Время от времени он пересекал небольшие ручьи и родники, которые били
среди камней или в травянистых низинках.
К вечеру он достиг Бесплодного Края. Но это был Бесплодный Край в
уменьшенном варианте, вовсе не тот живописный скульптурный кошмар, через
который им пришлось пройти, покидая город. Здесь работа вешних вод не была
доведена до завершения. Дожди прекратились, обширные эрозионные процессы
завершились раньше, чем образовался настоящий полнокровный Бесплодный
Край. Имелось здесь несколько заливных низин с фантастическими формами,
выточенными водой в горной породе. Но все это не было доведено до конца,
как будто скульптор отбросил свой резец и молоток, в отчаянии или
отвращении не завершив задуманного.
- Завтра, - сказал Лансинг самому себе, - я достигну города.
Он и в самом деле достиг города еще до полудня на следующий день. Он
остановился на вершине высокого холма, одного из тех, что кольцом окружали
город, и смотрел на него. Там, внизу, думал он, его может ждать Мэри. И
подумав об этом, он вдруг обнаружил, что весь дрожит.
Он поспешил вниз по склону холма, отыскал улицу, ведущую к сердцу
города...
Знакомые, привычные, красно-серые стены развалин, куски обвалившихся
стен и карнизов, загромождающих улицу. И вечная пыль повсюду...
На площади он остановился и посмотрел по сторонам, чтобы
сориентироваться. После того, как он определил направление, он сразу
понял, где находится. Слева - разрушенный фасад так называемого здания
городского управления, а вот по этой улице он найдет вход к установке
переноса...
Стоя в центре площади, он громко позвал Мэри, но ему никто не
ответил. Он крикнул еще несколько раз, а потом больше звать не стал,
потому что эхо собственного голоса, дробящееся среди молчаливых домов,
показалось ему жутковатым.
Он пересек площадь и поднялся по широким каменным ступеням ко входу в
здание, где у них был когда-то лагерь. Его шаги вызывали гулкое, тысячью
потусторонних отозвавшееся на его приход голосов, эхо. Он обошел обширный
зал холла, обнаружил там остатки их пребывания в городе - несколько пустых
банок, коробку от печенья, золу унылого холодного кострища, кем-то
позабытую кружку. Он хотел спуститься в подвал и осмотреть комнату с
дверьми в другие миры. Но побоялся. Несколько раз он подходил к лестнице и
каждый раз поворачивал обратно. Чего он боялся? Боялся обнаружить, что
одна из дверей - наверное, в мир цветущих яблонь - открыта? Нет, сказал он
себе, нет, нет и нет. Мэри никогда бы этого не сделала. Теперь бы она
этого не сделала. Возможно, позднее, когда уже никакой надежды не
останется... Но наверняка не сейчас. К тому же, возможно ли это? Бригадир
спрятал куда-то гаечный ключ. Он ведь поклялся, что больше ни одна дверь
не откроется.
Стоя молча, неподвижно у дверей холла, он, казалось, слышал голоса,
словно все они были здесь - Пастор, Бригадир, Сандра, Мэри - только
разговаривали не с ним, а друг с другом. Он попытался закрыть уши,
отрезать себя от призрачных голосов, но те не отставали.
Он предполагал устроить свой лагерь на их старом месте, но теперь
решил, что здесь он не выдержит одиночества. Слишком много
голосов-призраков в памяти. Поэтому он переместился в центр площади,
принялся стаскивать туда хворост для костра. И весь конец дня ушел на то,
чтобы соорудить приличных размеров кучу топлива для будущего гигантского
костра. Потом, когда наступила темнота, он поджег заготовленный сигнальный
огонь. Если Мэри в городе или в его окрестностях, она увидит, наверное,
этот огонь и поймет, что здесь кто-то есть.
Для себя он развел костер поменьше, нормальных скромных размеров,
приготовил кофе, кое-какую еду на ужин. И за едой он попытался составить
план действий на немедленно наступавшее будущее. Но придумать ничего не
смог, кроме того, что нужно обыскать весь город, каждую улицу, если будет
так нужно. Хотя, сказал он себе, это все напрасно потраченные усилия. Если
Мэри в городе или приближается к нему, она направится сразу к площади -
огонь костра даст ей знать, что кто-то есть на площади и, наверное, не зря
развел такой костер.
Когда поднялась убывающая луна, на холм выбрался Плакальщик,
невидимый на расстоянии и в ночи, принялся изливать в темноту свою агонию
одиночества. Лансинг сидел у костра и слушал, отвечая в душе криком
собственной тоски.
- Спускайся сюда, к огню, и поплачем вместе, - сказал он Плакальщику,
хотя тот не мог его услышать, - и мы будем в трауре, ты и я...
Только теперь его ударило потрясение осознания - одиночество может
продолжаться. Может, вообще никогда не кончиться, и он никогда не найдет
Мэри. Он попытался представить, как это будет - он ее больше не увидит
никогда, и до конца жизни будет один, и что он будет чувствовать. И от
этой мысли он поближе подсел к огню, но не почувствовал тепла.
Он попробовал заснуть, но проспал совсем немного. Утром он начал
поиски. До боли сжав зубы, чтобы не поддаться страху, он посетил комнату с
дверьми. Все двери были плотно заперты на засовы и прикручены болтами. Он
отыскал улицу, с которой вел ход к установке переноса, спустился в темноту
и долго стоял, вслушиваясь в пение машин. Он рыскал по улицам, понимая,
что зря тратит время. Но он упорно продолжал искать, чтобы хоть этим
занять себя.
Он искал четыре дня, и ничего не нашел. Потом написал Мэри записку и
оставил у старого костра в холле их здания-лагеря, придавив забытой кем-то
кружкой. После этого отправился в обратный путь, по дороге, ведущей к кубу
и гостинице.
Интересно, сколько же прошло времени с тех пор, как он очутился в
плену этого мира? Он попытался подсчитать дни, но память странно
затуманилась и он каждый раз сбивался, не дойдя до конца. Месяц? Или даже
больше? Казалось, что он потерял в этом непроницаемом непонятном мире
половину всей своей жизни.
Двигаясь по знакомым дорогам, он отмечал приметы, напоминавшие о
прошлом. Вот здесь они останавливались на ночь, говорил он сам себе. Вот
здесь с Мэри случилось странное - она видела в небесах лица, наблюдавшие
за ними. Вот там Юргенс отыскал ручей. Вот здесь я рубил дрова. Но он не
был уверен, что помнит все правильно. Возможно, это было совсем и не то
место. Слишком давно все это было - по меркам его памяти. Целый месяц тому
назад...
Наконец он оказался на холме, откуда был виден куб. Тот стоял на
прежнем месте, такой же ярко-голубой и строго-прекрасный, каким его и
помнил Лансинг. На минуту он почувствовал удивление - нельзя сказать, что
он не ожидал увидеть куб, но он был бы не слишком удивлен, если бы тот в
самом деле куда-то исчез. Окружающий его мир за несколько последних дней
приобрел какое-то призрачное качество, и сам он словно брел сквозь вакуум.
Он спустился с холма, повторяя вслед за дорогой все ее длинные петли
и повороты, достиг дна обширной чаши, в которой стоял куб. Пройдя
последний изгиб дороги, он увидел, что возле него кто-то есть. Он их не
видел до этого, когда стоял на холме, но, однако, они сидели у белого
охранного песочного круга. Они сидели, скрестив ноги, играя в свою
бесконечную карточную игру.
Они не обратили внимания на Лансинга, когда он подошел к ним и
остановился, разглядывая.
Потом он сказал:
- Джентльмены, я обязан вас поблагодарить за веревку, которая спасла
меня от смерти в Хаосе.
Услышав эти слова, игроки подняли головы и уставились на Лансинга. У
них были белые, фарфоровые лица и круглые дыры-глазницы, без ресниц и
бровей - в дырах чернели агаты-глаза. Две прорези ноздрей и прорезь рта.
Они ничего не сказали, просто смотрели на него своими черными
агатовыми глазами, совершенно без всякого выражения, хотя Лансингу и
чудилось какое-то раздражение и немой упрек в выражении этих кукольных
жутких лиц - словно это были круглые фарфоровые дверные ручки с
нарисованными карикатурами лиц.
Потом один из них сказал:
- Пожалуйста, отойдите немного. Вы закрываете нам свет.
Лансинг попятился, сделал шаг-два назад, потом снова отступил, пока
не оказался опять на дороге. Четыре игрока уже вернулись к своим картам.
Мэри не была в городе, подумал он, если бы она была там, то увидела
бы свет костра и пришла бы на площадь. Но ее не было в городе. Осталось
проверить еще одно место.
И он упрямо двинулся дальше. Уже без надежды. Но его толкала
необходимость довести поиски до конца, когда уже дальше идти будет некуда.
Уже почти опустилась ночь, когда он достиг гостиницы. Окна были
темны. Из трубы не поднимался приветливый уютный дымок. Где-то в ночном
лесу уныло ухала сова.
Лансинг подошел к двери, дернул за ручку. Ручка не поддалась,
очевидно, дверь была заперта на засов. Он постучал - ответа не было. Он
перестал стучать и прислушался - не донесется ли до него торопливый топот
ног. Ничего не услышав, он крепко сжал кулаки и снова замолотил в дверь.
Совершенно неожиданно дверь отворилась и, немного потеряв равновесие,
Лансинг вошел в гостиницу.
Сразу за дверью обнаружился милый Хозяин - в одной руке толстая
свеча. Хозяин поднял кулак со свечой, чтобы увидеть лицо нарушителя
ночного покоя.
- А, это вы, значит, - жутким голосом прошипел милый Хозяин. - Чего
нужно?
- Я ищу одну женщину. Ее имя Мэри. Помните ее?
- Нет ее здесь.
- Но она приходила?
- Я ее не видел с тех пор, как вы ушли.
Лансинг развернулся, прошел к столу и сел в кресло перед темным
холодным камином. Он почувствовал, что энергия полностью покинула его.
Внезапно он почувствовал себя уставшим и бессильным. Все, конец. Дальше
идти было некуда.
Милый Хозяин затворил дверь и вслед за Лансингом подошел к столу.
Поставил на стол свечу.
- Вам оставаться нельзя, - сказал он. - Я ухожу. Закрываюсь на зиму.
- Милый вы мой хозяин, - сказал тихо Лансинг. - Вы забываетесь и
забываете об элементарных правилах приличия и гостеприимства. Я остаюсь
здесь до утра и хочу получить постель и ужин.
- Постелей нет, они все упакованы, - сердито сказал Хозяин. - И для
вас одного я стелить кровать не буду. Можете спать на полу, если желаете.
- С огромным удовольствием, - сказал Лансинг. - А как насчет еды?
- У меня есть кастрюля супа. Могу налить вам миску. И остатки жаркого
из баранины. Думаю, найдется горбушка от каравая.
- Все это вполне устроит меня, - сказал Лансинг.
- Но вы понимаете, конечно, что не можете оставаться здесь. Утром вы
должны уйти.
Он сидел и смотрел, как Хозяин бредет на кухню, где мерцал слабый
свет. Ужин и доски пола вместо постели, утром он уйдет. И куда он
направится? Скорее всего, обратно по дороге, мимо города, продолжая искать
Мэри, но с очень слабой надеждой ее найти. Более чем вероятно, что в конце
концов он окажется в поселке у речки, где ведут тягостное существование
остальные заблудшие души этого непостижимо нелепого мира. Перспектива была
мрачная, и ему не слишком хотелось оставаться лицом к лицу с таким
будущим. Но, очевидно, другого выбора у него не было. Если он найдет Мэри,
что тогда? Оба они будут вынуждены, в конце концов, искать убежище в том
же далеком поселке? От этой мысли он содрогнулся.
Хозяин принес еду и со стуком поставил миски на стол перед Лансингом.
Потом повернулся, чтобы уйти.
- Одну минуту, - остановил его Лансинг. - Я хочу купить продукты -
перед тем, как уйду.
- Продукты я вам продам, - проворчал Хозяин. - Но все остальное уже
упаковано.
