работаешь, продираешься и борешься. Нахальные искатели славы полностью
приберут все к рукам, и навсегда.
- Очень похоже на мою ситуацию. Преподавание в маленьком
университете. Ни малейшего шанса провести какое-либо исследование. Никаких
фондов, даже для кратковременных раскопок. И сейчас, как и прежде, шанс
получить какой-либо фонд есть только если ты раньше убивался на работе и
соглашался выполнять мартышкин труд на раскопках. Я вообще-то не жалуюсь.
И по временам я сам не прилагал слишком больших усилий. Вот лагерь был
безопасным и удобным, я чувствовал себя там уверенно. После того, как Элис
оставила меня... ты знаешь об Элис?
- Да, - ответила она, - знаю.
- Не думаю, чтобы я когда-нибудь придавал этому слишком большое
значение - я имею в виду, ее уход. Но моя гордость была задета, и я
почувствовал, что на время нужно укрыться. Не здесь, конечно. Ну, а теперь
я выше этого.
- У тебя сын.
- Да, Роберт. Он, насколько мне известно, с матерью в Вене. По
крайней мере, где-то в Европе. Мужчина, ради которого она оставила меня -
дипломат. Профессиональный дипломат, а не политический деятель.
- Но мальчик, Роберт...
- Сначала он был со мной. Затем захотел к матери, и я позволил ему
уехать.
- А я не выходила замуж, - просто сказала она. - Прежде всего, я была
очень занята, а кроме того, это не казалось важным.
Мы помолчали немного, а сумерки ползли над землей. От уродливой,
сплетенной группы деревьев, которые буйно разрослись в одном углу двора,
шел аромат сирени. Важничающая малиновка невозмутимо прыгала вокруг,
останавливаясь только тогда, когда пристально поглядывала на нас своим
глазом-бусинкой.
Не знаю, почему я сказал это. У меня и в мыслях не было говорить
такое, но оно само вырвалось.
- Райла, - сказал я, - мы были парой дураков. Давным-давно у нас с
тобой было Нечто, и мы не знали, что оно у нас есть...
- Вот почему я тут.
- Ты останешься хоть ненадолго? Нам ведь есть о чем поговорить. Я
могу позвонить в мотель. Там не слишком-то удобно, но...
- Нет, если ты не имеешь ничего против, я останусь здесь, с тобой.
- Отлично. Я могу спать на кушетке.
- Эйса, - сказала она, - перестань быть джентльменом. Я не хочу,
чтобы ты был джентльменом. Я же сказала, что остаюсь с тобой, запомни.
3
Боусер лежал в своем углу, глядя на нас обвиняющими, скорбными
глазами, когда утром мы сели за стол.
- Он, кажется, должен поправиться, - заметила Райла.
- О, с ним все в порядке, - заверил я ее. - Он поправится быстро.
- А давно он у тебя?
- Со мной он живет несколько лет. Поначалу он был очень степенной и
воспитанной городской собакой. Когда мы выходили на прогулку, он обычно
лениво гонял птиц. Но как только мы приехали сюда, он переменился. Стал
возбужденным, и у него появилась мания - сурки. Пытается вырыть их из
земли. Почти каждый вечер я вынужден ходить за ним, вытаскивать из
очередной норы сурка, который, как правило, сражается с ним в глубине
своей норы. Вот чем, как я думал, был занят Боусер минувшей ночью.
- И видишь, что случилось, когда ты не пошел искать его!
- У меня были дела поважнее, а кроме того, я подумал, что для него,
может быть, и хорошо будет, если оставить его на всю ночь снаружи.
- Но, Эйса, это был наконечник Фолсона. Я не могу ошибиться, потому
что видела их слишком много, и они мне хорошо известны. Ты говоришь, что
какой-нибудь ребенок мог сделать это, но я-то знаю, что ни один ребенок не
сможет закрепить его на древке. И ты что-то говорил о костях динозавра.
- Я говорил тебе, что это собака, путешествующая во времени, хотя это
и нелепо звучит.
- Эйса Стил, ты же знаешь, что это невозможно! Никто не может
путешествовать во времени, и уж никак не собака.
- Прекрасно. Объясни мне, откуда взялись свежие кости динозавров.
- Может быть, это были кости какого-нибудь другого животного?
- Леди, уж в этом-то я разбираюсь. В колледже я изучал палеонтологию,
и динозавры были моим хобби. Я читал все публикации, какие могли попасть в
мои руки, и однажды мы год собирали кости динозавров для музея. Я провел
целую зиму, собирая их вместе и изготавливая части скелета, которых
недоставало, раскрашивая их в белый цвет, чтобы никто не обвинил нас в
подделке.
- Но свежие!
- Клочки плоти еще висели на них. Остатки хрящей и сухожилий. Мясо
выгрызено полностью. Это - Боусер. Очевидно, он нашел разлагающийся скелет
и вывалялся в нем, собирая на себя любимый запах. Три дня я чистил его,
потому что он вонял так, что жить с ним было невозможно.
- Раз ты так говоришь - прекрасно. А как ты объясняешь это?
- Никак. Это было, а объяснять я даже и не пытаюсь. Какое-то время и
поиграл с идеей, что, быть может, несколько динозавров помельче дожили до
настоящего времени и что Боусер каким-то образом нашел одного из них,
когда тот умер. Но в этом было смысла не больше, чем в собаке,
путешествующей во времени.
Послышался стук в дверь.
- Кто там? - громко крикнул я.
- Это Хайрам, мистер Стил. Я пришел навестить Боусера.
- Входи, Хайрам, - сказал я. - Боусер тут. С ним случилась
неприятность.
Хайрам шагнул внутрь, но, увидев за столом Райлу, чуть не выскочил
обратно.
- Я зайду позже, мистер Стил. Я не видел Боусера снаружи, поэтому и
зашел...
- Все в порядке, Хайрам. Эта леди - мисс Эллиот, моя знакомая, с
которой я не виделся очень давно.
Он вошел, шаркая, сорвал шляпу и прижал ее обеими руками к груди.
- Очень рад с вами познакомиться, мисс. Это ваша машина у ворот?
- Да, - ответила Райла.
- Она большая. Я никогда не видел такой большой машины. И она так
приятно сверкает, в нее можно глядеться.
Он поймал взгляд Боусера в углу и поспешил вокруг стола, опустился
возле него на колени.
- Что с ним? У него на ляжке нет волос.
- Я их срезал, - объяснил я. - Пришлось это сделать. Кто-то попал в
него стрелой.
Это объяснение, не вполне точное, было достаточно простым, чтобы
Хайрам его понял и не стал задавать вопросы. О стрелах он знал. Многие
дети в городе имели лук и стрелы.
- Он сильно поранен?
- Не думаю.
Хайрам, согнув руку, обнял плечи Боусера.
- Это неправильно, - сказал он, - шнырять тут и стрелять в собак.
Боусер, выражая симпатию, бойко стучал хвостом по полу и лизал
Хайрама в лицо.
- Особенно в Боусера, - продолжал Хайрам. - Нет собаки лучше Боусера.
- Хайрам, хочешь кофе?
- Нет, вы завтракайте. Я хочу еще посидеть с Боусером.
- Можно сделать тебе яичницу.
- Благодарю вас, мистер Стил. Я уже позавтракал. Я останавливался у
Реверенда Якобсона, и он угостил меня на завтрак оладьями и сосисками.
- Ну тогда ладно. Оставайся с Боусером. Мне хочется показать мисс
Эллиот окрестности.
Когда мы были уже во дворе, за пределами слышимости, я сказал Райле:
- Не позволяй Хайраму надоедать тебе. С ним не все в порядке. Хотя он
безвреден. Бродит тут повсюду. Городок в какой-то мере заботится о нем.
Люди кормят его, когда он приходит. У него есть все, что нужно.
- Но где он живет?
- Ниже по реке у него есть хижина, в которой он проводит не очень
много времени. Обычно он ходит по округе, навещая друзей. Он и Боусер -
большие друзья.
- Я заметила это.
- Он утверждает, что они с Боусером разговаривают. Что он
рассказывает что-то Боусеру, а тот отвечает. И не только с Боусером. Он
друг всех животных и птиц. Он садится во дворе и обращается к косоглазой
малиновке, и птица стоит, наклонив голову на бок, и слушает его. Временами
можно поклясться, что она понимает его. Он выходит в лес навестить
кроликов и белок, бурундуков и сурков. Он отправляется за Боусером, чтобы
выручить сурка. Говорит, что если бы собака оставила их в покое, они
приходили бы и играли с ним.
- Он кажется слабоумным.
- О, в этом можешь не сомневаться. Но люди, подобные ему, встречаются
на земле повсюду. Они есть не только в маленьких деревушках.
- Ты говоришь так, словно любишь его.
- Точнее, он не приносит мне хлопот. От него нет никакого вреда. Как
ты говоришь, он - простая душа.
- Боусер любит его.
- Боусер его обожает.
- Ты сказал... Мне кажется, ты сказал, что здесь сорок акров. Что в
мире могло бы заставить человека, подобного тебе, удовлетвориться сорока
акрами?
- Пойдем, поглядим, - сказал я ей, - возможно, ты поймешь. Слушай
птиц. Погляди вон туда, на этот старый яблоневый сад в цвету. Урожай яблок
- каждый год. Большинство из них мелкие и червивые. Я полагаю, что мог бы
их обработать, но это масса лишних хлопот. Но и маленькие, и червивые -
это яблоки, которые большинство людей забыло, если когда-нибудь и знало.
Видишь, вот снежно-белое старое дерево и два или три красно-коричневых. Ты
никогда не захочешь ничего другого, если отведаешь с красно-коричневого.
Она засмеялась.
- Ты рассмешил меня. Ты всегда меня смешил в своей особенной, мягкой
манере. Ты здесь не ради пения птиц или каких-то давно забытых яблонь.
Это, конечно, может быть часть всего, но за этим кроется нечто большее.
Ночью ты говорил, что пришел сюда, чтобы найти кое-что, но не сказал, что
именно.
Я взял ее за руку.
- Пойдем. Я подарю тебе путешествие.
Тропинка обегала старый амбар с осевшей дверью, шла через угол
фруктового сада с его худосочными деревьями, а затем - по краю неровного
вытянутого поля, заросшего сорняками и окаймленного деревьями. На том краю
поля тропинка обрывалась у края ямы.
- Это - колодец, - сказал я. - Или, по крайней мере, думают, что это
колодец.
- Ты вел здесь раскопки, - отметила она, посмотрев на канавы, вырытые
мной.
Я кивнул.
- Местные считают меня помешанным. Сначала они думали, что я ищу
клад. Сокровищ здесь нет, так что они сошлись на том, что я лишился
рассудка.
- Ты не помешан, а это - не колодец, - сказала она. - Расскажи мне,
что это.
Я сделал глубокий вдох и заговорил:
- Думаю, что это - кратер, выбитый космическим кораблем в бог знает
какие времена. Мне попадались кусочки металла. Ничего крупного, ничего,
что могло бы пролить свет на это. Корабль, если это был корабль, не
разрушился, войдя в атмосферу, в отличие от метеорита. Иначе даже те
кусочки металла, которые я находил, были бы оплавлены. Он попал в крепкую
породу, но здесь нет признаков плазменной реакции. Я уверен, что в глубине
лежит главная часть массы того, что упало сюда, чем бы оно ни было.
- Ты знал об этом отверстии прежде, когда был мальчиком?
- Знал. Вся эта местность изрыта так называемыми минеральными ямами.
Здесь масса свинца. Одно время здесь были шахты - небольшие, конечно,
маленькие, но действующие шахты. В старые дни, больше сотни лет назад, на
этой земле и окрестностях были прямо-таки тучи разведчиков. Они выкапывали
пробные шурфы повсюду в надежде открыть жилу. Позднее каждую дыру
принимали за разведочный шурф. Большинство их, конечно, таковыми не было.
Мы с приятелями, когда были мальчишками, были уверены, что это - поисковый
шурф, и летом мы копались в нем. Старый чудак фермер, владелец земли,
смотрел на это сквозь пальцы. Он обычно подшучивал над нами, называя нас
шахтерами. Мы нашли несколько обломков, странных, металлических, которые
не были рудой и не производили ровно никакого впечатления. Поэтому, когда
прошло немного времени, мы потеряли к ним интерес. Спустя годы я снова
задумался над нашими находками, и чем больше я размышлял, тем больше
