вами говорить.
- К ликвидации Попова имеете отношение?
- Да.
- Чем вам это грозит?
- Если докажут, - расстрелом.
- Тогда вернемся к Федору Мокеевичу, дело нешуточное... Скажите,
пожалуйста, как вы относитесь к тем материалам, которые мне передали Бакай и
Меньшиков?
- Положительно. Вы базировались на их показаниях, когда разоблачили
Жуженко?
- На их тоже.
- А показания об Азефе они вам давали?
- Да.
- У нас в варшавской охран...ке... об Азефе вообще ничего не было
известною
- Это и понятно... Агент такого уровня действует под руководством
непосредственно главного шефа. В России никогда тайн не было, на язык
горазды.
- Потому что никогда не было свободной печати.
Бурцев удивился:
- Не вижу связи...
- Прямая связь, - возразил Турчанинов. - Поскольку все везде закрыто,
люди стремятся утвердить себя причастностью к секретам - проявление обычного
человеческого самолюбия, форма самовыявления.
- Занятно, - откликнулся Бурцев, оглядев Турчанинова еще раз, глаза его
потеплели, прежней настороженности в них не было. - Вы оригинально мыслите.
Скажите-ка, а вы с Герасимовым встречались?
- Дважды.
- Где?
- В северной столице. Был командирован за дополнительными материалами
по государственной преступнице Розалии Люксембург, когда она была схвачена в
Варшаве.
- Опишите-ка мне его, пожалуйста.
- Извольте. Высокого роста, шатен с легкой проседью, усы подбривает,
чтобы повторяли форму рта, губы чувственные, полные, нос прямой, особых
примет на лице нет. Во время выездов на конспиративные встречи и самоличного
наблюдения за интересующими его персонами имитировал хромоту...
- Сходится, - Бурцев даже в ладони хлопнул (пальцы длинные, как у
пианиста). - Он хромал и на процессе против социал-демократических
депутатов, когда вторую Думу разогнали!
- Меня уполномочили попросить вас, Владимир Львович, если почтете
возможным, передать раннюю фотографическую карточку Герасимова, поры его
службы в Самаре.
- Передать не передам, а вот сходить в мастерскую портретов мсье
Жаклюзо - можем. Если хорошо оплатите, он сделает копию в два дня, работает
виртуозно.
4
"Дорогой Юзеф!
После того, как Ядзя начала работу с Влодеком, выявилось множество
