Беги!
- Еще разочек, - сказала лучница, держа перья стрелы у уголка губ.
Зазвенела тетива. Один из тройки отважных стрелков взвыл, перегнулся
через перила и рухнул вниз, на плиты дворика. Остальных тут же покинула
отвага. Они повалились на пол и прижались к нему. Подбежавшие на помощь не
спешили выходить на галерею и подставлять себя под убийственные Мильвины
стрелы.
За исключением одного.
Мильва поняла и оценила его сразу. Невысокий, щуплый, седой. С протертым
до блеска наплечником на левом предплечье, с лучничьей перчаткой на правой
руке. Она видела, как он подбрасывает красивый композитный лук с
профилированным резным седлищем, как мягко его натягивает. Видела, как
полностью натянутая тетива пересекает его загорелое лицо, видела, как
красное перо стрелы касается его щеки. Она видела, что он целится верно.
Она подкинула лук, мягко натянула тетиву, прицелилась уже во время
натяжения. Тетива коснулась ее лица, перо стрелы - уголка губ...
- Сильней, сильней, Маришка! До мордашки. Скручивай тетиву пальцами,
чтобы стрела не свалилась с седлища. Руку крепче к щеке. Целься. Оба глаза
открыты! Теперь сдержи дыхание. Стреляй!
Тетива, несмотря на шерстяной защитник, болезненно укусила левое
предплечье.
Отец хотел что-то сказать, но на него напал кашель. Тяжелый, сухой,
болезненный кашель. "Он кашляет все страшнее, - подумала Маришка Барринг,
опуская лук. - Все страшнее и все чаще. Вчера раскашлялся, когда метился в
козла. И на обед из-за этого была вареная лебеда. Терпеть не могу вареной
лебеды. Ненавижу голод. И нужду".
Старый Барринг, хрипя, со стоном втянул воздух.
- В пяди от середки прошла твоя стрела, девка! В целой пяди! А ведь я
говорил, чтобы так не дергать, спуская тетиву! А ты скачешь так, будто
тебе червяк заполз между полужопками. И целишься слишком долго. Усталой
рукой стреляешь! Только стрелы изводишь!
- Так я ж попала! И вовсе даже не в пяди, а всего полпяди от середины.
- Не пищи! Наказали ж меня боги, вместо парня девку-растяпу послав.
- И вовсе не растяпа я!
- Еще увидим. Стрельни еще разок. И помни, что я сказал. Стоять надо,
словно в землю врытая. Целиться и стрелять быстро. Ну, чего морщишься?
- Потому что наговариваете на меня!
- Имею право. Я - отец. Стреляй.
Она натянула лук, надувшаяся и готовая разреветься. Он заметил это.
- Я люблю тебя, Маришка, - сказал он глухо. - Помни об этом всегда.
Она отпустила тетиву, как только перо коснулось губ.
- Хорошо, - сказал отец. - Хорошо, дочка. И закашлялся жутко, хрипло.
Смуглый лучник на галерее погиб на месте. Стрела Мильвы угодила ему под
левую подмышку и вошла глубоко, больше чем на половину древка, ломая
ребра, разрывая легкие и сердце.
Выпущенная долей секунды раньше красноперая стрела смуглого стрелка
угодила Мильве низко в живот и вышла сзади, разбив таз, разорвав кишки и
артерию. Лучница упала на пол, словно ее ударили тараном.
Геральт и Кагыр закричали в один голос. Не обращая внимания на то, что
увидевшие падение Мильвы стрелки с галереи снова взялись за луки, они
выскочили из-за прикрывающего их портика, схватили лучницу и вытащили,
презирая град стрел. Одна из стрел зазвенела, ударив по шлему Кагыра.
Dpsc`, Геральт поклялся бы, прочесала ему волосы.
Мильва оставила за собой широкую блестящую полосу крови. В том месте,
где ее положили, мгновенно разлилась по полу огромная лужа. Кагыр ругался,
руки у него тряслись. Геральт чувствовал, как его охватывает отчаяние. И
ярость.
- Тетечка! - крикнула Ангулема. - Тетечка, не умирай! Тетечка!
Мария Барринг открыла рот, ужасно кашлянула, выплевывая кровь на
подбородок.
- Я тоже люблю тебя, папка, - сказала она совершенно отчетливо.
И скончалась.
Бритые аколиты не могли справиться с вырывающейся и орущей Цири, на
помощь поспешили прислужники. Один, которого она ловко пнула, согнулся в
три погибели и упал на колени, обеими руками хватаясь за промежность и
лихорадочно ловя ртом воздух.
Но это только разъярило остальных. Цири получила кулаком по шее,
раскрытой ладонью по лицу. Ее перевернули, кто-то крепко пнул в бедро, кто-
то уселся на лодыжки. Один из бритых аколитов, молодой, со злыми желто-
зелеными глазами, придавил коленями ее грудь, вцепился в волосы и крепко
рванул. Цири взвыла.
Аколит тоже взвыл. И вытаращился. Цири увидела, как из его бритой головы
фонтаном брызнула кровь, пачкая белый лабораторный халат чудовищным
рисунком.
В следующее мгновение в лаборатории разверзся ад.
Загрохотала выворачиваемая мебель. Пронзительный звон и хруст бьющегося
стекла слился с безумным воем людей. Разливающиеся по столам и полу
декокты, фильтры, эликсиры, экстракты и другие магические субстанции
перемешивались и соединялись, некоторые при соприкосновении шипели и
взрывались клубами желтого дыма. Помещение мгновенно заполнил ядовитый
смрад.
Сквозь дым, сквозь проступившие от вони слезы Цири с ужасом видела, как
по помещению с невероятной быстротой мечется что-то черное, напоминающее
гигантского нетопыря. Видела, как нетопырь на лету задевает за людей, как
те, кого он задевает, с криком валятся на пол. На ее глазах пытавшегося
бежать прислужника подхватило с пола и швырнуло на стол, где он извивался,
брызгал кровью и хрипел, окруженный разбитыми ретортами, перегонными
кубами, пробирками и колбами.
Разлившиеся смеси брызнули на лампу. Зашипело, завоняло, и в лаборатории
неожиданно вспыхнул огонь. Волна жара развеяла дым. Цири стиснула зубы,
чтобы не закричать.
На стальном кресле, том, что предназначалось для нее, сидел худощавый
седовласый, одетый в элегантный черный костюм, мужчина. Он спокойно грыз и
сосал шею перекинутого через колено бритого аколита. Тот тоненько
попискивал и конвульсивно подрагивал. Напряженные ноги и руки у него
ритмично подергивались.
Мертвенно-синие язычки пламени плясали по металлической крышке стола.
Реторты и колбы с гулом взрывались одна за другой.
Вампир оторвал острые клыки от шеи жертвы, уставился на Цири черными,
как агаты, глазами.
- Бывают обстоятельства, - проговорил он менторским тоном, слизывая
кровь с губ, - когда просто невозможно не напиться. И не пугайся, -
улыбнулся он, видя ее мину. - Не пугайся, Цири. Я рад, что нашел тебя.
Меня зовут Эмиель Регис. Я, сколь странным это ни покажется, друг ведьмака
Геральта. Прибыл вместе с ним, чтобы тебя спасти.
В пылающую лабораторию влетел вооруженный наемник. Друг Геральта
повернул к нему голову, зашипел и выставил клыки. Наемник дико взвыл. Его
вой долго еще не стихал вдали.
Эмиель Регис сбросил с колена неподвижное, обмякшее как тряпка тело
аколита, встал и совсем по-кошачьи потянулся.
- И кто бы мог подумать? - проговорил он. - Такой хмырь, а до чего
шикарная в нем была кровь. Это называется "скрытые достоинства". Разреши,
Цирилла, проводить тебя к Геральту.
- Нет, - буркнула Цири.
- Тебе незачем меня бояться.
- А я и не боюсь, - возразила она, героически сражаясь с зубами, которые
ophmkhq| было отбивать дробь. - Не в этом дело. Но где-то здесь в узилище
находится Йеннифэр. Я должна ее как можно скорее освободить. Я боюсь за
Йеннифэр... Пожалуйста, господин...
- Эмиель Регис.
- Предупредите, добрый господин, Геральта, что здесь Вильгефорц. Это
чародей. Могущественный чародей. Пусть Геральт будет внимательным.
- Тебе следует быть внимательным, - повторил Регис, глядя на тело
Мильвы. - Потому что Вильгефорц - могущественный чародей. А она
освобождает Йеннифэр.
Геральт выругался.
- Дальше! - крикнул он, чтобы криком поднять у своих упавший дух. -
Вперед!
- Я чувствую в себе, - зашипел вампир, жутко улыбаясь, - такую силу, что
мог бы, наверное, весь этот замок развалить! Ведьмак подозрительно глянул
на него.
- Ну, вряд ли надо так-то уж, - сказал он. - Но пробейтесь на верхние
этажи и наделайте немного шума, чтобы отвлечь от меня внимание. Я
попытаюсь отыскать Цири. Не нравится мне, ох не нравится, что ты оставил
ее одну, вампир.
- Она потребовала, - спокойно объяснил Регис, - таким тоном и
поведением, которые исключали дискуссию. Признаться, она меня удивила.
- Знаю. Идите на верхние этажи. Держитесь! Я попробую ее отыскать. Ее
либо Йеннифэр.
Он нашел, к тому же очень быстро.
Налетел на них случайно, совершенно неожиданно, выбежав из-за поворота
коридора. И увидел. И картина эта вызвала такой приток адреналина, что у
него прямо-таки закололо в сосудах на кончиках пальцев.
По коридору несколько верзил волокли Йеннифэр. Чародейка была избита и
закована в цепи, что, однако, не мешало ей вырываться, брыкаться и
ругаться не хуже портового грузчика.
Геральт не дал верзилам очухаться от неожиданности. Ударил только один
раз, только одного, коротко, от локтя. Мужик заскулил по-собачьи,
завертелся и с грохотом и звоном врезался головой в стоящие в нише латы,
сполз по ним, размазывая кровь по пластинам.
Остальные - их было трое - отпустили Йеннифэр и отскочили. Кроме
четвертого, который схватил чародейку за волосы и приставил ей нож к горлу
над самым двимеритовым ошейником.
- Не подходи, - заорал он. - Я зарежу ее! Я не шучу!
- Я тоже. - Геральт закрутил мечом мельницу и заглянул дылде в глаза. То
не выдержал. Отпустил Йеннифэр и присоединился к дружкам. У всех в руках
уже было оружие. Один сорвал со стенного паноплия древнюю, но грозную на
вид алебарду. Все, ссутулившись, не могли решить: нападать или
обороняться.
- Я знала, что ты придешь, - сказала Йеннифэр, гордо выпрямляясь. -
Покажи, Геральт, этим мерзавцам, на что способен ведьмачий меч.
Она высоко подняла скованные руки, натянув связывающую наручники цепь.
Геральт схватил сигилль обеими руками, немного наклонился, примерился и
рубанул. Так быстро, что никто не заметил движения клинка. Оковы со звоном
упали на пол. Кто-то из наемников громко выдохнул. Геральт крепче сжал
рукоять, положил указательный палец на эфес.
- Стань тверже, Йен. Голову немного набок, пожалуйста. Чародейка даже не
дрогнула. Звон металла, по которому ударил меч, был едва слышен.
Двимеритовый ошейник упал рядом с кандалами. На шее у Йеннифэр расцвела
одна - одна-единственная! - красная капелька.
Она засмеялась, массируя кисти. И повернулась к мужчинам. Ни один не
выдержал ее взгляда.
Тот, что держал алебарду, осторожно, словно опасаясь, чтобы она не
зазвенела, положил древнее орудие на пол.
- С такими, - проворчал он, - пусть Филин дерется сам. А мне моя жизнь
дорога.
- Нам приказали, - забормотал, пятясь, другой. - Велели нам... Мы по
приказу...
- Я ж ничего не сделал, - облизнул губы третий, - вам, госпожа... В
вашей камере... Заступитесь за нас...
- Пошли вон, - бросила Йеннифэр. Освобожденная от двимеритовых оков,
выпрямившаяся, с гордо поднятой головой, она смотрелась как сестра
титанов. Черной растрепанной гривой она, казалось, касается потолка.
Верзилы исчезли. Уменьшившись до нормальных размеров, Йеннифэр кинулась
Геральту на шею.
- Я знала, что ты придешь за мной, - мурлыкала она, отыскивая губами его
губы. - Что ты придешь в любом случае.
- Пошли, - сказал он минуту погодя, с трудом ловя воздух. - Теперь -
Цири.
- Цири, - подтвердила она. А через миг в ее глазах разгорелось пугающее
фиолетовое пламя. - И Вильгефорц.
Из-за угла выскочил детина с арбалетом, крикнул, выстрелил, целясь в
чародейку. Геральт прыгнул, как подброшенный пружиной, махнул мечом.
Отраженный бельт пролетел над самой головой арбалетчика так близко, что
тот аж скорчился. Раскорчиться он уже не успел ведьмак подскочил и
