порядок. Жюль тоже не стал прохлаждаться и поднялся в спальню. Застелил
постель и разделся. Прежде чем лечь, оторвал от упаковки, лежащей на
столе, крайнюю таблетку, положил в рот и запил водой. Упаковки бросил в
ящик стола. Потом лег в постель. Когда по лестнице зашлепали босые ноги,
он погасил свет. Дверь отворилась. Арабелла зашуршала одеждой.
- Ты где? - прошептала она.
- Иди сюда, - шепотом ответил Жюль.
Горячее жаждущее тело скользнуло к нему под одеяло, живой огонь
захлестнул его, объял со всех сторон. И началось.
А когда кончилось и Жюль расслабленно лежал, прислушиваясь, как
растекается по телу, вытесняя умиротворение, принятый активатор, Арабелла
прошептала:
- Можно, я закурю?
- Разве ты куришь? - спросил Жюль.
- После этого - да!
- Хорошо. Ради тебя я потерплю... На столе стакан, возьми вместо
пепельницы.
Арабелла встала. Сквозь полуприкрытые ресницы Жюль увидел, как белеют
в полутьме ее высокие груди. Она взяла в руки сумочку. Прострекотала
застежка, никелем блеснул в руке Арабеллы медицинский инжектор. Холодный
пятачок коснулся плеча Жюля, струйка жидкости легонько кольнула кожу, и
тут же помчался к сердцу омерзительный поток лютого холода. Жюль понял,
что через мгновение будет поздно, и _в_к_л_ю_ч_и_л_с_я_.
Зажегся свет. Арабелла быстро одевалась, пристально глядя на него.
Сейчас он откроет глаза и тупо уставится в потолок, подумала она.
Жюль открыл глаза и тупо уставился в потолок. На большее сил не
хватало, потому что волна лютого холода оказалась настолько мощной, что
тут же погасила в нем мысли Арабеллы.
- Белла! - прошептал он.
Арабелла склонилась над ним, поцеловала в лоб.
- Лежи спокойно, милый, - сказала она. - Я сейчас вернусь!
Она вышла. Жюль дождался, пока она спустится по лестнице, встал и с
трудом доковылял до столика. Воля утекала из него бурным потоком. Ему
очень не хотелось расстраивать свою любовницу, он лил слезы, проклиная
судьбу, заставляющую его совершать поступки вопреки просьбе Арабеллы. Но
что-то человеческое еще оставалось в нем. И это что-то заставило открыть
ящик, отгрызть зубами от упаковки еще одну таблетку, проглотить ее и
закрыть ящик. На воду сил уже не хватило. Зато обратно в постель он летел
как на крыльях.
Я не хочу огорчать мою Арабеллу, шептал он себе, ведь она просила
меня лежать, ведь она сейчас вернется, она обещала, она не попрощалась,
она оставила мне надежду. И опять слезы текли по его лицу, на этот раз
слезы счастья и радости.
- Шлюха! - донесся из-за двери злобный голос. - Неужели ты не могла
обойтись без постели?
- В следующий раз сам пойдешь! - отвечала Арабелла. - Будешь
обходиться без постели.
- Господа, господа! - предостерегающе произнес спокойный бас. - На
личные темы побеседуете позже!..
Холод в сердце так и не исчез. Не освободилась от мутного тумана
голова, не налились силой мышцы, и в тело не ворвались легкость и
спокойствие. Разве что испарилась из сердца Жюля эта несчастная любовь.
Прошуршала открываемая дверь. В спальню ввалился красавчик Анхель, за
ним вошли Арабелла и совершенно незнакомый маленький толстяк. Толстяк тут
же вытащил из кармана носовой платок и промокнул им обширную лысину.
- Получите в лучшем виде! - сказала Арабелла.
- Шлюха! - снова прошипел Анхель, глядя на Жюля.
- Все! - резко оборвал его толстяк. - Вы свободны, Арабелла!
Девушка забрала свою сумочку и вышла. Толстяк наклонился над Жюлем,
заглянул в глаза, оттянул веко.
- Чудно! - Он потер руки и достал из кармана диктофон. - Начнем!
Жюль попытался включиться в него и не смог. Ничего не получилось и с
Анхелем. Единственное, что он слышал, это мысли Арабеллы, которая с
удовольствием вспомнила о том, что происходило между ними четверть часа
назад.
Что же это она такое мне вколола, подумал Жюль. Не иначе - вилфаг!
Однако нашему ведомству препараты такой силы неизвестны... Насколько
срезал чувствительность! Только Арабеллу и слышу с ее жаркой
эмоциональностью.
- Вы слышите меня? - спросил толстяк.
Эх, еще бы одну таблетку, подумал Жюль. Правда, Бакстер говорил, что
трех таблеток мой организм не выдержит...
- Вы слышите меня? - повторил толстяк.
Жюль решил ответить и обнаружил, что до третьей таблетки активатора
ему все равно не добраться: мышцы были почти парализованы.
- Да, - прошептал он, еле ворочая языком.
- Кто вы? - спросил толстяк.
- Жюль Карне, - прошептал Жюль. - Бортинженер космолета "Крым".
Служба гелиоэнергетики.
- Перечислите членов экипажа вашего корабля.
Жюль перечислил.
- Для чего вы прибыли в Гринкоуст?
- Мне назначен курс реабилитации после лечения.
- Откуда вы знаете доктора Спенсера?
- Мне посоветовал обратиться к нему чиновник, который оформлял мой
въезд. У меня есть его визитка.
- Санчес. - Толстяк повернулся к Анхелю. - Проверьте!
Анхель исчез. И тут же Жюль перестал слышать мысли Арабеллы.
По-видимому, она вышла за пределы радиуса чувствительности. Или вообще
перестала думать. В наступившей тишине Жюль расслышал слабый шепот:
все-таки часть мыслей лысого толстяка доходила до него. Но это были
какие-то обрывки: "Кто?.. Поведение соответствует... Ответы..."
Толстяк продолжал задавать вопросы, связанные с нахождением Жюля в
Гринкоусте. Жюль автоматически отвечал, размышляя, стоит ли
заинтересовывать лысого своими репликами.
Вошел Анхель.
- Лежите спокойно, - сказал толстяк Жюлю и повернулся к Санчесу. -
Ну?
- Вселял его Пауэр. Все подтверждается.
- А как ребята внизу?
Анхель пожал плечами.
- Ничего подозрительного. Разное барахло, приемник "Фаулер" обычной
модели, в тейлоре зафиксированы два сеанса связи с филиалом Европейского
Центра Каботажного Плавания на Куру, индексы не стерты. Я переписал,
проверим... Да, "Фаулер" он получил здесь, в регистраторе заказ отмечен.
Вот только это? - Он достал из кармана "карандаш".
Толстяк взял "карандаш" в руки, повертел его.
- Что это? - спросил он Жюля.
- Амулет, - прошептал Жюль. - Подарок друга.
- По-моему, мистер Адамс, это пустышка. Типичнейшая пустышка!.. Не
туда нас понесло, надо искать в других направлениях.
Толстяк отдал "карандаш" Санчесу и сложил руки на груди.
- Может быть, - сказал он. - Тем лучше для нас!
- Действие препарата скоро кончится, - заметил Санчес. - Надо
спешить. Повторный сеанс он не вынесет, а трупы нам ни к чему.
- Сфотографируй его, - сказал толстяк. - Что-то у архивистов не то
было, слышал?
- Да. Говорят, прислали не его фотографию. Не стыкуется со словесным
портретом.
- Ты сам снимал?
- Нет, конечно. Это делал Леон. Перепутали что-то.
Толстяк снова повернулся к Жюлю.
- Сядьте.
Мышцы отпустило ровно настолько, чтобы Жюль смог сесть. Санчес достал
из кармана аппарат. Дважды сверкнула вспышка.
- Порядок, - сказал Санчес. - Теперь путаницы не будет.
- Ложитесь, - сказал толстяк.
Снова чуть отпустило мышцы, и тело Жюля заняло горизонтальное
положение.
- Еще серия вопросов, - сказал толстяк. - Что вы думаете о женщине,
которая была у вас?
- Хороша! - сказал Жюль.
- А как вы относитесь к Ассоциации?
- К какой ассоциации? К FMA?
- Да.
- Я не кригер, - сказал Жюль. - Мне на нее глубоко наплевать!
- Прекрасно! - Толстяк удовлетворенно потер руки. - Еще, с вашего
разрешения, вопросик... Как вы осуществляете связь с ЮНДО?
- Никак, - уныло сказал Жюль. - У Службы гелиоэнергетики нет таких
связей. Мы технари, а не политики.
Потом было еще несколько вопросов. Все они носили чисто анкетный
характер и, по-видимому, задавались для очистки совести и с целью
произвести еще одну проверку открытыми каналами через Адресную службу. Там
все было чисто. Вскоре толстяк выключил диктофон и наклонился над Жюлем.
- Теперь вы заснете, - сказал он. - И будете спать до утра. А когда
проснетесь, ничего не будете помнить.
- Да, - сказал Жюль и закрыл глаза.
Погас свет, прошуршала дверь. Жюль слышал, как они внизу ходят,
наводя порядок в коттедже.
Жюль подумал, что на этот раз судьба обошлась с ним совсем уж
по-свински. Надо же было нарваться на вилфаг столь огромной силы. Ну прямо
как по заказу!.. Потом он подумал о том, что правильно не пошел с ними на
информационный контакт, ибо в данной ситуации это ничего бы ему не дало,
кроме лишнего риска. Для начала нужно хотя бы знать, кто у тебя в
гостях!.. А потом он подумал о том, что продолжение активности не приносит
ему лишнего здоровья, и отключился.
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ. ПЕРЕМЕНЫ ЕСТЬ, ПЕРЕМЕНЫ БУДУТ
1
Заседание закончилось только к одиннадцати часам, и это уже перестало
удивлять: в последнее время дебаты часто заходили в тупик. Удивило другое.
Сегодня Рыманов почувствовал, что Кшижевский начинает проявлять
нетерпение, и вот это Рыманову уже определенно не понравилось. Конечно,
ситуация не из приятных, и налицо все признаки того, что процессы
стремятся выйти из-под контроля, но поспешность приведет только к
обострению кризиса.
Вернувшись в кабинет, Рыманов просмотрел память у секретаря. Ничего
такого, что требовало бы немедленного вмешательства, за эти три часа не
произошло, и Рыманов опустился в кресло с чувством некоторого облегчения:
все эти многочисленные вопли о помощи стали его раздражать. В последнее
время в машине ЮНДО что-то сломалось, и она все чаще и чаще давала сбои.
Пока они были мелкими и для общественного мнения незаметными, однако
количество их все нарастало. И пусть причина сбоев ему понятна
(тривиальнейшая боязнь должностных лиц брать на себя ответственность),
однако, легче от этой ясности не становилось, ибо в каждом отдельном
случае срыва машина снова набирала обороты только после получения его
персональных ЦУ, и положение складывалось таким образом, что и Шарп, и
Глинка постепенно превращались в посторонних наблюдателей, ни во что не
вмешивающихся, ни к чему не прикладывающих головы и рук, не несущих перед
миром никакой ответственности.
- С этим пора кончать! - проговорил вслух Рыманов.
Он заказал по внутренней сети чашку кофе без сахара, обжигаясь, выпил
его и вызвал обоих заместителей.
Первым, как всегда, вошел Вальтер Шарп, отвечающий за Западный
сектор. Штатский костюм на нем до сих пор трансформировался неуловимым
образом в некое подобие мундира, и Рыманову вдруг подумалось, что,
наверное, тяжело это - всякий раз подавлять в себе желание щелкнуть
каблуками и повернуться через левое плечо. Вацлав Глинка был полной
противоположностью Шарпу - маленький, полный, лысый. Пиджак и брюки сидели
на нем совершенно нелепо, но еще нелепее на их месте смотрелся бы мундир.
При всей своей несхожести оба заместителя были умницами и
великолепными знатоками военного искусства. Операции разрабатывались ими с
блеском и изяществом, проводились в жизнь уверенно и планомерно,
заканчиваться должны были красиво и результативно, с малым количеством
жертв и разрушений... Так почему же оба руководимых ими сектора все чаще
допускают сбои, и реальный результат оказывается весьма далеким от
запланированного?..
- Садитесь, господа! - сказал Рыманов и заказал еще три чашки кофе.
Заместители уселись за стол для совещаний. Шарп тут же достал из
кармана и положил перед собой диктофон. Глинка на совещаниях техникой не
