меня. Возьмемся-ка мы за дела более близкие... Как ни крути, а пока что в
операции "Сумасшедший в горах" наблюдается ярко выраженный тупик. И
никакой ниточки... Осмотр мест, где нашли трупы радистов, ничего мне не
дал. И не должен был дать... Это было бы слишком просто... Нет, ребята!
Пусть мне, как бедным суданцам, отсекут правую руку, но что-то в этом деле
не так... Ну, хорошо, предположим... Предположим, что Маккин - резидент
или связной иностранной разведки... Нет, не может быть, тяжеловесно все
это: метеостанция, граница с красными рядом. Нет здесь изящества... Зачем
эти два трупа?.. Почему он не скрылся сразу?.. Чего ждет еще?.. Или
кого?.. Возможно. И все-таки для шпионов все это как-то...
неинтеллектуально, что ли? Не могло быть у них здесь этих двух трупов. Ни
к чему они им... как будто специально привлечь внимание... или отвлечь от
чего-нибудь другого... Нет не то!
А что, если зайти с другого конца?.. С Клаппера-Гринберга-Ромса. Что
у нас там?.. В разговоре со мной этот господин существа дела касается лишь
слегка, не вдаваясь в подробности. Всякие там воспоминания юности,
лирические отступления... Поразительная легковесность для полковника
Службы Безопасности!.. Я бы даже сказал: безответственное отношение к
делу!.. А Гонзалес? Его роль и вообще сводится к тому, чтобы дать мне
прочитать несколько страничек в красной папке... Страничек, весьма
смахивающих на липу... А как он всячески избегал моих распросов!.. То
дремал... якобы, то беготня эта к пилотам и обратно. И еще тот тючок с
электроодеждой, которая мне так и не досталась... А надо-то ему было
всего-навсего отлучиться. Скажем, для того, чтобы получить от Клаппера
последние указания... Ну, молодцы молодцы! Спецы!.. А может быть, убийства
эти и не интересуют их вовсе, может быть, все это просто дым?..
Ой, ребята, как все это смахивает на охоту с подсадной уткой!.. А в
роли утки - ваш покорный слуга! Тогда весь этот балаганчик становится
вполне объяснимым... Но тогда возникает еще одна проблема: судьба этой
уточки меня интересует. Очень. Как своя собственная... А это уже серьезно!
Потому что минус-варианты есть. Целых два...
Ну-ка, ну-ка... Скажем: утка гибнет. Что дальше?.. А ничего!..
Похоронная процессия... оркестр играет траурный марш... "Геройски погиб на
боевом посту в борьбе с нарушителями народного спокойствия... Навсегда
останется в наших сердцах..." В голос рыдают патриотически настроенные
дамочки. Клаппер вытирает платочком фальшивые слезы... Это вариант номер
один.
Вариант номер два: утка вопреки всем козням врагов героически
уцелела. Честь ей и хвала! Впору Серебряный Крест на грудь вешать...
Только сожрут эту утку. Сами охотнички сожрут и с большим аппетитом. За
ненадобностью... или за то, что много знает... Далее все по первому
варианту: процессия, оркестр и прочее подобное... Вот так вот!
М-да-а, хороши пути-дорожки... Ну а что было бы, если бы я
отказался?.. А ничего!.. В вертолете, скорее всего, пуля от Гонзалеса,
труп за борт, и концы в воду!.. Нет, не так... Если бы я вздумал
отказаться, я бы сделал это еще в кабинете Клаппера, а там... А там все
просто: досье на стол, а в нем Исидора. И компьютеры Службы Безопасности в
два счета доказывают мне, что я связан с врагами нации. И извольте,
дорогой бывший соратник по борьбе, друг молодости, так сказать, вот вам
выбор: либо согласие, либо лагерь... либо штрафбат, либо смерть... Да, вот
тебе и операция "Сумасшедший в горах"! Если и есть в этих горах
сумасшедший, так это ваш покорный слуга... Ай да Клаппер! Ай да полковник
Гринберг! И ай да я!.. Потому что согласился, потому что руки у меня
развязаны, потому что теперь лишь от меня зависит, быть ли мне ревностным
агентом Службы Безопасности или только играть эту чудную роль... Вот так
вот!
А впрочем, все это пока - одни домыслы, и, как божий день, ясно, что
мне нужны факты, любые факты, хоть самые мизерные, чтобы я смог
окончательно определить свое отношение к этому делу. И раз таких фактов
нет снаружи, надо искать их внутри! В этом милом домике.
Я стал вспоминать расположение помещений.
Где же я был?.. Был в каминной, был в санузле, бьет на кухне, в
радиорубке был, у себя в комнате и в комнате Маккина. А не был я только в
кладовой. И кладовая эта имеет немного-немало как два входа: один из
каминной, закрытый (как сказал метеоролог, заваленный какими-то ящиками),
а другой - из его комнаты. Стало быть, надо обязательно попасть в
кладовую, и чем скорее, тем лучше!.. Ну что же, мысль хорошая, очень
правильная мысль... Вот только как это осуществить на практике, не
дожидаясь согласия Маккина. Боюсь, что ждать его придется слишком долго...
И нейтрализовать метеоролога до поры до времени нельзя...
В дверь постучали, и вошел Маккин. Он был наряжен в теплый оранжевый
комбинезон с капюшоном и такого же цвета сапоги и рукавицы.
- Я на площадку, - сказал он, - сниму цифры. Через полчаса
метеосводка.
- Скажите, Джон, - остановил я его. - Почему наша станция не
автомат?.. Ведь в принципе же мы здесь не нужны. Ночью-то сводки
передаются автоматически... Для чего мы здесь находимся?
Это был удар в лоб, и я, затаив дыхание, ждал ответного.
- Не знаю, - сказал метеоролог. - Я ее не строил. Да и какая мне
разница, если за это платят деньги... А потом, вы знаете, Джерри, мне
здесь нравится. - Он пристально посмотрел на меня и вышел.
Ч-черт, никакой реакции! Может быть, мы просто ломимся тараном в
открытую дверь?
Я вскочил с койки. Пока он снимает там свои показания, у меня есть в
запасе минут пятнадцать. Я сунул в карман пистолет и вышел в каминную.
Дверь в комнату Маккина была заперта, но ключ приглашающе торчал из
скважины. Я подошел к двери и взялся было за ручку, но тут что-то вдруг
меня остановило. Я внимательно осмотрел паз: слишком уж открыто
приглашают, до примитивизма... Ну вот, так и есть! Вот он - тоненький
волосок, приклеенный между дверью и дверной коробкой. Стоит хотя бы слегка
приоткрыть дверь, и он оборвется.
Неужели все-таки шпионы?.. Иногда примитив действует наиболее
безотказно... Так, ребята! Это любезное приглашение мы, пожалуй, оставим
без внимания. Подождем-ка мы ночи. Это будет умнее. Спящий в ночи не знает
забот... Или как там еще у Стивенса?
Во всяком случае, теперь определенно ясно, что какая-то игра здесь
все-таки происходит. А стало быть, надо довести дело до развязки и
постараться, чтобы развязка эта наступила не позднее завтрашнего утра...
Уверен, что так оно и будет. Не в интересах Маккина затягивать наше
совместное проживание здесь. И не в моих тоже...
Остаток дня прошел, как во сне. Я передавал метеосводки, ел, слушал
музыку, разговаривал с Маккином, смеялся вместе с ним над его шутками,
плоско шутил сам, смотрел какой-то очередной супербоевик, но все это делал
кто-то другой, равнодушный и легкомысленный, а я сидел в засаде, сидел,
сняв с предохранителя безотказное, сотни раз проверенное оружие, сидел,
затаив дыхание, сидел, приглушив стук сердца, сидел, слушал, смотрел и
ждал, когда на лесной тропинке в сером молоке тумана появится вражеский
отряд, осторожно пробирающийся к нам в тыл, опасливо оглядывающийся по
сторонам, пугающийся каждого куста, и настанет, наконец, пора нанести
удар, стремительный и неотразимый, настанет пора уничтожить
сопротивляющихся и захватить языка, потому что без языка дальше работать
просто невозможно.
Наконец, этот тянущийся, как жевательная резинка вечер закончился, и
мы разошлись по своим комнатам. Я переоделся в пижаму и лег в постель. В
руках у меня оказалась какая-то книжка, но я не прочел ни одной строчки. Я
просто не видел ее. Я был уже весь в предстоящей охоте.
Из комнаты метеоролога доносились звуки магнитофона, но что именно он
слушал, было не разобрать. Мною овладело нетерпение, я выключил свет и
долго лежал в темноте, проклиная все эти ночные увлечения музыкой. В конце
концов, замолк и магнитофон, и наступила удивительно пронзительная тишина.
Даже ветер на улице стих, а может быть, и метеостанция исчезла, и все
вокруг исчезло, и остался во всей Вселенной только этот домик и в нем два
человека да еще висящие на стене часы, бесшумно перемигивающиеся секундами
и минутами. И когда они отсчитали полчаса, я встал, положил в один карман
пижамы пистолет, а в другой авторучку с усыпляющим аэрозолем и тихо вышел
из комнаты. Минуты две я стоял перед дверью моего противника, стараясь
понять, спит он или нет. Из-за двери не доносилось ни звука.
"Ну что же, спи себе, спи, - подумал я. - А уж я постараюсь, чтобы ты
не просыпался до самого утра".
Я осторожно нажал на ручку. Дверь легко, без скрипа отворилась, и я
на цыпочках вошел внутрь.
В комнате горел ночник. Он освещал нетронутую кровать, застеленную
пушистым плисетовым одеялом. На одеяле валялась какая-то раскрытая книжка
в яркой цветной обложке. Метеоролога в комнате не было.
Я прикрыл за собой дверь и огляделся. Всюду царил полный порядок, не
было ни разбросанных вещей, ни раскрытых шкафов, ни выдвинутых ящиков
стола, ни заваленной жжеными документами пепельницы - ничего, похожего на
поспешное бегство. Дверь, ведущая в кладовую, была слегка приоткрыта. Я
подошел к ней и заглянул в щель. Там было совершенно темно. Я достал из
кармана пистолет, снял его с предохранителя и ввалился в кладовую, широко
распахнув дверь. В полосе слабого света, падающего из-за моей спины, были
видны какие-то тюки и ящики. Маккина здесь не было. Я повернул было
обратно, намереваясь взять фонарик и вернуться, но тут до меня донесся
приглушенный человеческий голос. Говорил метеоролог.
Я аккуратно прикрыл за собой дверь и замер. Когда мои глаза привыкли
к темноте, я с удивлением обнаружил, что вполне различаю контуры каких-то
предметов: не то штабелей ящиков, не то стеллажей. Темнота полной не была.
Откуда-то из-за этих штабелей-стеллажей пробивался лучик света.
Я осторожно стал пробираться в ту сторону, выставив вперед руки и
стараясь ничего не свалить на пол. Что говорил Маккин, было, к сожалению,
не разобрать, только однажды до меня донеслось четко выделенное слово
,,Сегодня". А потом Маккин замолк, но тут же забубнил чей-то другой,
совершенно незнакомый мне голос. От неожиданности я чуть не свалил на себя
какую-то невидимую штуковину, едва успев поймать ее левой рукой.
Справившись с нею, я снова стал пробираться вперед, к свету и к двум
бубнящим что-то голосам, удивляясь, почему нет знакомого мне предчувствия,
что вот сейчас, через секунду меня ослепит вспышка выстрела и в лицо
полетят смертоносные кусочки свинца.
В дальнем углу кладовой я обнаружил еще одну дверь. Она была слегка
приоткрыта, словно мне намеренно хотели показать дорогу и теперь
приглашали войти. Сквозь щель был виден Маккин, сидящий в кресле у пульта,
утыканного кнопками, ручками и перемигивающимися разноцветными лампочками.
Посреди пульта расположился экран, и с него смотрел на Маккина очкастый
лысый тип близкого к престарелому возраста. Метеоролог сыпал цифрами, а
тип согласно кивал блестящим черепом.
Все-таки это были шпионы! Я замер в раздумье: то ли ворваться с
воплем: "Руки вверх!", то ли осторожно вернуться к себе и дать сигнал
тревоги Клапперу. Одному мне здесь, пожалуй, было не справиться. Впрочем,
врываться внутрь во время сеанса связи было - глупее не придумаешь, а
сигналить Клапперу у меня особого желания не было, во всяком случае,
