скажу, что Петр Егорович или Дарья Андреевна к нему руки прикладывали, но
Миша их не смел ослушаться: скажут домой идти - в ту же минуту, велят двор
убрать или воду из колонки наносить - беспрекословно. Уважительный был:
если встретит меня с тяжелой поклажей, непременно поможет донести... Не
курил, как другие мальчишки - это я точно знаю, потому что на всем
квартале только в моем киоске табачные изделия имелись. А еще он каждое
утро в одних трусах до сухого дока и обратно бегал. Ну, как бы
физкультурой занимался. И что интересно - не зря занимался, мальчонкой он
щупленький был, неприметный, а за каких-то два-три года вытянулся, окреп,
как молодой дубок. Симпатичный такой парнишечка стал. На него не то что
соседские девчонки, дамочки-курортницы заглядывались. А такие дамочки кого
хочешь с пути-дороги сведут. Так и с Мишей получилось: спутался он с
какой-то курортницей и из-за нее человека, взрослого мужчину, покалечил.
Ему тогда уже лет семнадцать было. И за такие свои действия он должен был
отвечать перед судом. Но его не судили потому, что мужчина часть вины на
себя принял: написал заявление, что первым задел Мишу. Так это было или не
так, сказать боюсь. Но в любом случае не оправдываю Мишу...
КАРПЕНКО - ЗАВЕДУЮЩАЯ ДЕТСКИМ САДОМ. С Мишей Нагорным я училась с
первого до восьмого класса. Он был хороший товарищ: добрый, отзывчивый.
Характер имел покладистый, охотно шел на компромиссы. Но безвольным я бы
его не назвала - если что задумывал, то своего добивался. В младших
классах он худенький, слабый был, и его часто обижали мальчишки. Но
однажды Миша сказал мне: "Буду заниматься спортом и через год отколочу
Пузыря". Был такой Леня Пузырев - самый сильный и задиристый мальчик в
нашем классе. Я, конечно, посчитала эти слова за похвальбу - где ему с
Пузырем тягаться! Но через год или полтора, точно не помню, Миша,
действительно, задал трепку Пузыреву. Оказывается, все это время он
занимался боксом... Нет, Леня с ним после этого не враждовал. Они
помирились, стали друзьями. Но Миша всерьез увлекся боксом и через
несколько лет стал чемпионом области среди юниоров... Шрам на плече и
предплечье? Как-то нырял при большой волне с причала и его о старую сваю
ударило. Помню хорошо, поскольку это, можно сказать, из-за меня произошло.
Я первой тогда прыгнула, по глупости, конечно, с причала, да еще при такой
волне, когда прыгать нельзя. Но я в Осводе занималась, умела нырять под
волну. А он не рассчитал... Драка в парке? Слышала об этом, подробностей
не знаю. Спрашивала Мишу, но он не поделился. Меня это очень обидело: к
тому времени мы подружились и у нас не было друг от друга секретов. А тут
замкнулся, не отомкнешь. Безусловно, за этим что-то стояло, просто так
Миша не набросился бы на человека... Встречался ли он с девушками? До
того, как я уехала в институт, не встречался. Он многим девушкам нравился,
но на пляж, танцы, в кино ходил только со мной, а у нас чисто дружеские
отношения были. Случалось, с нами шла Алина - его родственница из Киева,
которая каждое лето сюда отдыхать приезжала. Но она была старше нас, и мы
ей только как прикрытие требовались... Знала ли я мужчину, с которым Миша
в парке подрался? Наглядно. Этот мужчина - ему тогда лет 25 было - в порту
по снабжению работал. Очень высокого мнения о себе был. Одевался по
последней моде - и только в импортное. Наши девчонки так и прозвали его:
Гена-Импорт. Не помню его фамилии, он не из местных... После того, как
Миша уехал, он ни с кем из оставшихся здесь товарищей не переписывался.
Очевидно, его дальнейшая жизнь сложилась либо очень хорошо, либо очень
плохо - Миша не любил хвастаться, но и жаловаться не любил...
УСОЛЬЦЕВА - ПЕНСИОНЕРКА. С Дарьей Андреевной Шевчук я познакомилась
вскоре после войны, когда она вышла замуж за демобилизованного по ранению
главстаршину Шевчука Петра Егоровича. Первое время они снимали у меня
комнату, а потом купили полуразвалившийся дом, отремонтировали его. Петр
Егорович в порту плотничал, рыбачил для себя, за садом ухаживал. Дарья
Андреевна медицинской сестрой в санатории "Октябрь" работала. Ну, конечно,
и домашнее хозяйство вела, шила. Летом они флигель и крытую веранду
курортникам сдавали. Но не всем - с разбором. К тому же к ним часто брат
Петра Егоровича с семьей на отдых приезжал. А брат Петра Егоровича, Матвей
Егорович, большое положение в Киеве занимал: не то профессор, не то
замминистра. Когда он приезжал, все портовое начальство к нему на поклон
являлось. Ну, само собой: приемы, банкеты, рыбалки с ухой. В общем, забот
Дарье Андреевне хватало. Однако жили они в достатке, а главное - спокойно.
Но потом к ним приехала Вера, младшая сестра Дарьи Андреевны, да не одна -
с маленьким ребенком. Вера - несерьезный человек была, легкомысленная: в
семнадцать лет выскочила замуж за флотского офицера, родила сына. А потом,
видите ли, не ужилась со свекровью, приехала к сестре, упала на колени:
прости-впусти. Весь день ревела, руки ломала, а вечером на танцы убежала.
Мишутку своего, понятно, сестре оставила. Если бы только на вечер! А то не
прошло и полгода, как она спуталась с приезжим иллюзионистом и только ее и
видели. Дарье Андреевне что оставалось? Стала растить племянника. Надо
сказать, неплохой мальчик был: спокойный, послушный. Но если что в голову
себе вобьет, колом не вышибешь. Покойный Петр Егорович хотел, чтобы Миша
десятилетку окончил, в экономический институт поступил - была такая
возможность через Матвея Егоровича его туда определить. Но Миша, всем
наперекор, после 8-го класса в ПТУ пошел, слесарем стал...
О том, что сталось с Михаилом Нагорным после смерти Дарьи Андреевны,
Усольцева не знала.
- На похороны Дарьи Андреевны приезжала Вера - мать Миши. К тому
времени она уже третий раз замужем была, жила в Ростове. Предлагала Мише к
ней переехать, но не очень настаивала. Он это понял и отказался. Собирался
в Днепропетровск податься, в инженерный институт - он с детства
пристрастие к технике имел. Но поступил или нет, мне неизвестно. Уехал
сразу после похорон. А примерно через полгода вернулся, чтобы дом по
наследству принять - Дарья Андреевна завещала ему дом. Но нашлись
родственнички со стороны Петра Егоровича, которые тоже на этот дом
требования заявили. При жизни Петра Егоровича я их в глаза не видела. А
как умер, нагрянули со всех сторон. Как же, дом с садом в курортном городе
упустить! Они еще Дарье Андреевне хорошо нервы потрепали, а как умерла и
она, совсем обнаглели - самовольно в дом вселились, замки сменили. Миша
увидел такое дело, отступиться решил. Но тут уж я не выдержала - как можно
такое нахальство прощать! - Дала телеграмму Матвею Егоровичу, он к Мише
хорошо относился. Сам он, конечно, не приехал, но прислал кого надо -
дочку свою Алину. А эта Алина, я вам скажу, сам черт в юбке была. Я ее еще
девчонкой помню: когда она к Шевчукам приезжала, весь дом ходуном ходил. О
парнях уже не говорю - она кому хочешь голову вскружить могла. Такого
жениха в свое время отсюда увезла, что все мамаши, у которых дочери на
выданье были, крик подняли. Так вот эта Алина - она тоже к Мише хорошо
относилась - всех родственников-нахалов по сторонам разметала, на Мишу
накричала, заставила доверенность написать, дом продала или обменяла на
другой город - точно не скажу. Только Мишу этим не обидела - для него
постаралась...
Валентин был удовлетворен показаниями людей, некогда знавших
Михайлова-Нагорного. И не беда, что их знания ограничивались лишь
подростковым и юношеским периодом его жизни. Именно в эти периоды
формируется самосознание, нравственные основы личности. В случае, который
интересовал Валентина, учет этих факторов мог облегчить решение задач,
стоящих как перед следствием, так и перед медиками.
Каков же был Михаил Нагорный двенадцать лет назад, когда покинул
Приморск, дом в котором вырос, воспитавшую его тетку, товарищей - покинул
безоглядно, в какой-то спешке, обрубив за собой, как говорят моряки, все
концы? Собранный, целеустремленный, непритязательный, с развитым чувством
долга. Казалось бы, не парень - заглядение. Но, вместе с тем, упрям,
решителен, смел. Хорошо это или плохо? Смотря когда и в чем. Поставить на
место, проучить самоуверенного задиру-одноклассника, конечно, стоило.
Говорить в глаза старому прохиндею, кляузнику что о нем думают люди, тоже
допустимо, хотя и бессмысленно - прохиндеям плевать на то, что о них
говорят. А вот избивать до полусмерти человека, полагаясь на свой уже
немалый к тому времени боксерский опыт, в любом случае негоже. Да и роман
с некой дамой-курортницей не украсил юношу.
Какие из этих качеств сохранил Михаил Нагорный на протяжении
последующих двенадцати лет, стертых из его памяти? И имели ли они значение
в роковом для него конфликте?
Волевые, решительные люди с годами, как правило, не теряют этих
качеств. Не потерял их и Нагорный - достаточно вспомнить недавнюю трепку,
которую он задал здоровяку-сопалатнику, по существу, из-за пустяка.
Впрочем, свое отношение к медсестре Прокопенко Нагорный не считает
пустячным. Но дело не в этом - в характере. Его нынешнее благодушие,
покладистость не безграничны: в конфликтных ситуациях он по-прежнему
взрывоопасен. И, судя по всему, люди, вступившие с ним в конфликт
четвертого июня, учитывали это, равно как и его упрямство, боксерский
опыт. Поэтому решили убить. Одним подленьким ударом, исподтишка. Значит,
конфликт был не случайным и, надо думать, в его основе лежали серьезные
противоречия. И еще один вывод: преступники - прав старший лейтенант
Кузишин - не хотели, чтобы милиция установила личность их жертвы. Не
потому ли, что ранее были связаны с Нагорным и эти связи, до поры не
носили предосудительного характера, а потому не скрывались от близких
Нагорному людей?
Теперь уже нетрудно этих людей отыскать. Достаточно установить
координаты Матвея Егоровича Шевчука или его дочери Алины, которым
наверняка известна дальнейшая судьба Нагорного, а возможно и его последнее
местожительство, круг его близких. Надо, не откладывая дела в долгий ящик,
слетать на денек в Киев, побеседовать с Матвеем Егоровичем, Алиной. А там
уже, как говорится - вперед. И лучше это сделать самому...
Нетерпение майора Ляшенко можно было понять: уже больше трех месяцев
он и его товарищи изо дня в день ломали головы над этим необычным делом,
которое кто-то из управленческих острословов назвал "уравнением со всеми
неизвестными". И вот наконец появился обнадеживающий просвет.
Однако поездку в Киев пришлось отложить.
Утром следующего дня Валентин связался по телефону с Билякевичем,
начал докладывать о результатах своих поисков, но начальник отдела перебил
его:
- Немедленно возвращайтесь. Михайлов исчез.
- Михайлов? - не сразу сообразил Валентин.
- Если вам удобнее, называйте его Нагорным. Но, к сожалению, это
ничего не меняет.
- Он, что же, удрал из больницы? - только и нашел что спросить
Валентин.
- А вот это как раз и надлежит выяснить вам.
12
Пока добирался до аэродрома, пытался хотя бы в общих чертах понять,
что произошло. Но ничего вразумительного придумать не смог. Вспомнил
неутешительный прогноз доктора Крыжанского о негативных последствиях
черепно-мозговых травм. Тут сам Бог не предугадает, что такой человек
может натворить. Мелькнула мысль о медсестре Лилии Прокопенко, которой
Нагорный симпатизировал. Не исключено, что Нагорный таким образом выразил
