Клиффорд САЙМАК
ПОСЕТИТЕЛИ
1. ОДИНОКАЯ СОСНА. МИННЕСОТА
Парикмахер Джордж пощелкал в воздухе ножницами, потом со свистом свел
лезвия вместе.
- Я вот что тебе скажу, Френк. Я не понимаю твоего отношения, -
сказал он человеку, сидевшему в кресле парикмахерской. - Вчера я прочитал
твою статью насчет рыбаков и туристов в резервации. Не буду касаться
деталей, но мне кажется, ты не очень-то о них беспокоишься.
- Честно говоря, не особенно, - ответил Френк Нортон. - Не вижу здесь
ничего такого. Если люди не хотят платить резервации за лицензию, то пусть
ловят рыбу в другом месте.
Нортон был одновременно издателем, редактором, агентом по
распространению, корректором и менеджером газеты "Стражник", издаваемой в
Одинокой Сосне. Контора газеты располагалась через улицу от
парикмахерской.
- Меня это страшно раздражает, - сказал парикмахер. - Нет, зря дали
краснокожим право запрещать охоту и рыбную ловлю в резервациях. Они что,
не часть Миннесоты или Штатов? Теперь получается, что белый человек уже и
права не имеет рыбку там половить, даже по нормальной лицензии, годной во
всем штате, кроме, скажите на милость, вонючей резервации краснокожих.
Нужно, значит, покупать у местного племени лицензию. Нет, скажу тебе прямо
- это не дело!
- Для нас с тобой это дела не меняет, - сказал Нортон. - Если мы
хотим порыбачить, то у нас сразу за городом есть хороший ручей, там такие
радужницы водятся, прямо перепугаться можно. Настоящая форель.
- Тут дело принципа, - упрямо гнул свое парикмахер. - Они, значит,
говорят, что земля принадлежит краснокожим. Принадлежит, черт их возьми!
Это ведь не их земля. Мы просто разрешаем им там жить. И вот едете вы в
резервацию, а там с вас сдерут три шкуры за лицензию на ловлю рыбы или
хотя бы на охоту, будьте уверены. Даже, возможно, больше, чем стоит
государственная лицензия. Они сами будут устанавливать пределы и
ограничения. Придется нам подчиняться этим законам, как будто мы их
принимали.
- Успокойся, Джордж, - примирительно сказал Нортон. - Не думаю, что
они станут кого-либо трогать. Наоборот, они хотят, чтобы туда приезжали. И
сделают все, чтобы туда приезжали, чтобы приманить рыбаков. Ведь денежки
пойдут в их карман.
Парикмахер снова щелкнул ножницами.
- Вот чертовы краснокожие, - пробормотал он. - Вечно поднимают вой
насчет унижения их прав. Воображают! Себя зовут не иначе, как коренными
американцами. Индейцами уже - ни-ни! Иисус Христос, теперь они коренные
американцы! И кричат, что мы у них забрали землю.
Нортон тихонько усмехнулся.
- Ну, если взглянуть на дело с самих истоков, то так оно и есть.
Ничего не поделаешь, мы действительно отобрали у них землю. И что бы ты ни
говорил, Джордж, пусть это тебе не по душе, но все-таки они коренные
американцы. Если они хотят, чтобы их так называли, то, думаю, это их
право. Они были тут до нас, и именно мы отобрали у них землю.
- У нас было на это право, - с жаром возразил Джордж. - Земля
пропадала без дела. Они не использовали ее. Ну, конечно, время от времени
снимали урожай дикого риса или утку подстреливали, или енота убивали ради
меха, а может, бобра и его подругу... Но землю-то они по-настоящему не
использовали. Она у них пропадала. Не понимали они, как ее использовать. А
мы понимали. Вот мы пришли и начали ее использовать. И скажу тебе, Френк,
мы имели на это право. Взять землю и начать использовать ее. А теперь нас
уже с нее выгоняют! Посмотри, вон земля по ту сторону реки. Более высокие
деревья, прямые от волн - стоят там с того момента, когда Христос еще в
люльке качался. Ждут, когда их на что-то используют. Есть компании,
которые с удовольствием занялись бы этим массивом. И они попробовали через
суд получить право на повал этих деревьев, но суд сказал - нет! Нельзя
трогать эти деревья, так сказал суд. Лесная служба сказала в суде, что эти
тысячи акров - национальное состояние, что их нужно сберечь для потомства.
Отчего это мы так печемся насчет нашего будущего?!
- Не знаю, - сказал Нортон. - Меня это не удивляет. Там хорошо
стоять, а вокруг такая первозданность. Так здорово там просто побродить.
Очень мирно на том берегу реки. Хорошо, что у нас есть берег и его
деревья. Лес...
- А мне плевать, - пожал плечами парикмахер. - Говорю вам, это не
дело. Нас отпихивают, нами руководят. Всякие добрячки-беднячки с
жиденькими мозгами вопят на каждом углу, что мы должны помогать им в деле
сохранения природы, что мы не должны загрязнять воздух. Не знаю, по-моему,
краснокожие сами во всем виноваты. Они - толпа лентяев. Они ни разу в
жизни честно не трудились, ни один из них. Лежат себе брюхом кверху и
стонут. Они только и делают, что требуют отдать им что-то, что будто бы мы
им должны. Сколько мы им ни даем, им все мало. А я скажу - ничего мы им
вообще не должны, кроме, разве что, хорошего пинка под задницу. Они имели
свой шанс - они его прохлопали. Были слишком тупы, слишком ленивы. Вся эта
огромная страна была в их полном распоряжении, пока не пришли белые люди,
и что они с ней делали раньше? Ничего! А мы... годами мы о них заботимся,
и чем больше делаем добра, тем наглее они становятся. И больше требуют -
заметь, они уже не просят, а требуют. А какое они имеют право требовать?
Кто они такие и что себе позволяют? Попомни мое слово, скоро краснокожие
из этой резервации потребуют вернуть им всю Северную Миннесоту, и еще,
может быть, кусок Висконсина впридачу. То же самое делают они сейчас в
Блейк-хилле. Утверждают, что район Блейк-хилл и Биг-хорп принадлежат им.
Что-то такое лепечут насчет столетнего договора. Будто бы мы отобрали у
них землю, не имея на это никакого права. Просунули билль в Конгресс и в
суд еще имеют наглость подавать, требуют вернуть им Блейк-хилл и Биг-хорп,
каково? А какой-то судья-тупица возьмет и скажет: правильно, они имеют
право на эти земли, а в Конгрессе найдутся яйцеголовые умники, продались
краснокожим, они скажут - да, у них есть законное право на эту землю.
Белые люди истратили миллионы долларов, привели этот край в приличный вид,
а теперь... А что здесь было раньше у этих индейцев? Просто пастбище для
буйволов. - Парикмахер для убедительности помахал в воздухе ножницами. -
Вот погоди, сам увидишь. То же будет и у нас.
- Твоя беда, Джордж, - беззлобно сказал Нортон, - в том, что ты
расист.
- Можешь называть меня, как тебе вздумается, - ответил парикмахер, -
потому что мы друзья и я не обижусь. Но я знаю, что такое хорошо и что
такое плохо. И я не побоюсь сказать об этом во весь голос. Ты называешь
человека расистом только за то, что он верит во что-то, во что не веришь
ты. Тебе больше нечего сказать, нет у тебя, значит, других доводов, вот ты
и начинаешь обзывать.
Нортон промолчал, а парикмахер, оборвав свой монолог, принялся за
работу.
Снаружи дремали на теплом солнце погожего дня два квартала магазинов
и деловых контор городишка Одинокая Сосна. Возле обочины стояли несколько
автомобилей. Три собаки, бродячие дворняги, совершали неспешный ритуал
опознания - три старых друга, встретившиеся на перекрестке. Стеффи Грант,
местный бродяжка и пьяница, человек с подмоченной репутацией и в
потрепанном костюме, сидел на перевернутом бочонке из-под гвоздей напротив
хозяйственного магазина, сосредоточенно покуривая спасенный из сточной
канавы окурок сигары. Салли - официантка кафе "Сосна" - неспешно подметала
тротуар перед своим заведением. Она явно растягивала время работы, не
спеша покидать теплое осеннее солнце и возвращаться в сумерки кафе. У
самого конца восточного квартала Кермит Джоунс - местный банкир -
подъезжал на автомобиле к станции обслуживания.
Джерри Конклин, студент-биолог, занимавшийся проблемами леса и
работающий над диссертацией на соискание докторской степени в университете
Миннесоты, остановил свою машину у моста, соединявшего Истривер, то есть
берега реки Пайн ниже о течению от города, вытащил футляр с разобранной
удочкой (это была специальная удочка для ловли на мух) и занялся
тщательной ее сборкой. Несколько месяцев назад он остановился на заправке,
направляясь в одно лесничество, и служитель рассказал ему о громадных
форелях, что водились в запруде - заводи возле моста. Большой любитель
рыбной ловли, особенно на муху, он держал эту информацию в памяти, пока не
предоставился случай проверить ее достоверность. Сегодня он специально
сделал крюк в несколько миль, возвращаясь из другого лесничества, где в
ненарушенных экологических условиях изучал природные системы нетронутого
леса белой сосны. Теперь он собирался попытать счастья в заводи возле
моста.
Он посмотрел на часы и обнаружил, что может позволить себе не больше
получаса удовольствия. Кэт купила билеты на симфонический концерт, которым
управлял какой-то гастролирующий дирижер, чье имя он совершенно забыл, и
Кэт уже две недели буквально сгорала от нетерпения. Сам он не очень
восторгался такой музыкой, но Кэт без ума от симфоний и обидится не на
шутку, если он не вернется вовремя в Миннеаполис.
Парикмахер Джордж сказал Френку Нортону, все еще сидящему в кресле:
- Сегодня ты выпускаешь очередной номер. Наверное, приятно
бездельничать целую неделю?
- Вот тут ты сильно ошибаешься, - ответил Нортон. - Газета не
возникает в готовом виде по щелчку пальцев, даже если это еженедельник.
Нужно подготовить отдел объявлений и рекламы, сделать макет, набрать
газету и еще много всего нужно сделать, чтобы собрать воедино целый номер.
- А я-то всегда думал, отчего это ты торчишь в нашем городишке? -
сказал Джордж. - Молодой журналист, вроде тебя, всегда может отправиться в
какое-то место получше. Зачем тебе здесь прозябать? В газетах Миннеаполиса
тебе бы всегда нашлось место, стоит только попытаться.
- Не знаю, - ответил Нортон. - Наверное, мне нравится здесь жить. Сам
себе хозяин. Сильно не разбогатеешь, конечно, но на жизнь всегда хватит. В
большом городе вечно существует опасность затеряться. У меня есть друг в
Миннеаполисе, работает в их "Трибюн". Весьма молодой для редактора такой
газеты, но очень приличный работник. Его зовут Джонни Гаррисон...
- Вот он бы тебя точно понял, - предположил Джордж.
- Возможно. Не знаю. В первое время было бы нелегко. Сразу в тонкости
газетного дела в большом городе трудно вникнуть. Но Джонни, как я тебе уже
сказал, работает редактором и получает за это не в пример больше меня. Но
и у него свои проблемы. Например, он не может отправиться половить рыбку,
когда захочет, как это могу позволить себе я. И не может устроить себе
выходной в любой день недели, чтобы потом наверстать упущенное. У него
дом, за который нужно платить, семья, требующая больших расходов. Ему
приходится преодолевать мили забитых машинами улиц, чтобы добраться до
редакции, потом - чтобы вернуться домой. И на нем лежит чертовски огромная
ответственность. Да и пьет он гораздо больше моего. И наверняка ему
приходится делать массу вещей, которых ему не хотелось бы делать,
встречаться и знакомиться с самыми различными людьми, с которыми ему вовсе
не хотелось бы знакомиться. Он очень много работает, даже в кругу семьи.
- Конечно, есть свои недостатки, - согласился парикмахер, - как и в
любой другой работе.
Сбитая с толку муха настойчиво кружилась и билась о зеркальную
поверхность окна парикмахерской, проявляя чудеса тупого упрямства. вдоль
стены тянулась декоративная полка с разноцветными парфюмерными флаконами,
