выключил. Затем он одним уверенным движением снял шлем, отключая тем
самым радио скафандра. Мой собственный шлем был снят, чтобы экономить
воздух. Я потянулся к шлему, когда увидел, что он отключил радио, но он
приложил палец к губам и сказал:
- Я буду говорить с вами конфиденциально. Его голос в разреженном
воздухе звучал выше и слабее обычного.
Я обдумал положение. Даже если предположить дичайшие
параноидальные фантазии, Линда обладала свободой действий и могла
видеть все, что происходит в прозрачном кубе.
- Разумеется, - согласился я.
- Я чувствую, что вам не по себе. Я понимаю ваши ощущения и отношусь
к ним уважительно. Сейчас я Собираюсь сунуть руку в правый карман и
вынуть предмет. Он безобиден.
Он так и сделал, вынув один из тех микрокордеров, которые напоминают
причудливую кнопку.
- Я хочу, чтобы между нами была только правда, - добавил он.
Только ли разреженность воздуха придала его голосу такую напряженную
резкость?
Я попытался найти соответствующий ответ. Позади Чена Линда грациозно
кружилась в космосе, величественно беременная, самозабвенная.
- Разумеется, - сказал я снова.
Он нажал ногтем на сенсор воспроизведения. Записанный голос Линды
сказал что-то, чего я не расслышал. Я покачал головой. Чен перемотал к
тому
же месту и мягко бросил устройство мне.
- Что я и хотела сказать, - повторился голос Линды. - Их интересы с
нашими могут не совпасть.
Та самая запись, о которой я говорил некоторое время назад.
Мой мозг немедленно перешел на компьютерную скорость работы,
превратился в гиперпроизводительную мыслящую машину, выполнил тысячу
последовательных программ анализа за несколько микросекунд и
самоуничтожился. "Застукали лезущего рукой в банку с вареньем. На
полпути вниз с горы отказали тормоза. Я мог бы поклясться, что закрыл этот
шлюз". Микрокордер ударил меня по щеке. Я инстинктивно схватил его и
нечаянно выключил - на том месте, где Том спрашивает Линду:
- А мы что, не люди?
Последние слова какое-то время эхом отдавались в "кубике".
- Только имбецил не сумеет посадить "клопа" в неохраняемый скафандр,
- бесстрастно сказал Чен.
- Ага, - хрипло каркнул я и откашлялся. - Ага, это было глупо. Кто
еще..? - Я замолчал и ударил себя по лбу. - Нет, я не стану задавать
глупых
вопросов. Ну и что думаете лично вы, Чен Тен Ли? Мы - Homo novus? Или
всего лишь одаренные акробаты? Будь я проклят, если я знаю.
Он дрейфовал в воздухе, направляясь ко мне спиной вперед, подобно
стреле в медленном полете. Так прыгают кошки.
- Возможно, Homo caelestis, - спокойно сказал он, и его приземление
было безупречным. - Или, возможно Homo ala anima.
- Аллах кто? А, "крылатая душа". Хмм. Ладно, пусть будет так.
Позвольте, я вам погадаю, док.
Могу поспорить, что вы сами - "крылатая душа". Потенциально по
крайней мере.
Его реакция удивила меня. Я ожидал увидеть бесстрастную маску игрока в
покер. Вместо этого его лицо захлестнуло неприкрытое горе, чувство страш-
ной потери и безнадежного стремления - все это как гравюра в свете
Сатурна. Ни до, ни после того я не видел на его лице такого искреннего
проявления чувств; быть может, этого не видел никто, кроме его старой
матери и покойной жены. Это потрясло меня до самых печенок и потрясло бы
и его самого, если бы он хотя бы смутно осознал это.
- Нет, мистер Армстед, - бесцветно сказал он, уставившись на Сатурн
поверх моего плеча. В первый и последний раз прорвался его акцент и аб-
сурдно напомнил мне Толстяка Хэмфри.
- Нет, я не один из вас. И ни время, ни мое стремление ничего здесь не
изменят. Я это знаю. Я с этим смирился.
В это время его лицо стало расслабляться, приобретать обычное
бесстрастное выражение - все это бессознательно. Я восхитился
дисциплиной его подсознания и прервал его.
- Но я не знаю, правы ли вы. Мне кажется, что любой человек, который
может играть в трехмерные шахматы, -первый кандидат на то, чтобы
оказаться Homo Как-его-там-черт...
- Потому что вы незнакомы с трехмерными шахматами, - сказал он, - и
незнакомы с вашей собственной природой. Люди играют в трехмерные
шахматы на Земле. Это было разработано при одном g, для игрока,
находящегося в вертикальном положении, и классические схемы этой игры
линейны. Я пробовал играть в невесомости, с набором фигур, который не
фиксирован по отношению ко мне в той позиции, что при наличии тяготения,
к у меня ничего не получилось. Я могу последовательно побеждать
Программу Мартина-Дэниэлса в плоских шахматах - (мировой класс) - но
в трехмерных шахматах в условиях невесомости меня легко победил бы
мистер Бриндл, если бы я был достаточно опрометчив, чтобы играть с ним. Я
довольно хорошо могу координировать свои движения на борту "Зигфрида"
или в этом, самом прямолинейном и прямоугольном из кораблей. Но я
никогда не смогу научиться существовать в течение какого бы то ни было
промежутка времени без того, что вы называете локальной вертикалью.
- Это появляется медленно, - начал я.
- Пять месяцев назад, - прервал Ли, - у меня в комнате сломался
ночник. Я тотчас проснулся. Мне понадобилось двадцать минут, чтобы найти
выключатель. Все это время я всхлипывал от горя и страха и потерял
контроль над своим сфинктером Воспоминание это оскорбительно, поэтому я
и потратил несколько недель, изобретая тесты и упражнения. Чтобы жить,
мне нужна локальная вертикаль. Я - обычный человек.
Я долгое время молчал. Линда заметила наш разговор; я подал ей знак,
чтобы она продолжала танцевать, и она кивнула. После того, как я все обду-
мал, я сказал:
- Полагаете ли вы, что наши интересы не совпадут с вашими?
Он улыбнулся - снова стопроцентный дипломат - и хихикнул.
- Вам знакомы законы Мэрфи, господин Дрмстед? Я вернул ему усмешку.
- Ага. Но насколько вероятно это несовпадение?
- Я не думаю, что вероятно, -серьезно ответил он.-Но я полагаю, что
Дмирова будет думать именно так. Возможно, Иезекииль. Возможно, ко-
мандующий Кокс. Разумеется, Силвермен.
- И мы должны исходить из того, что любой из них тоже мог снабдить
наши скафандры подслушивающим устройством.
- Скажите, как по-вашему: если результатом конференции будет какая-
либо информация большого стратегического значения, попытается ли
Силвермен единолично завладеть этой информацией?
Трепаться с Ченом было все равно что жонглировать дисковыми пилами. Я
вздохнул. Говорить согласились честно.
- Да. Если у него окажется возможность, то наверняка он поступит
именно так. Но это ему будет не так-то просто сделать.
- Кто-то один, имея необходимые ленты программ, может направить
"Зигфрид" достаточно точно к Земле, чтобы вернуться туда, - сказал он, и я
отметил, что он не сказал "один человек".
- Зачем вы мне это говорите? - Прямо сейчас я глушу любые возможные
подслушивающие устройства в этом корабле. Я уверен, что Силвермен
попытается поступить таким образом. Я это чую. Если он сделает это, я убью
его сразу. Вы и ваши люди слишком быстро реагируете в невесомости; я
хочу, чтобы вы понимали мои мотивы.
- И каковы же они?
- Сохранение цивилизации на Земле. Продолжение существования
человеческой расы.
Я решил, в свою очередь, попробовать подбросить ему непростой вопрос:
- Будете стрелять в него из того пистолета?
Он проявил легкое неудовольствие.
- Нет, тот пистолет я выбросил из шлюза через две недели после того, как
мы отправились в путь, - сказал он. - Нелепое оружие в невесомости, мне
следовало понять это сразу. Нет, я скорее всего сломаю ему спину.
Не давайте этому парню возможности для сильной подачи мяча: он разит
наповал.
- Какова будет ваша позиция в этом событии, господин Армстед?
- То есть?
- Силвермен - частично кавказец, частично североамериканец. У вас
общая культурная основа. Может ли это оказаться более сильной связью, чем
ваша связь с Homo caelestic?
- То есть? - снова спросил я.
- Ваш новый биологический вид долго не протянет, если голубую Землю
разнесут на куски, - резко сказал Чей. - А именно этого добьется псих
Силвермен. Я не знаю, как именно работает ваш мозг, господин Армстед. Как
вы поступите?
- Я уважаю ваше право задавать вопрос, - сказал я медленно. - Я
сделаю то, что покажется мне правильным в тот момент. У меня нет другого
ответа.
Он внимательно всмотрелся в мое лицо и кивнул.
- Теперь я хотел бы выйти наружу.
- О Господи Иисусе! - взорвался я.
Он оборвал меня:
- Да, я знаю: я только что сказал, что не способен функционировать в
свободном космосе, а теперь хочу попробовать. Он взмахнул шлемом.
- Господин Армстед, я предполагаю, что могу скоро умереть. Хотя бы
один раз перед этим я должен повисеть в одиночестве среди вечности, не
подверженный никакому ускорению, без прямых углов в качестве точек
отсчета, в свободном космосе. Я мечтал о космосе большую часть своей
жизни и боялся выйти в него. Теперь я должен. Насколько я могу выразить
это в вашем языке, это звучит так: "Я должен встретиться один на один со
своим Богом".
Мне хотелось сказать "да".
- Знаете ли вы, насколько это похоже на сенсорное голодание? - не
уступал я. - Как бы вам понравилось потерять свое эго в космическом ска-
фандре? Или даже всего лишь свой завтрак?
- Мне уже случалось терять свое эго. Когда-нибудь я потеряю его
навсегда. А космической болезни я не подвержен. Он начал надевать шлем.
- Нет, черт возьми, не так! Следите за загубником! Дайте я помогу.
Через пять минут он подключил радио и нетвердо сказал:
- Я возвращаюсь.
После этого он не говорил ничего, пока мы не стали снимать скафандры нa
причале шатглов "Зигфрида". Тогда он сказал очень мягко:
- Это я на самом деле - Homo excastra. И остальные.
Больше я не услышал от него ни слова до самого дня начала Второго
Контакта. И я ответил:
- Вы всегда желанный гость в моем доме, доктор. Но он не отозвался.
Торможение принесло уйму всяческих злоключений. Если вы поселились в
маленькой комнате (и никогда оттуда не выходите), то к концу года ваши
вещи будут валяться повсюду. Невесомость усиливает эту тенденцию.
Упрятать по местам все без остатка было бы невозможно, даже если бы нам
предстояло справиться всего лишь с одной сотой g за двадцать пять часов.
Но
даже самый прямой, проверенный лазером трубопровод имеет некоторое
количество изгибов; а наша траектория была одним из самых длинных
трубопроводов, когда-либо проложенных человеком (больше миллиарда
километров). Поле тяготения Титана представляло собой мощную маленькую
мишень в конце трубопровода, в которую мы должны были угодить очень
точно. Прежде чем Скайфэк стал производить микросхемы для компьютеров,
такой фокус нельзя было бы проделать. А так по дороге у нас были совсем
небольшие исправления траектории. Но луна плыла быстро, и мы пару раз
разгоняли корабль до одного g. Эти толчки, хотя были милосердно
короткими, заставили меня сильно сомневаться, что мы сможем пережить
даже двухлетнее обратное путешествие. Толчки также привели к множеству
мелких, преимущественно незначительных повреждений по всему кораблю:
все внутренние помещения превратились в Чулан враля Мак-Джи. Однако
худшим из повреждений оказался прорыв водопровода, ведущего к бакам для
душа посредине корабля, и поломка кондиционеров воздуха там же.
Даже если вас предупреждают о землетрясении заранее, это не особенно,
помогает.
С другой стороны, уборка почти не составляла проблемы - опять-таки
благодаря невесомости. Все, что нам нужно было сделать, - это подождать,
и рано или поздно весь хлам фактически сам собой скапливался на решетках
кондиционеров. Поддержание порядка в доме в условиях невесомости сво-
дится преимущественно к замене изношенных липучек и фильтров.
(Мы используем сети и коконы для сна, даже если все в квартире с
невесомостью действительно хорошо закреплено. Отдыхаешь при этом не так
полно - но если ничем себя не стеснять, то постоянно просыпаешься от того,
что снова стукнулся о решетку воздушной системы. Один придурок-ученик
