свободомыслящих лиц"; очевидно это был орден иллюминатов.
Со своей стороны Нис подтверждает это и говорит о вступлении
Лессинга в гамбургскую ложу "трех золотых роз" в 1771 году.
Между прочим Реймарусом было написано богохульное сочинение и
Лессинг взялся издать его: пользуясь своим положением библиотекаря
герцога Брауншвейгского, он сделал это помимо цензуры, объявив, что
нашел будто бы рукопись в архивах библиотеки. Он издал сочинение
Реймаруса под заглавием: "Отрывки неизвестного", автор которых жил
якобы в прошлом столетии. Это был впрочем обычный масонский
прием.
Больше всего влияние на Лессинга имел еврей Мендельсон.
"В 1751 году Дом написал свое сочинение "Об улучшении
гражданского положения евреев", которое для Германии сыграло ту же
роль, что "Contrat Social" Руссо для Франции, при этом "за Домом
стоял Мендельсон, который, не навязывая ему своих слов, воодушевлял
его духом человеколюбия в кротости".
При изучении масонства мы уже познакомились с этой "системой
воодушевления"!
Едва только появилось сочинение Дома, как полоумный Иосиф II
обнародовал ряд законов о "терпимости" евреев. История показала, к
чему привели эти меры: уже на смертном одре король был принужден
отменить почти все свои "реформы", дабы спасти целость своей
монархии; окончательно же они были отменены при Леопольде II.
Не довольствуясь по отношению евреев одною "терпимостью",
Иосиф II сурово преследовал всякое сочинение неблагоприятное евреям;
книги Иоганна Мюллера и Гартмана подверглись гонению. Но
заткнуть рот всем было невозможно. Профессор Михаэлис написал
книгу против евреев, в которой, опровергая доводы Дома, он доказывал;
что "половина всех мошенников и укрывателей в Германии - евреи, а
так как они составляют одну двадцать пятую всего населения; то
каждый еврей в двадцать пять раз порочнее немца; цель заменившего у
евреев Моисеев закон, талмуда состоит в том, чтобы сделать из евреев
народ обособленный от всех других народов и поэтому христианство не
должно давать им равноправия, кроме того, еврейское население
возрастает гораздо быстрее христианского, поэтому уравнение их в
правах с прочими гражданами поведет к уменьшению и подавлению
немецкого народа, тем более, что медицина, философия, физика,
математика, и проч. для них не закрыты".
Как бы не надеясь после работ Михаэлиса на свои единоличные
силы, "Дом создал евреям защитника в лице Мирабо... Мирабо сменил
Дома"...
XVI
"Мирабо сблизился с иллюминатами в Берлине в еврейском салоне
Мендельсона и дал решительный обет стать по своем возвращении во
Францию ходатаем эмансипации евреев; действительно, он открыл свою
революционную деятельность книгой: "Политическая реформа евреев"
(Лондон, 1787).
"О влиянии на Мирабо "умных женщин из среды еврейства", (как
говорит Генцль) и о принадлежности его к тайным, тоже
преимущественно еврейским союзам говорится у Греца и в особенности у
аббата Лемана ("L'Entree des Israelites dans la Societe Francaise", кн. III,
гл. 7); в качестве принявшего христианство еврея, этот автор
понимает многое, чего другие не понимают, и говорит то, о чем
еврейские писатели умалчивают.
Весьма важным обстоятельством из жизни Мирабо был может
быть факт, что он с ранних лет сильно задолжал евреям (Карлейл,
"опыты" - "о Мирабо")
"Вообще, - говорит Грец, - Мирабо пользовался всяким случаем,
чтобы заступиться за евреев. Он был положительно влюблен в них"!..
Уже накануне революции христианское население Франции
(особенно Эльзаса) жаловалось на свое невыносимо бедственное
положение, до которого довели его евреи. В Меце даже вышла брошюра:
"Крик гражданина против жидов".
Но евреи уже почувствовали свою силу. Один молодой
израильтянин Исайя Бер Бинг выступил с требованием полной
эмансипации евреев.
В 1788 году "еврейский вопрос сделался во Франции вопросом дня".
"Сгустились грозные тучи революции, - повествует еврей Грец, -
которые должны были вызвать разрушение и обновление на всем земном
шаре... Не должен ли был пробить час освобождения и для наиболее
угнетенного еврейского народа?".
Очевидно - да, ибо вся революция была направлена исключительно
к этому.
Но как это ни странно, "великая" французская революция
началась... с еврейского погрома. В первых числах августа 1789 года
жители Эльзаса, выведенные из себя вызывающим поведением евреев,
устроили грандиозный погром.
Действительно роль евреев во Французской революции 1789 года.
была гораздо значительнее, чем это с первого взгляда могло казаться. Не
говоря уже о том, что национальное собрание было полно защитниками
еврейства (Мирабо и Грегуар одни чего стоят!); евреи вступили в
национальную гвардию и, по словам Греца, "поддерживали ее
революционное мужество". Кроме того, евреи ухитрились послать своих
собственных депутатов в национальное собрание, в количестве
шестнадцати человек. Один из них, Бер Исаак Берр произнес 14
октября речь, требуя равноправия для евреев.
"Собрание встретило его слова одобрением и позволило еврейским
депутатам, как почетными гостям, присутствовать при совещаниях".
Они то главным образом и были те ,посторонние лица; которые
вмешивались в дела национального собрания и незаконно принимали
участие в голосованиях, как мы это указывали в своем месте.
"Еврейское юношество Парижа и прибывшие из-за границы евреи
вмешивались во все революционные события. Даже небогатые евреи
приносили свою лепту на алтарь отечества, чтобы помочь ему в
финансовой нужде".
Однако национальное собрание колебалось давать евреям
равноправие, опасаясь гнева народного и кровавых погромов. Были и
прямые противники евреев. Так ультра революционер Рюбелль был
настроен против них.
Тогда евреи не пощадили никаких средств и раздали в Париже
громадные суммы. Между прочим ими был подкуплен красноречивый
адвокат Годар. Он явился во главе пятидесяти национальных гвардейцев-
евреев (в числе которых находился польский еврей Залкинд Гурвиц), в
собрание коммуны (28 января 1790 года) и потребовал дарование евреям
полного равноправия. Председательствующий обещал поддержать их
просьбу. На другой день Кайе де Жервилль произнес речь, в которой
между прочим сказал: "ни один гражданин не показал себя более
ревностным к завоеванию свободы, чем евреи... Ни одно из порождений
деспотизма и невежества не должно пережить возрождение свободы и
освящение человеческих прав"... и т. д. в том же знакомом нам духе.
Наконец только 27 сентября 1791 года, после одиннадцати
неудачных попыток этого рода, евреям были дарованы полные права
французского гражданства накануне самого роспуска национального
собрания. Спрашивается, что же удерживало до тех пор собрание от
этого шага Ведь казалось, что собрание; наполненное друзьями евреев,
должно было бы первым делом освободить евреев "от порождений
деспотизма и невежества". Почему же оно сделало это столь
неохотно? Ответ ясен: боялись гнева народного, боялись кровавой
народной расправы. Только когда общественное мнение было
достаточно подготовлено путем непрерывного крика о необходимости
еврейской эмансипации, дерзнуло национальное собрание совершить то,
что являлось его основной целью и для чего оно было созвано.
Французская революция широко велась на еврейские деньги. Грец
приводит крупные суммы, пожертвованные евреями и пользу революции.
Особенное рвение выказывали евреи при закупке конфискованных
церковных имуществ. Тут наконец во всю проявилась их затаенная
вековая ненависть к Христианской. Церкви.
Весьма знаменательно, что натиск революции совершенно не
коснулся еврейской религии. Злоба и ненависть революционеров была
всецело направлена (вернее направляема) только против Христианства.
Но больше всего обратился израильский гнев на несчастную
королеву Марию-Антуанетту. Только евреи способны выдумать те
утонченные пытки, коим подвергли они свою жертву.
"Обесчещивая королеву Марию-Антуанетту, - пишет Бурнан, -
евреи этим мстили за все, что перенесли их предки в течении средних
веков. Они также вымещали на ней всю свою злость против Марии-
Терезии, которая, как известно, была их заклятым врагом".
"Со времен Христа, - продолжает Бурнан, - не было более
тяжких страданий, чем страдания этой королевы; народ, часто не
понимающий всех ужасов, на которые его натравливают, был приучен
ненавидеть ее под кличкой "австрийки", клички, распространенной
бесчисленными пасквилями и памфлетами. Когда перечитываешь все
подробности этой медленной пытки, невольно спрашиваешь себя, как
мог человек выдержать столько страданий! Мы тут находимся в
присутствии неслыханной утонченности нравственных истязаний.
неслыханное изобретательности в умении бредить рану, способной
довести почти до сомнение в милосердие Божье; - все это носит на
себе такой чисто-еврейский отпечаток, что невольно мысли
переносятся к Распятому на Голгофе, когда вспоминаешь о неописуемых
исключительных страданиях этой женщины, которых ни Людовик XVI,
ни сестра его не испытывали!"
XVII
Всюду; куда вступало французское республиканское войско, евреи
становились, чуть ли не первыми людьми. В Голландии они еще ранее
основали тайное общество "felix liberate", имевшее девиз: "свобода,
равенство, братство"; когда же туда вступили французские войска,
девиз этот сделался государственным. То же произошло во всей
Германии и Италии.
Один молодой еврей Михаэль Берр даже обратился к государям и их
народам от имени "всех жителей Европы, исповедующих иудейскую
религию" (1801) с воззванием снять с евреев гнет.
Столь явные происки евреев и роль их во французской революции не
ускользнули от внимания многих людей того времени и заставили их
возвысить свой голос против "гонимого" племени. В числе их между
прочим явились два величайшие гения XIX века - Гете и Фихте.
"Почти во всех странах Европы, - писал Фихте, -
распространено могущественное, враждебно настроенное государство,
ведущее постоянную войну со всеми остальными и в некоторых местах
особенно тяжело гнетущее граждан - это еврейство"...
"Для того, чтобы дать евреям гражданские права, - говорит
также Фихте, - я не вижу иного способа, как отрезать им в одну ночь
головы и поставить на их место новые, в которых не было бы ни одной
еврейской мысли".
Современник Фихте, Гердер так писал относительно равноправия
евреев:
"Наличность в любом государстве известного числа евреев так
пагубна для него, что в этом случай нельзя руководствоваться общими
принципами гуманности, дело здесь касается государственного вопроса:
поэтому является обязанностью каждого государства установить,
какое число этих чужестранцев может быть терпимо в стране без
ущерба для коренного населения".
Но эти более, чем определенные выводы германских умов не очень
все таки мешали евреям продолжать свое дело.
В 1803 году они, по инициативе еврея Брейденбаха, собрали крупную
сумму "для покрытия издержек" по отмене существовавшего в Германии
налога, стеснявшего переезд евреев с места на место. С помощью
государственного канцлера Дальберга, принадлежавшего к иллюминатам,
они добились отмены ограничений в Прирейнской области и Баварии.
Однако в ответ на эти домогательства евреев раздались
протесты со всех сторон Германии. Образованнейшие юристы того
времени выступили в печати против евреев; между 1803 и 1805 годами
появляются труды Паальцова ("Христианское государство"),
Гратенауера ("Зеркало евреев"), Бухгольца и многих других в защиту
страны против еврейского захвата.
В виду того, что труды этих лиц, пользовавшихся большим
авторитетом в науке, крайне невыгодно для евреев влияли на
общественное мнение, берлинский профессор Косман написал сочинение:
"В защиту евреев" , но опровергнуть документальные доказательства
своих противников не мог, а ограничился лишь общими громкими
фразами "об угнетении евреев", "о справедливости", "о
человеконенавистничестве" и т. п. Кроме того, всем было
подозрительно, что тот же самый Косман, который несколько лет
