с рыбами.
Не знаю как где, но в ВНЦХ после операции уже на второй день
заставляют вставать и ходить. Но Саньке (уже другому, не
вышеупомянутому) после операции долго не разрешали вставать. Он
лежал в той же палате, что и Славка. Помню, как я сидел у его кровати
и он рассказывал мне истории из своей и чужой жизни. На койке рядом
играла в карты молодежь в том числе и Славка. Потом Славка на что-то
обиделся, ни слова не говоря, пошел, лег на свою койку, снял носки и
закатал зачем-то штаны до колен. Полежал, потом встал, обулся и
подошел к нам: рубаха на выпуск, сверху мастерка, одна штанина
распустилась другая закатанная. Вобщем вид потрясающий. Мы с
Санькой так и покатились над этим чудо-ребенком.
Перед операцией у меня вдруг начал резаться зуб мудрости. Это был
по-моему последний зуб мудрости и резался он как-то изощренно и
долго. Я пожаловался врачам и меня направили к зубному. И вот, я с
направлением в руке, через задний лифт, через дверь с надписью
"Проход запрещен", через застекленный переход иду в старый корпус.
Спускаюсь на первый этаж. Жду возле кабинета. Вышагиваю по коридору,
стараясь совпадать с периодами кафельного узора на полу. Вызывают.
Усаживаюсь в кресло. Без лишних разговоров мне начинают спиливать
зубы. Мелькает хромистая сталь. На зуб мне кладут пахучее лекарство.
Читают лекцию о борьбе с зубными камнями. На стене висит плакат с
парусником ("Крузенштерн"?). Врачи рассматривают какие-то слайды.
ОПЕРАЦИЯ
Тридцатого сентября, за день до операции, ко мне пришли Мама и
Аркадий. Мы долго сидели в холле и разговаривали. Я как мог
успокаивал Маму. Потом мы расстались и Аркадий проводил меня на
лифте на этаж.
-Опасная штука,- не зная эачем говорю я.- но будем надеяться на
врачей.
Тут я, наверное немного рисовался. Ну ладно.
Я расстался с Аркадием и вышел на этаже. Был уже вечер. И в этот
вечер меня словно все забыли, я имею в виду медперсонал. Витька все
разговаривал с Саней о предстоящей выписке. Причем покрикивал на
него на правах старшего. Попробовал бы он на меня так поорать. Не
помню, пили мы чай в тот вечер или нет, но ушел я от него немного
обиженный: Витька так углубился в собственное "я", что по-моему
забыл что у меня операция. Зато, кто не забыл об этом, так это
Славка. Он почти весь вечер был со мной. Валялся на моей кровати,
прыгал у меня на животе и крутился на цепи, висящей над
кроватью. Он закручивал цепь, потом цеплялся руками и ногами за
треугольник, цепь начинала раскручиваться и Славка при этом
вращался с бешеной скоростью. Затем он с той же бешеной скоростью
врезался в решетку кровати или в тумбочку. Любой другой ребенок
плакал бы около двух часов. Славке же было смешно. После
очередного удара я зажмуривался, хватал его за голову и начинал
дуть на ушибленное место. А Славку просто душил смех.
Потом пришла медсестра Света - очень толстая и добродушная и повела
меня на крайне неприятную процедуру, входящую в подготовку к
операции. Света сказала чтобы я намекнул ей когда будет достаточно. Я
спросил: "А как я узнаю что достаточно? Когда вода изо рта побежит?"
Что-то я еще шутил...Потом меня опять все забыли кроме Славки.
Пришла Света. Попрощалась - у нее заканчивалось дежурство. Я
побрился и посмотрел в зеркало на свои пульсирующие шейные артерии.
Подумал, что надо запомнить и сравнить с тем, что будет после
операции. В конце концов Славку прогнали спать. И я тоже лег.
Потом взял тетрадь и написал "послание миру". Затем я быстро уснул.
Наутро мне вкатили укол и я снова заснул.
Приехала каталка. Я перелез на нее. Туда же поставили пакет с
бутылками, лимоном и шариком.( Мама купила бутылку "Боржома", еще
одну добавил Славка, лимон дал кажется Витька - такой багаж берут с
собой в реанимацию, и еще большой надувной шар), вобщем я был
готов и снаряжен. Никакого страха - полное безразличие. Потом мы
поехали. Я все время проваливался в сон. Когда подъехали к двери
операционной я подумал:"А ведь это я, и меня везут на
операцию." К чести сказать, я не предпринял никаких попыток
бежать. Меня укрыли другой, коричневой простыней. Потом завезли в
операционную. Стол на который я перелез был теплый, видимо с
подогревом и я сразу понял - это он. Сверху светили круглые
бестеневые лампы. Не дождавшись пока я усну, в левой руке начали
копаться. Я подумал:"А вдруг я не усну - наркоз, допустим, не
подействует, а меня начнут резать?" Поскольку шевелиться я не мог,
да и был привязан к столу, говорить я тоже не мог - как во сне,
хочешь сказать, а не можешь - я стал усиленно моргать, чтобы они
видели, что я не уснул. Моргал, моргал...моргал, открываю в
очередной раз глаза и вижу над собой уже прямоугольную лампу.
В ухе стучит и я сразу понимаю - клапан. Кто-то склонился надо
мной:"Володя, ты меня слышишь?" Как в кино, ей-Богу. Я слабо
киваю и проваливаюсь. Еще раз очнулся из-за того, что не мог
вдохнуть. Я выпучил глаза и стал стучать рукой по кровати. Это был
единственный орган, которым я мог двигать. Аппарат справа от
меня хрипло вздохнул и в меня пошел воздух. Потом он долго не
выходил, я опять стал колотить рукой. Дежурный врач сказал:"Ну,
не колоти - не колоти!", и я снова провалился.
Очнулся. Сижу. Вокруг врачи. Видимо вытащили интубационную трубку.
Бьют по спине, я кашляю и откуда-то струей хлещет кровь. Я
провалился, умер. Последнее ощущение - меня хватают и куда-то
несут... Затем снова свет. Врач. Я спрашиваю:"У меня что, шов
разошелся?". "Да нет, ты что!" Провал.
На лице кислородная маска, во рту трубка толщиной с палец. Из маски
идет холодный пар. Я прошу разрезать мне лимон и открыть бутылку.
Выдавливаю в Боржом лимон и пью. Вкусно! Снова надеваю маску. Провал.
Потом еще наливаю, и еще. По-моему, я выпил обе бутылки, или одну...
Одну-то уж точно.
Очнулся, другая палата. Большая. Справа лежит мужик. Очень толстый
и почему-то совершенно желтый. Дальше на кровати сидит какая-то
женщина. У двери дежурный пост. Меня садят. К великой радости врачей
почки у меня срабатывают нормально.
Очнулся. Опять другая палата. Как это меня возят туда-сюда
незаметно для меня самого? Повернул голову налево. Там лежит
Наташка. Я отворачиваюсь. Потом думаю:"Э, так ведь это Наташка!"
Снова поворачиваюсь и говорю:"Давай в шашки сыграем?". Она:"Прямо
щас?". Наташке делали операцию на день позже меня и мы в шутку
договаривались встретиться в реанимации, взять с собой шашки и
сыграть здесь.
ОПЯТЬ НА 9-М ЭТАЖЕ
Перелажу на свою кровать с каталки. Рядом Славка.
- Это какая палата?
- Десятая.
Славка все время меня будит: "Володька! Не спи!" Я частично в
сознании. Приходит медсестра и обрабатывает шов.
В первые дни после операции я большей частью спал. Я не спал
только когда меня будили. Как только меня переставали будить я
засыпал снова. Чувствовал себя очень плохо, так плохо, что мне
было уже все равно, плохо мне или хорошо. Аппетита вообще не было,
даже плохого. Часто заходил Славка. Я ему говорил слабым
голосом: "Слава, иди поиграй, что тебе тут сидеть? Скучно
ведь." Славка не давал мне спать.
Через 2 или 3 дня я встал и сходил "строго на север порядка 50
метров". После этого Славка стал водить меня по коридору. Он
брал меня за руку и мы наматывали с ним круги (коридор замкнут в
кольцо) время от времени меняя направление, чтобы, как говорил Славка
не закружилась голова. Причем я заметил, что по часовой стрелке идти
было почему-то легче.
В первые дни после операции мне снились яркие цветные сны. И даже
днем, закрыв глаза, я мог вызвать по желанию любой образ. Причем
изображение было удивительно четким и подробным. Часто мне виделась
стена выложенная из золотых кирпичей. Вернее, это был кусок стены, как
бы висящий в воздухе. При желании я мог поворачивать его вокруг
горизонтальной или вертикальной оси. И стена медленно разворачивалась,
сверкая отполированными гранями кирпичей. Захватывающее зрелище. Я
часто жалел, что окружающие этого не видят. Еще запомнился образ
какого-то старого города. Этот образ был в движении. Я летел по
кривым, усыпанным желтыми листьями, улочкам Города на очень небольшой
высоте. Примерно сантиметров 15-20 от земли. Все это происходило на
хорошей скорости, изображение было цветным и объемным.
Я теперь лежал в одиночной палате. Но так как я был в тяжелом
состоянии, со мной в палате постоянно находилась тетя Зина, Мамина
сестра. Первую неделю - полторы меня мучила жажда. Это происходило
из-за потери крови и я это понимал, но от этого мне было не легче. В
день мне разрешали выпить 400 грамм воды. Больше пить нельзя. Полтора
стакана. Я все это выпивал за 5 минут и все остальное время мне
снились горные реки, талые ручьи, водопады, фонтаны и маленькие
лесные роднички. В рту было ощущение, что ты нажевался какой-то
тухлятины и закусил ее туалетной бумагой. Каждые полчаса я вставал,
чистил зубы, полоскал горло и потом долго сидел у раковины набирая
воду в рот и, с сожалением выпуская ее обратно. Тем временем тетя
Зина выжимала через марлю гранатовый сок. Получалась кислая мутная
жижа, пахнущая кухонной тряпкой, но тем не менее я с жадностью ее
выпивал. Зубы от гранат у меня стали совсем черные.
Аркадий приходил почти каждый вечер. Он где-то раздобыл и принес
литровую банку черной икры. Но я не мог есть даже ее. Еще потом была
красная икра.
Я взял обязательство надувать каждый день по 30 шаров, считая
вздохи. Первые дни я надувал по 15-20 шаров за примерно 60 вздохов.
Затем скатился до 5 шаров в день, но врачам говорил, что надуваю по
15 шаров. Тетя Зина, зная истинное положение вещей, всплескивала
руками, но молчала.
Дня через три - четыре меня повезли на рентген. Ветвицкий привез
кресло-каталку, я погрузился и мы поехали. Спустились на
рентгеновский этаж. Там меня завели в кабину и оставили стоять.
Включили жесткое рентгеновское излучение. Краем глаза я увидел
экран,на который передавалось изображение моих внутренностей. Я
увидел темное колечко в области сердца. Колечко двигалось в такт
ударам сердца. Тогда я понял, что мне действительно вшили
искусственный клапан.
Аппетита нет никакого, и более того - организм не просто не требует
пищи, он ее не принимает. Меня кормили творогом. Это была пытка.
Творог был несладким и очень однородным. Я говорил:"Его и живому-то
человеку есть невозможно, а полумертвому и тем более." Я брал творог
в рот и держал его там, собираясь с духом. Потом я делал глотательное
движение стремясь протолкнуть творог по пищеводу. Пищевод стремился к
обратному и когда, наконец, ложка творога оказывалась в желудке, я
падал обессиленный этим противоборством. Потом пришла некая Рита с
разными глазами и научила меня запивать творог морсом. Это была
дельная мысль
Славка часто приходил ко мне со всей оравой - Абдулазис, Санька
Зайцев, и т.д. Их очень трудно было выгнать, чтобы поставить
например укол, и мои нервы иногда не выдерживали. Я начинал орать.
Когда я был еще наполовину без сознания, Славка обулся в мои тапки
