требует хотя бы элементарная вежливость.
Он вернулся к плите и поставил кофейник. Потом вынул из
холодильника пакет с густым концентратом из злаков, что растут в
джунглях на одной из планет системы Дракона. Немного подумал, положил
пакет обратно и достал два последних яйца из той дюжины, что привез ему
из города Уинслоу с неделю назад.
Посмотрев на часы, Инек увидел, что проспал гораздо дольше, чем
ему казалось, и скоро уже пора отправляться на прогулку. Он поставил на
плиту сковородку, положил кусок масла и, когда оно растаяло, разбил туда
два яйца.
Может быть, подумал он, сегодня не ходить? Пожалуй, это будет с
ним впервые, если не считать одного или двух случаев, когда очень уж
бушевала непогода. Но вовсе не обязательно идти сегодня только потому,
что у него так заведено. Он просто пропустит сегодня прогулку, а за почтой
сходит позже. Да и дела остались со вчерашнего дня. Газеты до сих пор не
прочитаны. К дневнику он так и не прикоснулся, хотя записать нужно очень
много, потому что он привык описывать случившееся с ним точно и
подробно, а вчера столько всего случилось.
Это правило Инек установил себе с самого первого дня работы
станции - никогда не запускать дневник. Случалось, он делал записи чуть
позже, но, даже когда у него не хватало времени, Инек ни разу не позволил
себе пропустить что-то хоть мало-мальски значительное. Глядя на длинные
ряды дневников, теснящихся на полках в противоположном конце комнаты,
он испытал прилив гордости и удовлетворение от того, насколько полны и
тщательны его записи. Огромный срок - больше века - нашел отражение
между обложками этих дневников. Ни одного пропущенного дня!
Вот наследство, которое он завещает миру, вот чем он заплатит за
право вернуться в человеческое общество; здесь все, что он видел, слышал
и о чем думал в течение ста с лишним лет общения с жителями галактики.
Но тут все вопросы, от которых он пытался уйти, нахлынули с
новой силой, и он понял, что никуда от них не деться. Какое-то время
Инеку удавалось как бы не замечать их - совсем недолго, только чтобы
прийти в себя и справиться с усталостью, но теперь он уже не противился.
Решать все равно придется.
Переложив яичницу в тарелку, он снял с плиты кофейник и сел
завтракать. Потом взглянул на часы.
Времени для прогулки оставалось еще достаточно.
25.
У родника его ждал "искатель женьшеня".
Инек заметил Льюиса издалека и с раздражением подумал: уж не
хочет ли тот сказать ему, что вернуть тело сиятеля не удастся, что в
Вашингтоне к этой идее отнеслись отрицательно, что он столкнулся с
неожиданными трудностями.
Инек вспомнил вдруг, как предыдущим вечером грозился убыть
любого, кто помешает вернуть тело. Возможно, подумал он, говорить этого
не стоило. Способен ли он вообще убить человека? Ему приходилось в свое
время убивать, но то было давно, на войне, и вопрос тогда стоял по
другому: или ты, или тебя.
Он на секунду закрыл глаза и снова увидел перед собой пологий
склон холма с длинными рядами людей, наступающих сквозь пороховой
дым. Эти люди поднимались наверх с одной только целью - убить его и
всех тех, кто был рядом с ним.
Отнюдь не в первый раз пришлось ему тогда убивать, и далеко не в
последний, но все долгие годы сражений почему-то свелись у него в памяти
к одному этому моменту не к тому, что произошло позже, а к этому
тягучему, страшному мгновению, когда он увидел перед собой ряды солдат,
неотвратимо приближающихся по склону холма, чтобы его убить.
Именно тогда он осознал в полной мере, что это за безумие - война.
Тщетное действо, которое по прошествии времени и вовсе теряет всякий
смысл и должно питаться безрассудной яростью, что живет значительно
дольше породившего ее инцидента; действо совершенно нелогичное, как
будто один человек своей смертью или своими страданиями может доказать
какие-то права или утвердить какие-то принципы.
Где-то на своем долгом историческом пути человечество
оступилось, возвело это безумие в норму и существовало так вплоть до
настоящего времени, когда безумие, ставшее нормой, грозит уничтожить
если не сам род людской, то по крайней мере все те материальные и
духовные ценности, что были символами человечества на протяжении
многих трудных веков.
Когда Инек подошел к роднику, Льюис, сидевший на стволе
поваленного дерева, встал.
- Я решил подождать вас здесь, - сказал он. - Надеюсь, вы не
возражаете...
Инек молча перешагнул через небольшую заводь у родника.
- Тело доставят сегодня вечером, - продолжал Льюис. - Из
Вашингтона в Мадисон самолетом, а оттуда привезут сюда на машине.
- Рад слышать, - кивнул Инек.
- Мое руководство настаивало, чтобы я еще раз спросил у вас, чье
это тело.
- Я уже говорил вчера вечером, что не могу ничего рассказать.
Хотел бы, но не могу. Я много лет прикидывал, как это сделать, но так
ничего и не придумал.
- Мы уверены, что это тело существа с какой-то другой планеты.
- Вы так думаете, - сказал Инек, но совсем без вопросительной
интонации.
- Дом тоже неземного происхождения.
- Этот дом построил своими руками мой отец, - осадил его Инок.
- Но что-то изменило его. Он стал таким позже.
- Время все меняет.
- Все, кроме вас самого.
- Вот что вас беспокоит, - усмехнулся Инек. - Не положено?
- Нет, что вы. Да и не в этом дело. После долгих наблюдений я
просто принял вас самого и все, что с вами связано, на веру. Ничего еще не
понимаю, но по крайней мере уже принял. Иногда мне кажется, что я схожу
с ума, но, впрочем, это быстро проходит. Я старался не беспокоить вас,
старался, чтобы все оставалось без изменений. Теперь, когда я с вами
познакомился, я даже рад, что выбрал такой путь. Но все-таки это неверно.
Мы ведем себя как враги, как два незнакомых пса, но не так же все должно
быть. Мне кажется, на самом деле у нас много общего. Сейчас происходят
какие-то важные события, но не хочу никоим образом вмешиваться...
- Вы уже сделали это, - сказал Инек. - Вы забрали тело из могилы -
ничего хуже и случиться не могло. Даже сев и хорошенько подумав, как
мне навредить, вы вряд ли придумали бы более удачный способ. Причем
вы оказали плохую услугу не только мне. Я тут не в счет. Вы навлекли беду
на все человечество.
- Ничего не понимаю, - сказал Льюис. - Я очень сожалею, но все
равно не понимаю. Там на камне была надпись...
- Вот это уже моя ошибка, - перебил его Инек. - Мне не следовало
ставить камень. Но тогда мне казалось, что это обязательно нужно сделать.
Я никак не предполагал, что кто-то будет рыскать тут и...
- Он был вашим другом?
- Он? Вы имеете в виду покойного? Не совсем так. Не он сам.
- Что сделано, то сделано, - сказал Льюис. - Я приношу свои
искренние извинения.
- Они вряд ли помогут.
- Но неужели ничего нельзя сделать? Я имею в виду, кроме того,
что мы вернем тело?
- Можно... Не исключено, что мне потребуется помощь.
- Говорите, - поспешно сказал Льюис. - Если это выполнимо...
- Возможно, мне понадобится грузовик, - ответил Инек. - Перевезти
кое-какие вещи. Записи и прочее. Не исключено, что он понадобится мне
срочно.
- Грузовик я обеспечу. Он просто будет ждать. И люди, чтобы
помочь с погрузкой.
- Возможно, мне понадобится переговорить с кем-то на достаточно
высоком уровне. С президентом. С государственным секретарем. Может
быть, с ООН. Я пока не знаю. Мне надо подумать. И важно, чтобы я не
только смог переговорить с ними, а чтобы они еще и отнеслись к тому, что
я скажу, с полной серьезностью.
- Я поставлю сюда передвижной коротковолновый комплекс. Все
будет наготове.
- Меня выслушают?
- Да, - сказал Льюис. - Мы свяжем вас, с кем пожелаете.
- И еще одно...
- Слушаю.
- Умение забывать, - сказал Инек. - Может так случиться, что все
эти приготовления мне не потребуются. И грузовик, и прочее. Может быть,
придется оставить все как прежде. И если это произойдет, смогли бы вы и
те другие люди, о которых мы говорили, просто забыть о моей первой
просьбе?
- Думаю, это возможно, - ответил Льюис. - Но я продолжу
наблюдения.
- Хотелось бы. Не исключено, что в будущем мне снова
понадобится помощь. Но ни во что не вмешивайтесь.
- Вы уверены, что больше ничего не нужно? - спросил Льюис.
Инек покачал головой.
- Ничего. Все остальное я должен сделать сам.
Может быть, подумал он, я и так уже слишком много сказал. Где
гарантия, что этому человеку можно доверять? И может ли он быть уверен,
что вообще на кого-то можно положиться? Однако, если он решится
оставить Галактический Центр и разделить судьбу Земли, ему наверняка
потребуется помощь. Вдруг инопланетяне станут возражать, когда он
захочет взять с собой свои дневники и подарки? Ему придется действовать
быстро.
Но хочется ли ему расставаться с этой работой? Сможет ли он
забыть свои мечты о галактике? Найдет ли в себе силы отказаться от
предложения перейти смотрителем на другую станцию? Когда подойдет
время решать, сможет ли он разом оборвать все, что связывало его с
другими жителями галактики и загадками других звезд?
Впрочем, он уже предпринял кое-какие шаги. Вот только что он,
даже особо не задумываясь, словно на самом деле давно все решил,
договорился, как организовать свое возвращение на Землю, к людям.
Инек с удивлением размышлял о своих действиях.
- Здесь, у этого родника, постоянно кто-то будет, - сказал Льюис. -
Если не я, то кто-нибудь, кто сможет со мной связаться.
Инек кивнул, слушая его вполуха.
- Каждое утро во время прогулки кто-нибудь из нас обязательно
будет с вами встречаться. Или вы сами в любой момент сможете найти нас
здесь.
Ну прямо заговор, подумалось Инеку. Как у детей, играющих в
воров и полицейских.
- Мне пора. Вот-вот приедет почта, и, если я опоздаю, Уинслоу
забеспокоится, - сказал он наконец и двинулся вверх по склону холма.
- До скорого! - крикнул Льюис ему вслед.
- Да. До скорого, - ответил Инек.
Он с удивлением почувствовал, как потеплело у него на душе,
словно что-то до сих пор было не так, а теперь все встало на свои места;
словно он искал что-то давно потерянное и вдруг нашел.
26.
Почтальона Инек встретил на полпути к станции. Старая
развалюха неслась по заросшим травой колеям, продираясь сквозь
нависшие ветви придорожных кустов. Завидев Инека, Уинслоу затормозил
и дождался его, сидя в машине.
- Ты что, решил сделать объезд? - спросил Инек, подходя ближе. -
Или поменял маршрут?
- Тебя не оказалось у почтового ящика, - ответил Уинслоу, - а мне
нужно было срочно тебя увидеть.
- Пришло что-нибудь важное?
- Нет, не про почту речь. Я про старого Хэнка Фишера хотел
сказать. Он сейчас в Милвилле, угощает всех подряд в кабаке Эдди и мелет
языком без умолку.
- Угощает всех подряд? На него это совсем не похоже.
- Он рассказывает всем, что ты пытался умыкнуть Люси.
- Ничего подобного, - сказал Инек, - Хэнк отхлестал Люси кнутом,
и я просто спрятал ее, чтобы он немного поостыл.
- Наверно, не надо было этого делать, Инек.
- Может быть. Но он совсем озверел и, наверно, избил бы ее до
полусмерти.
- Хэнк баламутит людей, хочет устроить тебе неприятности.
- Он еще вчера грозился.
- Рассказывает всем, что ты сначала увел девчонку, а потом
испугался и привел обратно. Говорит, ты спрятал ее в доме, но, когда он
попытался туда вломиться, у него ничего не вышло. Говорит, что у тебя
вообще дом какой-то странный, и он, мол, сломал топор, когда хотел
высадить окно.
- Ничего странного тут нет, - сказал Инек. - Хэнку просто
померещилось.
- Пока все спокойно, - добавил почтальон. - На трезвую голову да
еще средь бела дня никто из них никуда не пойдет. Но ближе к вечеру они
все наберутся и уже перестанут соображать. Может статься, кое-кто решит
заглянуть к тебе, разобраться...
- Надо думать6 он им рассказывает, что я спутался с дьяволом?
