- Да, действительно, воздух прямо-таки божественный, - не смог не
согласиться с ним Морган.
- Да нет, я совсем не про то, - сердито буркнул в ответ Бронсон. - Я
хотел сказать, что отсутствие цивилизации благотворно действует на
нервную систему. Да и свободы гораздо больше. Тут можно запросто
совершить убийство, и вас никто не найдет... Позвольте, Морган, я налью
вам еще вина. - Он достал из буфета большой хрустальный графин, наполнил
стакан Моргана почти до краев и, даже не извинившись, удалился в другой
конец комнаты, приветливо улыбаясь молоденькой девушке, которая успела
уже занять стул, освободившийся после Дрея.
Морган застыл на месте, обескураженный столь странным заявлением
Бронсона, и продолжал наблюдать за гостями, мучительно стараясь понять,
что за безумную компанию собрала у себя Синтия. В какой-то момент ему
захотелось даже потрясти голов эй и сбросить с себя все это дьявольское
наваждение - мысль о том, что здесь сейчас собрались люди, вообразившие
себя ведьмами и колдунами, была для Моргана просто убийственной. Ведь
все это происходило не где-нибудь, а в самой что ни на есть
цивилизованной стране мира. И в большинстве своем собравшиеся были
весьма респектабельными и состоятельными господами. Одетые по последней
моде, воспитанные и, судя по разговорам, с приличным образованием -
почему они обратились к колдовству?! Это казалось профессору чистым
безумием, и он не мог найти ему объяснения.
Сейчас гости вели друг с другом милые беседы за сигаретами и легким
вином - кто о политике, кто об искусстве, спорте, путешествиях и даже о
проблемах борьбы с инфляцией в странах третьего мира. Правда, все
разговоры были довольно серьезными, никто почему-то не шутил, и смех
здесь почти невозможно было услышать. А если кто-то и хихикал время от
времени, то этот смех казался Моргану злым и неестественным - вроде
того, что он слышал от Льюка, когда тот так "удачно" подшутил над
профессором.
Как же ему вытащить Синтию из этого болота, которое засасывает ее все
глубже с каждым часом?..
И тут, будто догадавшись, что Морган думает сейчас о ней, Синтия,
закончив, наконец, свой разговор со Стэнфордом Слэйтером, дружелюбно
улыбаясь, направилась прямо к Дрею. Он надеялся, что она уже простила
его за то, что он так некстати появился в их дружной компании и второй
раз извиняться за это ему не придется. Конечно, Моргану хотелось побыть
с ней наедине, но при таком скоплении гостей это вряд ли было возможно.
Но хотя бы на то, что никто третий не подойдет к ним и не станет
вмешиваться в их разговор, он все же надеялся.
- Извините, что я обошлась с вами немного прохладно, - прощебетала
Синтия, - но я ведь не приглашала вас... И даже ума не приложу, почему
вы все-таки отважились навестить меня.
- Я просто хотел вас видеть, - без околичностей признался профессор.
- И у меня не было никаких планов на выходные. А потом мне пришло в
голову, что вы, возможно, разрешите мне сфотографировать ваши службы, о
которых с такой гордостью рассказывали в Нью-Йорке. - Он улыбнулся,
пытаясь завоевать ее доверие и не казаться назойливым.
- К сожалению, мама этого ни за что не разрешит, - покачав головой,
твердо произнесла Синтия. - А если уж говорить начистоту, то она не
позволила бы вам и приезжать сюда, если бы знала об этом заранее. Ведь
вы для нас не единомышленник, а чужой. Зачем вам понадобилось сюда
ехать? Чтобы осквернять нашу веру?
- Как это - осквернять? - изумился Морган. Тут вся напыщенность и
хладнокровие разом покинули Синтию, и их место заняла самая настоящая
ярость.
- Разумеется, осквернять! - выпалила она. - А как, по-вашему, это еще
можно назвать?!
Он протянул к ней руку, но Синтия резко отпрянула, гневно сверкая
полными ненависти глазами. Морган хотел было высказать свое удивление
столь неожиданной вспышкой злобы, но потом передумал и промолчал. Зато
теперь ему стало ясно, что будет очень непросто пошатнуть ее ложную
веру, раз уж она зашла в своих заблуждениях так далеко. Единственный
способ сделать это - ни в коем случае не торопиться, а действовать
постепенно, шаг за шагом... Может быть, даже прикинуться, что он тоже
начинает верить в ее сверхъестественные силы и возможности... А там,
глядишь, она и сама возьмется за ум. Ведь девушка была неглупая и при
определенных обстоятельствах вполне может поставить под сомнение все эти
вымышленные чудеса, которые она якобы совершает. Пожалуй, это самый
правильный путь, решил Морган.
- Пожалуйста, простите меня, - дипломатично начал он. - Но я вовсе не
хотел оскорблять вас или тем более переубеждать Это было бы просто
нелепо с моей стороны! Может быть, мне следует постараться понять вас,
посмотреть на вещи вашими глазами, и тогда мне многое откроется? Я
действительно хочу этого, но и вы должны мне помочь...
- Дело не во мне, - все еще с досадой в голосе ответила Синтия. - А в
моей маме.
- А можно мне лично поговорить с ней и попросить разрешения остаться
на службу? - с робким видом спросил Морган.
Как показалось Моргану, Синтия обдумывала это предложение явно
дольше, чем оно того заслуживало, но наконец произнесла:
- Ну, хорошо. Я провожу вас к ней. Это наверху. Вслед за Синтией
профессор двинулся мимо многочисленных гостей к огромной лестнице с
широкими гладкими перилами. Все взгляды собравшихся были устремлены
сейчас на них, а разговоры в гостиной мгновенно стихли. Когда они
оказались на верхней площадке, у Моргана даже возникло ощущение, что
внизу никого нет и дом совершенно пуст - такая тишина вдруг воцарилась в
людной гостиной. Единственным звуком был скрип половиц, пока они шли по
ступенькам, а потом дальше - по коридору второго этажа.
Синтия подошла к одной из комнат и, взявшись за ручку двери, толкнула
ее.
- Мама, тебя хочет видеть один джентльмен, - сказала она и жестом
пригласила Моргана войти внутрь.
Сделав всего один шаг по ворсистому ковру спальни матери, Морган
неожиданно остановился. Глаза его расширились от ужаса, а из горла
вырвался нечеловеческий вопль, удививший даже его самого: ведь до этого
он никогда в жизни не кричал так пронзительно. Ничто, казалось, не могло
до такой степени вывести его из себя. А Синтия в это время громко
расхохоталась все тем же зловещим смехом, которым уже приветствовал
сегодня Моргана ее старший брат Льюк. Этот смех подхватили оставшиеся
внизу гости, и он волнами покатился по всему огромному дому.
Мередит Барнс, мать Синтии, была мертва. Она сидела в кресле-качалке
с раскрытыми глазами, и ее набальзамированное тело пребывало в состоянии
глубокой восковой мумификации. Морган никак не мог сдержать своего
дикого вопля ужаса - такой эффект произвело на него сделанное им жуткое
открытие, состоящее в том, что мать Синтии была мертва уже несколько
лет, и это окончательно подтверждало полное безумие ее дочери и всех
собравшихся.
На лестнице раздались чьи-то шаги. Морган с огромным трудом заставил
себя замолчать и бросился прочь из кошмарной комнаты. Он закашлялся и
почувствовал подступающую тошноту. Теперь ему уже не хотелось быть рядом
с Синтией - его пугало ее лицо, искаженное хищным зверским оскалом.
Сейчас перед ним была одна цель - поскорее унести отсюда ноги: вырваться
на свежий воздух, добежать до машины и гнать без оглядки из этого
дьявольского поместья. Но в коридоре его тут же схватили сильные руки
Льюка Барнса, за которым стояли и двое других братьев Синтии - Сайрус и
Авраам. Морган попытался сопротивляться, но это лишь развеселило
Барнсов. Они заломили ему руки за спину и, беспомощного и задыхающегося
от ужаса, привели к Синтии, которая никак не могла остановиться от
смеха.
Гости стали по одному подниматься наверх, и даже сам Стэнфорд
Слэйтер, зловеще ухмыляясь и потирая руки, удосужился преодолеть высокую
лестницу, чтобы лично заглянуть Моргану в глаза. Тут только Морган
понял, что это именно Слэйтер сделал из мертвого тела миссис Барнс
мумию.
- Ты, извращенец проклятый! - заорал на него Морган.
Ничего не ответив, Слэйтер размахнулся и влепил несчастному
профессору звонкую оплеуху.
Рядом появились оба хиропрактика - Гарви Бронсон и Джон Логан со
стаканами вина в руках.
- А я ведь так и знал, что его сюда не приглашали, - хвастливо
сообщил Бронсон. - Он не ответил на пароль. Я спросил его, покупал ли он
в магазинчике реторту, и уж не помню, что он там наплел мне в ответ, но,
во всяком случае, совсем не то, что требовалось.
- Вот видите? - усмехнулся в лицо Моргану Стэнфорд Слайтер. - Мы даже
подыграли вам. Вы ведь хотели попасть к нам, если не ошибаюсь? Что ж:
вот вы у нас в руках... Правда, теперь вам придется горько пожалеть о
том, что вы явились туда, где вас никто не ждал.
Морган почувствовал на своем лице отвратительное дыхание Льюка, когда
тот крепко ухватил его за горло.
- Ну, а теперь веди себя тихо! - приказал Льюк. - И для тебя все
покажется почти безболезненным. У нас хорошие специалисты, они все
сделают очень быстро.
Джон Логан, невысокий мускулистый хиропрактик, выступил вперед:
- Положите его на пол, - велел он. - На живот. И держите покрепче.
Моргану ударили под колени, и он рухнул на пол, больно стукнувшись
затылком, а трое братьев Барнс перевернули его на живот и стали держать,
как это приказал им Логан. Морган почти не мог дышать и уж тем более
двигаться: Барнсы навалились на него всей сваей тяжестью - на руки, на
ноги и даже на спину, словно пригвоздив его тело к полу. Рядом
сгрудились любопытные гости, начав перешептываться в ожидании расплаты
за наглое вторжение профессора в их тесный круг. "Неужели они сейчас
убьют меня?" - промелькнуло в голове Моргана. Синтию он не видел, так
как братья крепко удерживали его голову, уткнув лицом в пыльный ковер.
Джон Логан поставил полупустой стакан на перила лестничной площадки и
присел на корточки рядом с Морганом. Профессор почувствовал, как крепкие
руки схватили его за голову, а потом Логан рывком крутанул ему шею, и
Дрея пронзила страшная боль, которая, однако, почти сразу прошла, и за
это он был благодарен хиропрактику. Потому что если бы эта боль
продлилась хотя бы несколько секунд еще, он наверняка не выдержал бы и
потерял сознание.
Правда, теперь Морган осознал, что потерял вообще всякую
чувствительность ниже шейных позвонков. Очевидно, у него наступил
временный паралич. Льюк, Сайрус и Авраам перекатили его на спину, и он
увидел их всех: Синтию, Слэйтера, Бронсона и других гостей. Все они
злобно усмехались.
И только тогда до него дошло, что они сотворили с его телом. Осознав
это, Морган чуть не лишился рассудка. Избыток адреналина бушевал в его
крови, мысли путались, и он никак не мог сосредоточиться. А тело лежало
совершенно неподвижно, как мешок с мусором, приготовленный для выноса на
помойку.
Он знал, что паралич, который способен устроить настоящий
хиропрактик, - не временный - это навсегда. И понял, что никогда больше
не сможет пошевелить ни туловищем, ни конечностями.
- Ну вот, теперь все в порядке. Мама разрешает вам присутствовать на
наших службах, - сладчайшим голосом пропела Синтия. - Вам будет
предоставлено место в самом лучшем ряду, в специальном кресле, потому
что теперь мы можем быть твердо уверены, что вы никуда уж не сбежите,
чтобы рассказать, что у нас здесь происходило.
Морган чувствовал, как по щекам его текут горячие слезы. Но больше
нигде он не ощущал своего тела: ни рук, ни ног, ни даже кончиков
пальцев.
Глава 14
Перед самым заходом солнца Сайрус и Авраам направились через поле к
