- Ладно, братва, не серчайте, - покаялся он. - Это у
меня такой эксперимент был, я только в пропорциях ошибся,
вместо кайфа одна злость вышла...
- Да зачем тебе это надо? - спросил проходчик.
- Как зачем?! У людей вон сколько "тащиловок": и вино, и
курево, и наркотики... Говорят, под кайфом истина открывается.
- Ну и как, открылась? - усмехнулся доктор.
- Да лучше б, зараза, и не открывалась! - вздохнул
укладчик.
Инцидент был исчерпан, и они снова взялись за работу.
Проходчик чувствовал, что их заветная цель уже не за горами,
поэтому он торопился закончить свою книгу.
В следующий перерыв он зачитал окончание своей
фантастической повести:
К 24-м годам Алексей ощутил в себе полный распад личности.
Что бы он ни делал, все приносило ему успех, но не давало ни
счастья, ни радости. К этому времени у него был процветающий
бизнес, черный "Мерседес" последней модели и стройная женщина с
огромными голубыми глазами в пол-лица, длинными вьющимися
волосами цвета пробивающегося сквозь грозовую тучу солнца и
хорошо развитой грудью. Эту женщину он любил за то, что она
безотказно откликалась на кличку "жена", но очень часто его
охватывало смутное подозрение в том, что это совсем не то
сказочное существо, к встрече с которым он стремился чуть ли не
с самого детства. И дело здесь было не в том, плоха она или
хороша, что она делает или что не делает, а только в том, что
она родилась не той, которую он поклялся любить навеки, хотя и
была на нее безумно похожа.
В те дни, когда его депрессия особенно обострялась, он
запирался в своем кабинете, ложился на кожаный диван и,
похлебывая из горлышка "Мартель", часами размышлял над тем,
почему в России существуют миллионы людей намного беднее,
глупее и невзрачнее его, которые все-таки счастливы, несмотря
на все свои неудачи. Наконец, cвоим подсознанием он понял:
чтобы счастливо жить в России, нужно любить ее, а любить эту
немытую чумовую страну можно только ощущая себя ее неотъемлемой
составной частью. Как раз этого ощущения в нем и не было.
Однако, эта мысль сидела в нем так глубоко и так долго
пробивалась на поверхность, что когда она дошла до сознания и
оформилась в нечто конкретное, от нее осталось всего два слова:
"Надо линять!".
Теперь перед Артамоновым стояла как никогда конкретная
цель: достать выездную визу все равно куда, но главное
подальше, и придумать надежный способ, как вывезти с собой
накопленные капиталы. За помощью в этом он решил обратиться к
своему всемогущему другу Евгению. Евгений давно уже нашел свое
счастливое место в жизни, причем самым естественным путем: он
женился на дочери заместителя начальника Московского уголовного
розыска, за что и был назначен старшим следователем по особо
важным делам. Для него это был настоящий клад, он так и называл
свою жену: "Мое Золото". На правой руке у него теперь
красовалась татуировка "ОМОН", которую он сделал, легко
подколов к прежней "СЛОН" маленький полукруг и две палочки.
Одним из главных достоинств своей профессии, помимо власти и
денег, Евгений считал ее непоколебимую стабильность.
Бизнесменов, к примеру, сегодня государство поощряет, а завтра
объявляет вне закона и грабит, разные там чекисты и гэбэшники
вообще с государством в плохие шутки играют: то они политиков к
стенке ставят, то политики их, - но правоохранительные органы
всегда на коне, потому что право всегда нарушалось и будет
нарушаться вечно, такова уж природа людей, а если вдруг
случится чудо и все существующие законы будут соблюдаться, то
придумают новые. Государство держится на власти, а власть
должна карать и за дело, и для профилактики. Вот вам и весь
"Макиавелли" эмвэдэшных постмодернистов.
В один из скучно-серых осенних вечеров, когда депрессия
опять схватила Алексея за глотку, он пригласил Евгения в
ресторан, чтобы поделиться с ним своими сомнениями и планами.
- Не в той стране я родился! - сказал Алексей Евгению
без предисловия сразу после первой выпитой рюмки. - Ты мне
брат или не брат?
- А чо сделать-то надо? - Евгений любил конкретные
разговоры, без сопливых предисловий.
- Сделай так, чтоб меня здесь не было!
- На, выпей лучше, - Евгений разлил "по второй".
После второй в голове у Алексея немного прояснилось, и он
сказал:
- Нет, Женьк, я серьезно: сделай мне визу хоть куда - я
любые деньги заплачу.
- У тебя что, совсем крыша поехала?! - развеселился
Евгений. - Я ж в российских органах работаю, а не в
мальтийских или австралийских! Я ж тебе не кенгуру долбаное,
чтоб визу родить и из сумки вынуть!
- У тебя наверняка связи есть...
- Ладно, не канючь, - разлил Евгений "по третьей", -
поговорю с ребятами из МИДа, может, они что-то придумают.
- Сам знаешь, никаких денег не пожалею...
- Засунь свои "баксы" себе в жопу! - оборвал его
Евгений. - Я тебе по старой дружбе делаю, гнида!
После ресторана Евгений отправился на ночное дежурство, а
Алексей поехал домой. Ему хотелось с кем-то поговорить хотя бы
ни о чем, но жена уже спала, мерно посапывая в подушку. Тогда
он позвонил матери.
- Мам, - спросил он у нее, - я вот до сих пор понять не
могу, почему ты меня в детстве Листиком называла?
- Чего это ты вдруг? - удивилась мать. - У тебя
случилось что-нибудь? Как ты себя чувствуешь?
- Хорошо, мама, не волнуйся, - успокоил он ее.
- Ну, просто меня по ошибке слишком рано в роддом
привезли. Я там целых две недели без дела скучала, а на улице
листопад был, и клен еще под окном рос почти уже опавший. Вот я
сдуру и загадала: как все листья с него осыпятся, так я и рожу.
А потом, когда ты родился и меня отец забирал, я на улице
оглянулась на этот клен и увидела, что на нем один листик
остался, маленький такой...
- Значит, я еще не родился, - пробормотал Алексей.
- Ты что, плачешь что ли? - опять удивилась мать.
- Да нет, это я так, просто выпил лишнего. Ну ладно,
пока. Не болей.
Алексей присел на диван, выключил свет и в темноте
отхлебнул из горлышка спасительный "Мартель". В голове его
бродили тревожные смутные предчувствия. Минут через пять
зазвонил телефон.
- Слышь, Леха, бери с собой весь наличняк, который есть,
и дуй ко мне в "угро", - услышал он взволнованный голос
Евгения, - я с вертухаями договорился - покажи им паспорт и
проходи ко мне в 117-й.
- Понял! - коротко ответил Алексей.
- Не вздумай только "пушку" с собой приволочь! -
предупредил Евгений, вешая трубку.
"Видно, Слон-Омон здорово влип, - подумал он, выгребая из
сейфа и засовывая в спортивную сумку пухлые пачки денег,
пересчитывать которые не было времени. - Интересно, кто на
него наехал?" Он закрыл сумку на молнию и взвесил в руке.
"Должно хватить", - решил он (Алексей давно уже не считал
наличность, которую тратил не на дело, а на личные нужды, и
привык оценивать ее по объему и весу).
Через пять минут он уже гнал на своем "Мерсе" по
пустынному Садовому кольцу со скоростью 150 км/час, а еще через
десять минут входил в 117-й кабинет.
- Дай свой паспорт! - приказал ему Евгений, едва он
переступил порог.
Евгений засунул красный паспорт Алексея во внутренний
карман пиджака и вынул из того же кармана примерно такой же по
размеру, но синий.
- Значит, так, - серьезно сказал он, - слушай меня
внимательно. Ты - американский бизнесмен Леон Лифдроп.
- Я - американский бизнесмен Леон Лифдроп, - повторил
Алексей как под гипнозом.
- Ты живешь в Америке. Завтра... нет, уже сегодня в семь
ноль-ноль утра ты вылетаешь из Москвы, где ты был по бизнесу, в
свой родной город Нью-Йорк. Вот и вся твоя история.
- Вот и вся моя история... - машинально повторил
Алексей.
Он принял из рук Евгения американский паспорт и билет на
самолет. На обложке паспорта он разглядел еле заметные красные
точечки.
- Где вы его... обнаружили? - спросил он.
- Какая тебе разница! - отмахнулся Евгений. - Главное,
я как увидел, так и обалдел: точная Лешкина копия!
Алексей взглянул на фотографию молодого жизнерадостного
американца: внешнее сходство и правдо было разительное.
- Тут мне в голову и ударило: нафига ж нам очередной
международный скандал нужен?! Лучше мы здесь у себя такого же
бизнесмена похороним, только русского - у нас этим уже никого
не удивишь. А америкашку этого как будто на его родине убьют,
главное, чтоб от нас улетел! Кстати, и баксы все с собой
вывезешь без проблем, американцев никто не шмонает.
- Просто и гениально, - похвалил Алексей.
- Тебе, Ференц, какой гроб больше нравится: с кисточками
или без? - неожиданно заржал Женька, обнимая друга детства на
прощание.
Через пять с небольшим часов новорожденный американец Леон
Лифдроп набирал высоту, чтобы взять курс на свой родной город
на Гудзоне. Когда он увидел с километровой высоты мутные огни
дикого дремучего города, в котором прошлой ночью жестокие
варвары зверски убили его русского двойника, у него по спине
пробежали крупные холодные мурашки...
Алексей сильно потряс головой, чтобы очнуться от
наваждения.
- Are you o'kay? - спросила стюардесса, любезно
склоняясь над его сидением в первом классе.
- I'm o'kay, don't worry. Do you have Scotch whiskey?
- Yes, Sir!
- On the rocks, please.
Он расстегнул свою сумку, чтобы дать стюардессе доллар на
чай, и увидел, что она доверху забита не зелеными баксами, а
разноцветными рублями, которые он в темноте и в спешке сгрузил
в нее из сейфа (он всегда держал рубли скраю, а доллары
подальше). Ему стало весело: новая жизнь начиналась с нуля!
Алексей выпил стакан виски и уснул с кусочком льда во рту.
Ему снилось что-то большое и теплое, придающее непоколебимую
уверенность в будущем. Во сне он знал, что с ним все будет
o'kay, потому что там, куда он летел, все и со всеми всегда
"o'kay". Он проснулся совершенно трезвый и в прекрасном
настроении.
- Where are we now? - спросил он у проходившей мимо
любезной стюардессы.
- Greenland, - ответила с любезной улыбкой стюардесса.
Алексей приподнял пластмассовую шторку иллюминатора и
увидел в нем багровое небо, соприкасающееся с голубыми льдами.
От этой величественной картины у него стало легко и радостно на
сердце.
Еще через несколько часов в аэропорту JFK возвращающийся
из деловой поездки Леон Лифдроп протягивал свой паспорт
таможеннику.
- Hello, - сказал таможенник, бегло просматривая
паспорт.
- Hello, - сказал Лифдроп, принимая паспорт назад.
Выйдя в зал аэропорта, Лифдроп увидел над головами
встречающих табличку со своим именем, которую держал человек в
униформе водителя лимузина. Лифдроп представился ему, и человек
усадил его в просторный белый Линкольн. Когда они проезжали по
Belt Parkway, перед глазами Лифдропа открылась изумительная
панорама Манхэттана: на огромные величественные глыбы
небоскребов падал, кружась, пушистый ранний снег. И тут Лифдроп
неожиданно вспомнил, что никакой он не Лифдроп, а русский
парень Алексей Артамонов, который всю свою жизнь учился и
работал, мучился и страдал, горевал и сомневался только для
того, чтобы в один прекрасный день воочию увидеть эти
заснеженные каменные джунгли.
6. Солнце еще высоко
- Гад ты, проходчик! - сказал укладчик, когда проходчик
кончил читать. - По-твоему получается, что человек полжизни
