неприятная пустота. Назначили время после обеда. Очень смутно:
медсестра в повязке. Что-то режут на животе. Щелкают кусачки. Один
есть! Я с трудом разлепляю глаза. Спрашиваю: "Еще много?" Меня почти
презирают. Наконец я без швов. Нестерпимо жжет и чешется. Чем-то
мажут. Жжение стихает. Все.
В столовой. Славка со своей мамой сидят вокруг меня. В столовой
почти нет народу. Мы со Славиком едим. Я вяло ковыряюсь вилкой в
тарелке. Славка останавливается, смотрит на меня и говорит:
"Володька, покорми меня с ложечки." Я отмахиваюсь: "Я тебя так
покормлю, что ты у меня ложку не поймаешь" Смеемся.
Цветной телевизор в холле греется. И когда он перегревается, он
перестает быть цветным, а если позволить ему греться дальше, он
перестает быть и черно-белым. Чтобы не допустить этого,
послеоперационные больные по очереди подходят к задней стенке
телевизора со своими воздушными шарами и выпускают из них результаты
своего получасового труда, стараясь попасть струей воздуха на
греющиеся элементы внутренностей телевизора.
Мы с Мамой сидим в вестибюле. Там тепло. Мы сидим в креслах. Возле
стоят какие-то ящики. На стенку ящика выбегает таракан. Он
останавливается и водит усами. У меня хорошее настроение. Я отламываю
кусочек булки и протягиваю его таракану. Насекомое чует хлеб,
привстает на цыпочки, трогает угощение усами. Откусывает. Мы с Мамой
решаем его назвать Кешей. Прилепляем ему крошки на стенку ящика. Кеша
ест.
Мы сидим в вестибюле. Я, Мама и Аркаша. Выходит Славик. Он по
широкой дуге подруливает к нам и садится мне на ногу. Я знакомлю
Славку с Аркадием. Славка спрашивает - правда ли, что Аркаша служил в
десанте. Удостоверившись, просит показать ему какой-нибудь прием.
Мама говорит, что Аркаша и Славка одной породы. Они оба
светловолосые и чем-то похожи друг на друга. Мы смотрим слайды,
которые мы с Аркадием снимали в нашем с ним походе на скалы.
На этаж положили какого-то Эдика. Ему лет 13. Славка зовет его
Йодик.
Мы со Славкой сидим у меня в палате. Глубокий вечер. Мы спорим о
том на какой срок посадили Новикова. Потом Славка без перехода
начинает петь:
У павильона пиво-воды
Стоял советский постовой,
Он вышел родом из народа,
Как говорится, парень свой...
Мелодия для песни позаимствована из:
Вот кто-то с горочки спустился
Наверно миленький идет...
Во время пения Славка часто облизывает губы языком. Это у него
такая привычка. Песня исполняется вся целиком, до самого конца.
Сидим в столовой. Весь народ уже поел. Я ем, а Славка сидит со мной
за компанию и пьет томатный сок. Он набирает сок в рот и громко
чавкая "дегустирует" его. Затем, внезапно решившись, залпом выпивает
весь стакан. От быстрого питья у него на глазах выступают слезы.
Славка явно доволен жизнью.
Программа радио здесь совпадает с реальным временем. Это удобно.
Утром услышал, что вечером будет передача о песнях Высоцкого.
Заранее готовлюсь. Регулирую радио. Радио в палате совмещено
с коммуникационной системой. У приемника есть ряд клавиш.
Назначение двух из них мне понятно: радио и вызов медсестры с
поста. Приемник стоит в тумбочке. Я заранее предупреждаю
Славку, чтобы он не беспокоил меня во время передачи. Я
знаю, что если будет что-то смешное, то я ничего не услышу
кроме Славкиного хохота. Точно ко времени иду в палату, включаю
радио и ложусь. Больше всего понравилась песня "Вперед 500,
назад 500" и ее строчки: "А я ему - ты не канючь, а он за гаечный
за ключ". Пел Высоцкий, в палате стоял сумрак, горела ночная лампа,
где-то в коридоре бегал Славка...
Мы со Славкой вдвоем едем в лифте. Я говорю Славке: "Хочешь мы
сейчас застрянем?" Конечно он хочет. Вдоль стен кабины укреплены
перила. Я распираюсь на них в одном углу. Славка в другом. Давления
на пол нет. Лифт застревает. Славка сначала хохочет, потом пугается.
Я звоню дежурному Через некоторое время мы трогаемся.
Поздний вечер. Темно. В палате горит только ночной свет. Я сижу
один. Вдруг в коридоре раздается грохот, будто кто-то, неосторожный,
нес жестяную ванну и, вдруг, запнулся, полетел, упал, свалился в
непосредственной близости от моих дверей. Через несколько секунд в
палату зашел Славка. Я тут же увязал его появление с предыдущим шумом
и оказался прав: Славик шел ко мне, когда навстречу ему попался
медбрат Ваня. Медбрат Ваня, будучи навеселе, и поэтому в широком
настроении, решил отечески потрепать по макушке встретившегося
Славку, но промахнулся и попал рукой в потолочное перекрытие, выбив
при этом несколько теплоизоляционных плиток и произведя описанный
выше шумовой эффект.
В палату ко мне вбегает Славка. Рассказывает как они сейчас
напугали Ветвицкого. Эти малолетние хулиганы укрылись за дверью, и
когда Ветвицкий, ничего не подозревая, беспечно бежал по лестнице
откуда-то с верхних этажей, внезапно выскочили из укрытия и своими
дикими криками чуть было не обратили в бегство молодого врача. Потом,
мы со Славкой и Ветвицким едем в лифте. Славка спрашивает Ветвицкого:
"А здорово мы вас напугали?" Тот оживляется: "Да, слушай, это кошмар
просто!" Я говорю, что Славка мне уже доложил.
Мы со шпаной стоим на лестнице после неудачных попыток играть в
волейбол моим мячом (он не круглый и не пружинит как Настин, который
мы проткнули). Смотрим в окно. Там видна Пироговская улица, крыши,
автобусно-троллейбусная остановка и странная надпись "Каучук". Ближе
к горизонту видна решетчатая Шуховская башня. На улице ветрено. За
окном планирует неизвестно как залетевший на высоту 9-го этажа,
желтый лист. Мы стоим на подоконнике, ненадежно отделенные от бездны
оконным стеклом, и боимся высоты.
Одно из самых светлых воспоминаний-ощущений того времени: я и
Славка стоим на втором этаже у большого, во всю стену окна. С улицы
ярко светит солнце. Мы стоим, щуримся на солнце, нам тепло, хорошо...
Разговариваем. Я вспоминаю, что когда ложился в ВНЦХ еще было лето,
все деревья были еще зеленые, а теперь..."Стоят лысые" - добавляет
Славка. У меня отличное настроение. Мне все нравится. И солнце, и
окно, что оно такое большое, и то что за окном, и то что рядом
стоит Славка... Видимо в тот день организм мой окончательно решил
пойти на поправку.
Наконец был назначен день Славкиной операции. Весь вечер с ним была
его мама и нам почти не удалось поговорить. Только поздно вечером,
когда его мама ушла, Славик подошел ко мне и я неуклюже попытался его
подбодрить. Славка сказал, что операции совсем не боится. Я
подтвердил, что бояться действительно нечего. Мы договорились, что я
его дождусь из реанимации (меня на днях должны были уже выписать) И
Славка пошел спать.
Утром я проспал момент когда его повезли в операционную.
Почему-то я был абсолютно уверен, что у Славки все будет хорошо.
Поэтому я особо за него и не волновался. Потом сказали, что
Славка уже в реанимации и операция прошла успешно.
На следующий день меня выписывали. А Славку все не спускали из
реанимации. Мне уже начали оформлять документы на выписку. Я
забеспокоился. Наша пресловутая бюрократия и бумажная волокита
была сейчас как нельзя кстати. Наконец из грузового лифта вывезли
каталку со Славкой. Я встретил его в коридоре. Славка смотрел довольно
бодро. Его завезли в палату и я помог ему перебраться на кровать.
Славка выглядел неплохо, конечно он был немного бледный, но ни на
что не жаловался и вообще, держался очень хорошо. Я бы даже
сказал - мужественно. Не распускал нюни.( Когда из реанимации привезли
Витьку, он накрылся с головой одеялом и плакал навзрыд от
жалости к себе и от радости, что остался жив. Мне потом даже стало
неудобно и я вышел из палаты.) Пришла моя Мама. Она обрадовалась
увидев Славку. У Славки, как и у всех послеоперационных больных
сиплый голос - голосовые связки травмированы интубационной трубкой.
Я советую ему пить гоголь-моголь. Приношу ему свой стакан с уже
готовым гоголем-моголем. Славка с удовольствием пьет. Чуть ли не в
последний момент вспоминаю, что до сих пор не обменялся со Славкой
адресами. Славка диктует, я записываю. Индекса он не помнит. Так
как после выписки я еще месяц должен был жить в санатории в
подмосковном Переделкино, мы договариваемся, что я ему оттуда
позвоню (что я потом и делал несколько раз). Славка приглашает
меня к себе в гости в Минск. Он уверен, что мы обязательно еще
увидимся и погуляем по Москве. Я в этом совершенно не уверен,
наоборот, я думаю, что вижу Славку в последний раз, но чтобы его
не расстраивать, соглашаюсь с ним. Потом я решил спуститься в
вестибюль за Славкиной мамой, но встретил ее в дверях лифта. Ей
передали, что Славка уже тут. Она принесла Славке обещанную
электронную игрушку "Ну-погоди". Славка доволен. Возле Славкиной
кровати собрались, наверное все дети отделения. Нам не дают как
следует поговорить напоследок. Потом меня вызывают к старшей сестре.
Я думаю что уже пора. Мы со Славкой жмем друг другу руки. Я беру с
него слово, что он будет писать. Прощаемся с его мамой. Документы
уже оформлены. Все, внизу уже ждет машина, которая должна везти
меня и еще нескольких больных в Переделкино. Мы с Мамой напоследок
заскакиваем в Славкину палату. Ему обрабатывают шов, а так как я
уже одет по-граждански, то зайти в палату я не могу. Я машу Славке
рукой. Славик машет мне. В глазах у него слезы.
Всю дорогу до санатория я думал о том, что вот и закончилась одна
из светлых глав в моей жизни и это уже безвозвратно...Но, к счастью
Славка оказался прав, и мы с ним еще не раз увиделись.
Раз в год, в конце августа я и Славка со своей мамой приезжали в
ВНЦХ на проверку. Мы отпускали его маму бегать по магазинам, а сами
отправлялись гулять по Москве. По Арбату, по паркам. Фотографировались,
стреляли в тире. Вобщем неплохо убивали время. Запомнился один
случай. С фонтаном. Он очень характерен для Славки и поэтому я его
расскажу поподробнее.
В первый или второй наш приезд в Москву мы - я Славка и его мама,
гуляли в парке Горького. Подошли к большому фонтану-бассейну. Бортик
у фонтана сделан пологим и через него постоянно стекает вода в
специальную щель. Славка со словами :"Володька, сфотографируй меня на
фонтане!", полез на бортик. В последний момент мама успела ухватить
его за бока и снять на землю. Славка надулся. Через год, в следующий
наш приезд мы со Славкой гуляли по парку Горького уже без его мамы.
Ну и конечно же не миновали фонтан, где Славка и реализовал наконец
свои прошлогодние планы. Пользуясь тем, что у меня доброе сердце и
были заняты руки, он все таки вскочил на бортик фонтана. Не удержался
на сыром граните, подскользнулся и встал на четвереньки в воде. Я
подскочил и стал его вытаскивать. Славка поднялся, снова
подскользнулся и полетел теперь уже в щель, в которую стекает вода.
Но тут я успел его подхватить. Мы под взглядами гуляющих в парке
людей прошли и сели на скамейку. Славкины кроссовки хлюпали от воды.
Я заставил его разуться и мы стали выжимать его носки. Все это
сопровождалось бурными всплесками Славкиного веселья. Упал он
довольно удачно - промокли только обувь и рукава. Хоть и было
