взглянуть вниз по склону, надеясь увидеть робота, песок опять начал
скользить, поэтому он поспешно отвернулся и вжался головой в поверхность
склона. Скольжение опять прекратилось.
Прошла, казалось, вечность. Песок дрожал от грохота черного водопада.
Лежа, Лансинг едва видел гребень дюны, с которого скатились они с
Юргенсом. Две сотни футов, прикинул он, не больше. Если бы он мог их
проползти - но он знал, что это невозможно для него.
Он сосредоточил свое внимание на вершине дюны, словно таким образом
мог до нее добраться. Песчаная линия на фоне голубизны неба - пустая,
неподвижная.
На миг он перевел взгляд, посмотрел в сторону, вдоль внешне
бесконечного протяжения склона, на котором сейчас лежал. Когда же он снова
посмотрел вверх, на фоне неба кто-то стоял - четыре фигуры на голубом
фоне. Они стояли и смотрели вниз, на него. И лица были отвратительными
пародиями на человеческие.
Он не сразу понял, кто это. Четыре игрока в карты, те самые, что
сидели отдельно от всех и в первой, и во второй гостинице. Теперь их
человекоподобные лица смотрели вниз, на Лансинга.
Почему они здесь? - подумал Лансинг. - Как они сюда попали? Что может
их здесь интересовать? Он хотел позвать на помощь, потом решил, что это
бесполезно. Они не обратят на крик внимания, а ситуация станет только
хуже. А может, на самом деле их там нет? Вдруг его воображение сыграло с
ним злую шутку? Он отвел взгляд, потом посмотрел опять - они продолжали
стоять.
Один из них что-то держал в руке. Что это? Потом игрок, державший это
непонятное что-то, поднял руку над головой и завертел. Тогда Лансинг понял
- это веревка. Игроки в карты бросают ему веревку!
В следующий миг, разматывая кольца, веревка летела к нему. У него
есть один шанс, или даже полшанса, не больше. Если же ему придется ловить
веревку, то он снова поползет вниз, и пока веревку вытащат, соберут, снова
метнут... Он уже будет далеко внизу и его не спасти.
Веревка, казалось, застыла в воздухе. Когда она упала, то упала прямо
на Лансинга - идеально точный бросок. Он с отчаянием обреченного схватился
за веревку одной рукой, потом перевернулся набок, схватил другой. Теперь
он быстро скользил вниз, очень быстро, и когда веревка натянулась, он
остановился, испытав болезненный толчок. Изо всех сил сжимая веревку,
Лансинг начал медленно подтягивать себя наверх по склону. Он старался не
рисковать, чтобы случайно не потерять спасительную веревку. Фут за футом
он поднимался наверх. Наконец, он сделал остановку, чтобы отдохнуть,
отдышаться и посмотрел вверх. Игроки в карты исчезли. Кто же держит
веревку? Ему вдруг, как в кошмаре, привиделось, что второй конец сейчас
будет сброшен и он покатится вниз по склону. Задыхаясь, Лансинг принялся
карабкаться наверх словно безумец, бездумно спасая свою жизнь. Сейчас
нужно было добраться до гребня дюны, до верха склона, и нужно было успеть
сделать это, пока веревка держит. Он почувствовал, как его тело перевалило
через гребень. Только тогда он обессиленно перестал сжимать веревку.
Перекатившись, он сел. Только усевшись на безопасной плоской песчаной
площадке, он выпустил веревку из рук.
Он увидел, что конец ее привязан вокруг большого валуна, того самого,
на который он опирался, когда они с Юргенсом вскарабкались на этот
предательский гребень.
Юргенс! - подумал он. - О, Боже мой, что с Юргенсом? Отчаянно борясь
за жизнь - неужели все это заняло лишь несколько минут, а не часов? - он
совершенно забыл о роботе.
На четвереньках Лансинг подобрался к гребню склона, лег и осторожно
заглянул за край, где начинался смертельный слой песчаной пудры. Следы его
борьбы со склоном уже исчезли, затянутые постоянно движущимся слоем песка.
Юргенса не было видно. Ни робота, ни признаков следов его спуска по
склону. Юргенс исчез, растворился там, где склон объединялся с великой
чернотой загадочной стены-плотины.
Робот не звал на помощь, как помнил Лансинг, не называл его имени. Он
в полном молчании устремился навстречу судьбе. Лансинг был уверен, что
робот явно не хотел втягивать в несчастный случай его, человека.
Но был ли это несчастный случай? Он вспомнил, как стоял Юргенс, глядя
на ревущий темнопад - словно в таком же трансе, как и Сандра перед поющей
башней. Он вспомнил, что робот сам сделал первый шаг, шаг за пределы
безопасности, словно для того, чтобы оказаться ближе к притягивающему его
ужасу черной стены.
Неужели он попал под гипнотическое влияние этого феномена, как Сандра
с ее поющей башней? И нечто в этой черной завесе поманило его? И не сделал
ли он этот шаг по своей воле, не ожидая, что покатится по предательскому
склону - во всепоглощающем порыве оказаться поближе к тому, что его звало?
Лансинг покачал головой. Кто теперь мог ответить на эти вопросы?
Но как бы там ни было, Юргенс совершил этот поступок по своей воле, а
не из соображений, связанных с людьми, находившимися под его опекой. Он
совершил поступок так, как всегда хотел совершить - свободно, а не из
верности людям. В этот последний момент Юргенс обрел свободу, которую так
долго искал.
Лансинг медленно поднялся на ноги. Он отвязал конец спасшей его
веревки от валуна и начал аккуратно его сматывать. Наверное, в этом не
было необходимости, он мог просто бросить ее там, где она лежала. Но ему
нужно было чем-то себя занять.
Смотав веревку, он положил ее на песок и посмотрел по сторонам - не
видно ли игроков в карты? Их не было, как не было и никаких признаков
того, что они здесь побывали. Об этом - потом, сказал он себе. Сейчас нет
времени об этом думать. У него есть задание, и он должен выполнить его как
можно скорее.
Нужно вернуться к поющей башне. Туда, где осталась Мэри и погруженная
в забытье транса Сандра.
25
Он медленно шел назад, по следам, которые они с Юргенсом оставили,
двигаясь в противоположном направлении. Местами их следы уже занес песок,
но пока Лансингу удавалось находить их. Он все еще слышал за спиной
утихающий грохот Водопада Черноты - Хаоса. И что это было, этот Хаос? -
спрашивал он себя. Особого значения это теперь не имело. Имело значение
только возвращение к Мэри.
Надвинулась ночь, на небо выползла луна, засверкали первые звезды. Он
упрямо шел на юг. Теперь должно быть легче, повторял про себя Лансинг.
Теперь он идет под уклон. Хотя почему-то легче идти не было.
Он упал и остался лежать на песке, не в силах заставить себя
подняться.
Потом перекатился на спину, нащупал флягу. И пока он ее искал,
внезапно провалился в тягучую трясину сна.
Он проснулся, освещенный ослепительным солнцем, и в первую секунду не
мог вспомнить, где находится. Он приподнялся на локте, огляделся по
сторонам - вокруг ничего не было видно, кроме слепящего глаза песка,
отражавшего лучи солнца. Лансинг протер глаза кулаком - теперь он
вспомнил, где он и что должен делать.
Он вскочил на ноги, встряхнулся. Потом, покачнувшись - он еще не
проснулся полностью - вытащил флягу, отвинтил крышку и сделал несколько
глотков невкусной теплой воды. Спрятав флягу на место, он двинулся в путь,
который они с Юргенсом проложили в обратном направлении.
Сунув руку в рюкзак, Лансинг наугад вытащил что-то из еды и принялся
жевать, не останавливаясь. Нельзя было терять ни минуты. Ноги, затекшие за
ночь, болели, не хотели работать, предчувствуя изнурительный дневной
переход. Но он заставлял их делать шаг за шагом, и постепенно мышцы
разогрелись. Горло пересохло, но он экономил воду - в его фляге оставалось
меньше половины. (Несколько часов спустя он сообразил, что в кармане его
рюкзака оставлена и вторая, полная фляга). Впереди, над песком плясали
призрачные миражи раскаленного воздуха, поднимавшегося над дюнами. Он
проспал дольше, чем следовало, потеряв драгоценное время, и теперь эта
мысль подгоняла Лансинга словно плеть.
Иногда он вспоминал Юргенса, но не очень часто. Это тоже придется
отложить на потом. Он старался сосредоточиться на мысли о Мэри, ждущей его
у поющей башни. Но даже эта мысль иногда ускользала, и он брел сквозь
мысленный вакуум, помня лишь об одном - он должен дойти до поющей башни.
Дюны кончились, след, по которому он шел, был теперь виден хуже, но
Лансинг все еще мог идти по нему, а значит, в верном направлении, потому
что грунт был песчаным. Солнце пересекло точку зенита и начало спускаться
к западному горизонту. Идти стало легче - не было дюн и местность стала
ровнее, - и Лансинг попробовал прибавить шагу, но почувствовал, что не в
состоянии передвигать ноги быстрее. Он брел медленно, но равномерно, и это
было все, на что он был теперь способен. Ничего удивительного, здраво
размышлял Лансинг, третий день мучительного перехода. И продолжал упрекать
себя в том, что не может двигаться быстрее.
Солнце закатилось, на востоке загорелись первые звезды, потом на небо
взошла луна. Он заставлял себя идти вперед. Если он будет идти, если он
заставит себя не останавливаться, то к рассвету будет на месте.
Но тело подвело Лансинга. Ноги отказались служить и, в конце концов,
ему пришлось сделать остановку. Он заполз за небольшую дюну, дававшую
защиту от ветра, отстегнул рюкзак. Потом нашел запасную флягу и от души
напился, не забывая при этом об экономии. Потом нашел колбасу и сыр и
проглотил еду почти не жуя.
Он просто посидит, отдохнет, но спать не будет - так пообещал Лансинг
сам себе. Через час он снова будет в состоянии идти. Он задремал, а
проснувшись, обнаружил, что восток розовеет зарей.
Выругав себя за слабость, он поднялся, забросил за спину рюкзак и
зашагал на юг. Опять на юг. Он обещал Мэри, что вернется через четыре дня,
и он сдержит обещание.
Впереди показались дюны - конец легкому пути. Значит, пока он не
достиг дюн, нужно успеть наверстать упущенное. Пока местность удобна для
ходьбы. Потом, среди дюн, темп неизбежно замедлится.
Но почему он так отчаянно спешит? - задавал Лансинг вопрос сам себе.
Особой причины не было. С Мэри все в порядке. Она его ждет, с ней все в
порядке. Эти попытки успокоить самого себя не дали никаких результатов -
он не замедлил шага.
Вскоре после полудня он миновал дюну, у которой была погребена
шагающая машина со своим скелетом-водителем. Череп скалился сквозь шлем,
блестя идиотским золотым зубом. Лансинг не остановился ни на секунду.
Когда начались дюны, он атаковал их, словно древний викинг-берсеркер.
Всего несколько часов, сказал он себе, и он будет возле башни еще до
заката солнца и обнимет Мэри. Час спустя он заметил верхушку башни, когда
переваливал через особенно высоченную дюну. И это заставило его прибавить
скорости.
За все время сумасшедшей гонки через пески он туманно представлял
себе картину - Мэри бежит ему навстречу. Радостно окликает его,
распростерши руки. Этого не было. Она не выбежала ему навстречу. Вообще
никого не было видно. И не поднимался дым от костра. Не было никого, даже
Сандры.
И когда он бросился к тому месту, где был их лагерь, он вдруг увидел
Сандру. Она лежала почти у самого основания поющей башни. Ветер теребил
концы ее шарфа - и все. Полная неподвижность.
Лансинг остановился, словно остолбенел. Холод вдруг внезапно проник в
его сердце, ужасное предчувствие потрясло его. Его охватила паника.
- Мэри?! - крикнул он. - Я вернулся! Где ты?
Мэри не ответила. Над лагерем нависла тишина.
Сандра должна знать, сказал он себе. Кажется, она спит. Он ее сейчас
разбудит.
Он присел рядом с девушкой и тронул ее за плечо. Странно - она словно
