Потом, когда центр закрыли, они уехали назад в Штаты, а меня оставили тут.
Ведь я, хоть и не провела детство в зоне, тоже мутантка...
- И твой брат?
- Нет. Он мне не родной брат. Его родители взяли меня на воспитание
после того, как мои уехали. Кому-то дали взятку...
Она снова замолчала. Молчал и Илья, не зная, что ответить. У него
было ощущение, что все, что ни скажешь, будет не то. Словно ты лишний. И
тут, и на всем белом свете.
- Давай куда-нибудь исчезнем. - Она смотрела на него с надеждой. -
Чтобы найти не могли.
- Давай, - сказал Илья. - Я думаю, после того, что сегодня
произойдет, это будет не очень трудно.
Она смотрела на него с сомнением.
- Ты мне не веришь?
- Верю... Но вот ты говорил, что был стариком Жюлем Карне, а ведь я
тебя с самого начала знала таким, каков ты сейчас.
- Как это - таким как сейчас? - Илья был ошеломлен.
- Да, именно таким...
- И ты молчала?
- А меня и не спрашивали! И потом... Я ведь влюбилась в тебя в первый
же вечер! И мне казалось, тебе не понравится, если я буду относиться к
твоей персоне не так, как ты того желал.
- Да, - сказал Илья. - Это бы мне действительно не понравилось. Это
бы мне стоило очень дорого.
- К тому же я знала все, что ты хотел мне сказать.
- Как это - знала? Откуда?
- Я всегда знаю то, что мне хотят рассказать люди. Это получается
как-то внутри. Кажется, в сердце...
- Ты умеешь читать мысли?!
- Нет. Я не умею читать мысли. Я слышу то, что хотели бы мне
рассказать люди... И потому я знала, что нравлюсь тебе. Но ты не хотел
этого показывать, а я понимала, что тебе так надо...
- Вот это да!.. Выходит, ты знала все, о чем я тебе рассказывал
сейчас. Для чего же мы теряли время?
Она посмотрела на него с удивлением.
- Разве мы его теряли? Ты хотел рассказать! А я хотела послушать.
- И проверить, скажу ли я правду! - проговорил Илья с горечью.
Она покачала головой.
- А разве я должна была тебе верить?.. Ведь ты же сначала думал обо
мне, как о проститутке. Потом я интересовала тебя, только как постельная
принадлежность. А потом ты хотел использовать меня в своих планах против
Анхеля...
- Это не я! - крикнул Илья с отчаянием. - Это Жюль Карне!
- Да. - Она кивнула. - Но для меня не было Жюля Карне.
- Как же ты решилась на все это?
Она посмотрела на него с удивлением. И тихо произнесла:
- Ведь я же говорила. Потому что я тебя люблю!
И тут Илья понял, что главное для нее - это. И ради своей любви она
согласна на что угодно. Потому что она женщина...
Но тут она сказала:
- А тебе не кажется, что сегодняшний день будет нам вечным укором?
Что все это напоминает пир во время чумы?
- Нет! - соврал Илья. - Не кажется!
Она улыбнулась, прильнула к нему, и он понял: для нее это
действительно самое главное. И только сейчас она поверила ему до конца. И
для того, чтобы убедиться, что человек сказал правду, совсем не нужен
активатор.
- Хорошо бы мы так и летали, - проговорила Лина мечтательно. - Всю
жизнь! И никого не было рядом, кроме тебя!
Илья осторожно отстранил ее.
- Все-таки надо определиться, где мы, - сказал он. - А то как бы не
залететь куда-нибудь не туда. Это не утренняя прогулка.
Она вздохнула.
- Да. Надо. Жаль...
Она не договорила, а Илья не стал спрашивать, чего ей жаль. Он поднял
с кресла одежду Жюля Карне и вдруг застыл в раздумье.
- Не хочется что-то это надевать, - проговорил он. - Мне кажется, я
снова перестану быть собой.
- Не глупи, - сказала Лина. - Впрочем... Ты меня устраиваешь и в
таком виде. Только брюки хотя бы надень.
Илья слегка покраснел. Лина отвернулась и принялась поправлять
прическу. Илья решительно тряхнул головой, натянул на себя одежду Жюля и
сказал:
- Пошли в кабину.
Внизу, под "джампером" разлегся океан. С неба изливались яростные
солнечные лучи. Машина шла на высоте нескольких десятков метров над
поверхностью воды. Справа, на горизонте медленно проплывал какой-то
островок.
- Сейчас определимся, - сказал Илья.
Коротко вякнул сигнал вызова. Илья хитро подмигнул Лине, стал Жюлем
Карне и включил приемник. С экрана смотрел Рыманов, хмурый и недовольный.
- Это ты? - Рыманов был слегка удивлен. - Ты делаешь глупости. Не
забудь, что...
- Брось! - оборвал его Илья. - Не пугай! Лучше сам в этой заварухе
что-нибудь не забудь... Не забудь, например, свалить все на Алкиноя.
Мертвые сраму не имут!
- Откуда ты все знаешь? - Рыманов удивился еще больше. Но ненадолго.
- Благодарю за напоминание... А ты не забудь вернуться в Париж. Вздумаешь
скрываться, все равно найду!..
Илья выключил приемник.
- Он хотел сказать, что от тебя идет сигнал, по которому он быстро
сможет найти тебя, - проговорила Лина. - Но решил не говорить... А я
погасила этот сигнал, когда мы улетали из Гринкоуста. Мне показалось, что
ты о нем не знаешь, а когда узнаешь, он тебе не понравится.
Илья посмотрел на нее с восторгом и благодарностью.
- Я бы не смог... - начал он.
И не договорил, потому что "джампер" исчез, а вокруг возникла
чернильная темнота. И сквозь окруживший его мрак Илья увидел, как над
островком, мимо которого они недавно пронеслись, вытянулись в разные
стороны огненные стрелы. Словно расцветающий бутон вырос из океана. Бутон
лез вверх, стремился в небо, а Илья разглядывал странные лепестки,
пронзающие атмосферу, и отчетливо понимал, что Землю украсил цветок
смерти. Потому что лепестки над океаном на самом деле вовсе на были
лепестками. Потому что это оказались Анхель, Сковородников и так и
оставшийся безымянным лысый. Потому что это оказались Кшижевский, Рыманов
и Гиборьян. И Глинка был тут, и Артур, и Бакстер. И дядя Ваня, и отец, и
десятки других, живых и мертвых, предавших и продавших его, Илью Муромова,
давно или недавно. И даже мама...
Они уходили все дальше и дальше, предавая его в последний раз, а Илья
был бессилен что-либо изменить. Он снова раздваивался, как тогда, с
Линой... Или тогда раздваивался не он?.. Все было странно, ярко и
невесомо, и было ясно только, что его альтер эго на этот раз - Жюль Карне.
Ты понимаешь происходящее там, спросил Жюль, глядя на огненные
стрелы.
Да! Ультиматум все-таки реализуется, ответил Илья.
Начнется большая заваруха, сказал Жюль. Ты сможешь скрыться.
Да, теперь это будет несложно, сказал Илья.
И таких, как ты, станет очень много. Очень-очень...
Наверное. Но меня это не радует.
Почему?
Потому что станет меньше таких, как ты. И с каждым поколением число
их будет уменьшаться.
А тебе что до этого? Ведь такие, как я, сломали твою жизнь. И не
только твою...
Да, сломали. Но они были людьми, и большинство из них не ведали, что
творят.
Что тебе до них? Ты-то ведь не человек, сказал Жюль.
Неправда, я тоже человек, сказал Илья. Но таким, как я и Лина, нет
места в этом мире.
В этом - нет! Но в том, какой возникнет после реализации Ультиматума
- будет...
А тебе не жаль этого, пока еще существующего, спросил Илья.
Жаль, сказал Жюль. Но это мир Рыманова, а Рыманов заслужил подобный
конец. Я, пожалуй, даже рад, что жить ему осталось всего несколько
десятков минут и никто уже ничего не сможет изменить.
Ты ошибаешься. Я смогу!
Ты?!!
Я! Ведь я же не человек. Ты сам сказал... А моя нечеловечность
кое-чего стоит.
Илья протянул к цветку руки, хватая уходящих знакомых и незнакомых за
холодные пальцы, чтобы они повернулись и посмотрели ему в глаза, но сил не
хватало, и мертвые лица равнодушно пролетали мимо. В памяти уходящих не
было его, Ильи, там присутствовали только координаты атомных реакторов, до
которых они обязаны были добраться. И подступило отчаяние, потому что все
усилия оказались бесполезными, и мать зря полезла в петлю, и Глинка зря
застрелился, и зря Анхель Санчес получил свою пулю в лоб, и Гиборьян зря
перешел Рубикон.
Чувствуешь, не получается, обрадованно сказал Жюль.
Да, не получается, сказал Илья. Жаль, но, видимо, я тоже
всего-навсего человек.
И тут рядом с его слабеющими руками протянулись другие, горячие,
ласковые, нежные, девичьи. И все изменилось. Лепестки начали замедлять
свой полет, мертвые лица повернулись в сторону Ильи, заметили его,
обрадовались, и он увидел, как цветок смерти, распустившийся над океаном,
начал опадать. Лепестки его изгибались, выворачивались и устремлялись -
один за другим - в некую точку, центром которой были они - Жюль, Илья и
Лина.
Везет тебе, сказал Жюль с печалью. А если бы не счастливая
случайность?
Мне всегда везет, сказал Илья. Это у меня от тебя. Только причем
здесь счастливая случайность?
А если бы ты полетел в другую сторону?.. А если бы старт оказался не
на этом острове?.. А если бы рядом не было Лины?..
Причем здесь стороны и острова?.. Даже находись старт в другом
полушарии, все было бы также. Ведь я же НЕЧЕЛОВЕК!.. И Лины не могло не
быть рядом! Разве не так?
Ответа не последовало: Жюль исчез. И тьма исчезла. Вокруг снова была
кабина "джампера", и Лина держала Илью за руку, а внизу раскинулась
слепящая поверхность океана.
- Опять без меня хотел? - проговорила Лина с укором.
- Спасибо! - сказал Илья. - Я без тебя больше никуда.
Лина не ответила. Она тянулась губами к его губам.
А с неба стремительно падали огненные стрелы. Как солнечные слезы.
Зеркальная гладь вспучилась белыми столбами, ударили громовые раскаты. На
пульте "джампера" замигало табло "Авария энергетической установки".
Это конец? - спросила Лина.
Нет, сказал Илья, делая вид, что не понял. Все будет продолжаться.
Рыманов своего не упустит...
И зажал ей рот поцелуем.
Лина прильнула к нему, и это было последним, что он успел
почувствовать, потому что через мгновение они оба разлетелись над океаном
горячим облачком радиоактивного пара, рожденным в пламени взорвавшегося
реактора. И грохот этого рождения соединился с грохотом все еще падавших
вокруг, потерявших свою цель ракет.
А над миром летела последняя мысль Гиборьяна:
Война сняла с себя латы,
Мир надевает их на себя.
Мы знаем, что учиняет война,
Кто знает, на что способен мир?
Мысль летела над спокойными и бушующими водами океана, над весело
шумящими и умирающими лесами, над песчаными и ледяными пустынями. Над
светлыми и вонючими городами...
И никто на Земле больше не мог ее услышать.
