могла сломаться под тяжестью тела Чапа, если бы он свалился. Даже человек,
желающий, чтобы его оставили одного в пустыне, не хочет начинать с
перелома бедра. Животное занервничало, пока Рольф держал ему голову.
Наконец Рольф нетерпеливо пробормотал:
- Я сниму тебя. - Продолжая держать уздечку одной рукой, он шагнул к
животному со стороны, противоположной той, куда в данный момент наклонился
Чап. Он освободил ногу Чапа, чтобы она смогла свободно соскользнуть со
спины лошади. Затем, по-прежнему с уздечкой в руке, он снова обошел вокруг
морды животного.
И обнаружил, что Чап свободно стоит.
Мгновения удивления Рольфа хватило Чапу, чтобы наполовину броситься,
наполовину упасть на свою жертву. Чап в первую же секунду понял, что его
ноги все еще далеки от своей полной силы. Они могли немногим больше, чем
просто держать его.
Но в течение нескольких мгновений они послужили ему достаточно
хорошо, и этих мгновений оказалось достаточно. Рука Рольфа рванулась очень
быстро, но он не сразу решил, за что ему схватиться - за меч или кинжал, а
к тому времени, как он остановил свой выбор на более коротком клинке, было
уже слишком поздно. Рука Чапа уже схватила запястье Рольфа и вступила в
спор за оружие. Споткнувшись при падении, Чап потянул за собой на песок и
своего противника.
Юноша был силен и обе ноги у него были здоровые. Он вырывался,
пинался и отчаянно боролся. Но Чап уже схватил его так, как намеревался,
за руку с кинжалом. Упругие мышцы Рольфа напрягались, борясь за его жизнь;
грубая мощь Чапа, методичная и осмотрительная, сводила на нет все их
усилия.
Захваченная рука начала сгибаться. Она уже готова была сломаться,
когда пальцы разжались и выпустили кинжал. Чап подхватил оружие и повернул
его в обратную сторону; однако он не хотел убивать Рольфа до тех пор, пока
не будет абсолютно уверен, что талисман все еще с ним. Если это не так,
Рольфу придется сказать, где он. Он ударил Рольфа в висок рукояткой
кинжала, и юноша потерял сознание.
В куртке Рольфа, в застегнутом внутреннем кармане, где ничего больше
не было, Чап нашел талисман. Не успели его пальцы прикоснуться к нему, как
Чап отдернул руку. Когда он возьмет его, не подействует ли он на него так
же, как, похоже, действовал на этого юного простака? Не превратит ли его в
слепого обожателя коварной женщины, на которой он женился только по
политическим мотивам?
Он колебался только краткое мгновение. Если он собирался снова стать
господином, у него не было иного выбора, кроме как завладеть талисманом и
отвезти его на Восток.
Лошадь, какой изнуренной и сонной она ни была, отбежала на несколько
шагов и продолжала неутомимо трусить дальше. Чап ласково окликнул ее.
Затем пробормотал три коротеньких защитных заклинания, которые иногда,
похоже, помогали ему - он был плохим колдуном - и вытащил локон волос из
кармана Рольфа.
Он представлял собой затейливо сплетенное колечко поразительно
золотистого цвета, достаточно большое, чтобы его можно было обернуть
вокруг мужского запястья. Чап не почувствовал никакого немедленного
воздействия скрытой в локоне силы, но, совершенно очевидно, талисман не
был простой безделушкой; он не был испачкан или спутан, хотя деревенщина
таскал его в кармане, наверное, с полгода и множество раз втайне
поглаживал его.
Чап ни на мгновение не усомнился, что это волосы Чармианы. Они живо
напомнили ему о ее красоте, и он встал, покачиваясь на своих возрожденных
ногах, глядя на амулет. Да, его супруга была красива. Что бы о ней ни
говорили, никто не стал бы оспаривать этого. Чармиана обладала красотой,
реальной красотой, о какой мог только мечтать одинокий мужчина. Он
припомнил теперь церемонию их венчания. Для него за ней последовало
полгода смерти. Но теперь он снова был мужчиной...
Как раз в это время он заметил, что Рольф у его ног пошевелился, и
спрятал амулет в карман своих лохмотьев; затем он наклонился, чтобы
покончить со своей жертвой. Ноги все еще не слишком твердо держали Чапа, и
наклонился он медленно. Прежде, чем он успел завершить наклон, одна нога
его жертвы зацепила сзади его правую лодыжку, а вторая резко уперлась под
правое колено. У воина было не больше шансов устоять, чем у подрубленного
дерева.
Упав на спину, он остался лежать неподвижно, злясь на свою глупость и
притворяясь оглушенным. Но это ничего не дало, так как крестьянин оказался
не настолько глуп, чтобы сразу ринуться на него. Вместо этого Рольф отполз
в сторону. Вид у него был ошеломленный, но при этом юноша явно был полон
жизни. Чап с трудом встал и попытался броситься в погоню. Но вместо
стремительного броска он мог только ковылять на своих предательских ногах,
и он упал снова.
Он быстро вскочил, держа захваченный кинжал. Но и Рольф теперь был на
ногах, и его обнаженный меч был более или менее твердо нацелен в грудь
Чапа.
Нечто почти забытое начало пробуждаться в Чапе: прежняя радость
сражения.
- Наконец-то, - заметил он. - Ты научился держать в руках меч со
времени нашей последней схватки.
Рольф не собирался ни вступать в перепалку, ни даже слушать. Его лицо
ясно отражало, что он зол на себя за беспечность. Он бросился вперед и
сделал выпад. Чапу его собственное ответное движение показалось ужасно
медленным и неуклюжим; но тем не менее его рука не забыла, что делать. Она
сама поднялась по кратчайшей кривой, чтобы встретить меч. Длинная сталь
скользнула мимо, на два сантиметра оцарапав кожу на ребрах Чапа. Затем меч
стремительно скользнул назад, чтобы совершить круговое движение и затем
рубануть. Чап увидел, как клинок устремился вниз, к его ногам. Им не
хватало подвижности, чтобы спастись. Он повалился вперед, вытянув вниз
свой короткий клинок, чтобы по мере сил парировать рубящий удар. Он
захватил лезвие меча выступом между рукояткой и клинком кинжала и
попытался прижать его к земле. Но Рольф вновь выдернул меч. Рольф дважды
сделал обманное движение прежде, чем ударить снова, но его движениям не
хватало сноровки, и Чапу хватило времени снова подняться и парировать
настоящий удар.
Пока они кружили на месте, Чап увидел, что лошадь продолжает
удаляться. Он ничего не мог с этим поделать. Его взгляд был прикован к
Рольфу, и оба они хрипло дышали. Так в молчании прошло некоторое время.
Рольф подступал и наносил удары, а иногда только делал выпады. Чап
парировал и, в свою очередь, пытался наступать. Коротким клинком ему
трудно было атаковать против меча, находящегося в руках решительного
противника. Будь у Чапа сильные ноги, он мог бы попытаться быстро
завершить бой - отбив меч в сторону, броситься вперед и нанести точный
удар. Но, держась на ногах так слабо, это было бы самоубийством.
Первоклассный фехтовальщик на месте Рольфа наступал бы на Чапа,
держась на таком расстоянии, чтобы меч мог поразить противника, а кинжал -
нет, нанося удар за ударом до тех пор, пока, наконец, более короткий
клинок не ошибся бы, парируя. Хотя Рольф с мечом и представлял опасность,
владел он им далеко не мастерски. Чап следил за ним и критически оценивал.
Рольф явно не был настроен попасться на какой-нибудь трюк, оказавшись
слишком близко к Чапу. Поэтому он держался примерно на метр дальше, чем
следовало, чтобы нанести удар; и он не учащал свои атаки. Против его
попыток кинжал Чапа при минимуме усилий служил не хуже бронированной
стены.
Наконец Рольф отступил еще на шаг и слегка опустил острие меча.
Должно быть, он надеялся спровоцировать Чапа на какое-нибудь опрометчивое
движение.
Но Чап только опустил руки и стоял, отдыхая и гордо улыбаясь. Его
ноги были сильнее, чем в начале схватки, словно упражнение стало
подспорьем демонической магии. Но, получая радость от схватки, с
возвращением к нему здоровья и силы, он не испытывал большого желания
убить.
Он заговорил:
- Юноша, пойдем со мной на Восток. Последуй за мной и начни мне
служить, и я сделаю из тебя воина. Да, воина и командира. Возможно, ты
никогда не станешь великим фехтовальщиком, но ты отважен, и если ты
проживешь достаточно долго, то сможешь подучиться.
Убийственная решимость, застывшая на юном лице, не поколебалась ни на
мгновение. Напротив, Рольф подступил к нему снова и ударил - раз, два,
три, еще сильнее прежнего. Клинки звенели, ударяясь друг о друга. Эх,
подумалось Чапу, жаль, что такой человек - враг и погибнет. Придется убить
его.
Если удастся. Так близко к Замку в пустыне возможны патрули. Если
появится отряд западной кавалерии, то это будет концом и самого Чапа, и
честолюбивых замыслов и его, и его златовласой супруги. И еще: солнце
клонилось к закату. Предположим, они будут драться здесь вплоть до
наступления темноты? Схватка на клинках в темноте больше похожа на игру в
кости, чем на состязание в мастерстве.
Теперь Рольф кружил вокруг Чапа, нанося удары не так часто и проявляя
больше вдумчивости. Было похоже, что он ищет подходящий способ справиться
с противником, пытаясь разработать тактику ведения боя. Он вполне мог
интуитивно сделать правильный выбор. И у него вполне хватило бы духа
рискнуть, если бы он посчитал, что так будет лучше. Следовательно, Чапу
нужно перехватить инициативу, и как можно скорее. Но как? Надо раздразнить
Рольфа, разозлить его, сыграть на его юношеской нетерпеливости.
- Подойди же ближе, детка, и я преподам тебе небольшой урок. Все,
чего я хочу, это задать тебе легкую порку. Иди, не стоит так сильно
бояться.
Но Рольф не слушал его. Теперь его взгляд поверх плеча Чапа был
устремлен на восток, и на его лице начало проступать отчаяние.
Чап осторожно отступил на шаг, чтобы застраховать себя от
неожиданностей, и бросил назад быстрый взгляд. Над пустыней, примерно в
километре от них, поднималось густое облако пыли. В клубах пыли он
разглядел движущихся всадников, и ему показалось, что всадники одеты в
черное.
Рольфу тоже показалось, что он видел черные мундиры, и, вне всяких
сомнений, конники приближались с востока.
Чап снова опустил свой клинок, одновременно выпрямляясь во весь рост.
Его лохмотья нищего внезапно перестали вязаться с его обликом. Надменно и
высокомерно он бросил:
- Заройся в песок, юнец.
Мысли Рольфа метались словно у загнанного в угол животного. Было
совершенно безнадежным делом пытаться убежать от всадников в этой голой
местности. Приближающиеся всадники теперь ехали прямо к ним, словно они
наконец заметили Чапа. Он был достаточно высоким и заметным, чтобы его
можно было увидеть.
- Не будь идиотом. Прячься, я говорю.
Пригнувшись, Рольф отполз за ближайшую дюну, распластался там и,
насколько это было возможно, торопливо зарылся в песок среди жиденьких
кустиков. Когда он закончил, из песка среди корней и чахлых стеблей
выступала практически только его голова, прислушиваясь к приближающемуся
топоту копыт.
Глядя за гребень дюны, он видел голову и плечи Чапа, который стоял,
отвернувшись от Рольфа и высоко подняв голову. И в то же мгновение Рольф
ощутил какой-то холодок, какую-то тень, которую нельзя было разглядеть не
просто из-за недостатка света. Что-то огромное и невидимое коснулось его
на краткий миг - нечто, как ему показалось, охотившееся за ним. Оно
потеряло его и исчезло.
Топот множества копыт - его источник по-прежнему оставались для
Рольфа невидимыми - затих. Чапа окутало облако пыли. Незнакомый, громкий и
властный голос произнес:
