сильный и ясный. - В этом даже есть смысл. - Несомненно, - согласился
я. - Если только он не собирается посылать по одному делегату от каждой
нации, у Вертхеймера остается единственная возможность: придерживаться
большой тройки. Это единственное ограничение, которое способно стерпеть
большинство. А команда непременно должна быть многонациональной. Ну,
все эти штуки насчет человечества, объединяющегося перед лицом угрозы со
стороны чужих.
- С пресловутым рыцарем без страха и упрека во главе, - подчеркнула
Линда.
- Сам Вертхеймер отлично бы справлялся с этой ролью, - вставил Рауль.
- Еще бы, - сухо согласился я.-Но у него есть некоторые неотложные
обязанности в другом месте.
- Иезекииль Де Ла Торре тоже прекрасно подойдет, - задумчиво сказал
Том.
Я кивнул.
- Даже я о нем слышал. Ладно, я вам сообщил все, что знаем мы сами.
Комментарии? Вопросы?
- Я бы хотел выяснить насчет этой поездки "туда и домой" за один год, -
произнес Том. - Насколько я знаю, это невозможно.
- Я тоже, - согласился я. - Я уже давно в космосе. Я не знаю, понимают
ли они, какое небольшое на самом деле ускорение мы можем выдерживать
длительное время. Что вы скажете по этому поводу, Гарри? Рауль? Это
реально?
- Не думаю, - сказал Гарри.
- Почему нет? Ты можешь объяснить?
Привилегии гостя на борту Скайфэка включают доступ к компьютеру.
Гарри подошел к терминалу и запросил ссылку. На экране появилось:
- Это - простейшее выражение для времени перелета от планеты к
планете, - сказал он.
- О Господи.
- Но эта формула слишком примитивна и не решит вашей проблемы.
- Ээ... они сказали что-то относительно перехода Фрай... ээ...
- Понятно,- сказал Рауль. - Переход Фрайзена. Так я и думал. Конечно!
Это сработает.
- Как? - спросили все одновременно.
- В детстве я, бывало, штудировал все материалы по колонизации
космоса, - проговорил Рауль. - Даже когда стало очевидно, что L-5 не
оторвется от Земли, я не терял надежды - это казалось мне единственной
возможностью когда-либо попасть в космос. Лоуренс Фрайзен однажды
читал доклад в Принстоне... помнится, в 80-м году или немного раньше.
Подождите минутку.
Он забарабанил по клавиатуре, как кролик, используя компьютер в
качестве калькулятора.
Гарри считал на своем собственном калькуляторе, который был пристегнут
у него к поясу.
- Как вы собираетесь получить характеристическую скорость 28
километров в секунду? - спросил он скептически.
- Ядерный разгон? - предположил Том.
Это было то, чего я боялся. Я читал, что встречаются люди, которые
серьезно предлагают запустить их в глубокий космос, разгоняя, грубо
говоря,
при помощи водородных бомб. Меня в такой проект не заманишь.
- О черт - нет, конечно, - сказал Рауль, к моему облегчению. - Для
перехода Фрайзена такой тип ускорения не нужен. Смотрите.
Он установил терминал на демонстрацию чертежей и начал набрасывать
рисунок, поясняющий его мысль. - Стартовать нужно примерно с такой
орбиты.
- Резонансная орбита 2:1? - спросил я.
- Верно, - подтвердил он.
- Как у Скайфэка? - спросил я.
- Ага, конечно. Как раз... эй! Ну да, точно! Мы находимся как раз там, где
нужно. Ух ты, забавное совпадение, а?
Я понял, что Гарри почуял запах той же самой крысы, которую вынюхал
Вертхеймер. Может быть, Том тоже - по нему трудно было судить из-за его
йогуртной внешности.
- Что дальше? - спросил я. Рауль очистил экран и проделал еще какие-то
вычисления.
- Ну, нужно, чтобы корабль покинул орбиту со скоростью, сейчас
прикинем, немного меньше километра в секунду. Это будет... мм, примерно
две минуты ускорения при одном g. Хмм. Или при одной десятой g - около
семнадцати минут разгона. Ерунда.
В результате мы начнем падать к Земле. Нам нужно обогнуть ее по
касательной. Так что мы задействуем дополнительно... 5,44 километра в
секунду, в точно рассчитанный момент. Примерно девять минут при одном g,
но это нужно сделать очень быстро, так что один g не пойдет. Сейчас
глянем... возможно, 4,6 минуты при двух g, или же 2,3 минуты при четырех.
- Прекрасно, - весело сказал я. - всего лишь пара минут при четырех g.
Наши лица сползут на затылки, и мы будем единственными животными в
этой планетной системе, которые ходят лицом назад. Продолжайте.
- Вот что получается, - сказал Рауль, снова переключив дисплей на
показ чертежей.
- Это дает нам год невесомости, в течение которого мы занимаемся
хореографией, бросаем это, прислушиваемся к тому, как рассыпаются наши
кости, приканчиваем дипломатов и делаем из них шашлык, обсуждаем
влияние Хайнлайна на Пруста и спешно зубрим разговорный язык чужаков.
Тут мы прибываем на Сатурн. Ух ты, еще одно удачное совпадение:
стартовое окно для одногодичного перехода Фрайзена открыто...
- Ага, - прервал его Гарри, оторвавшись от своего калькулятора, - это
доставит нас к Сатурну за год - на относительной скорости двенадцать ки-
лометров в секунду. Это больше, чем вторая космическая скорость.
- Мы позволим кораблю быть захваченным Титаном, - торжествующе
сказал Рауль.
- О, - сказал Гарри. - Восемь или девять километров в секунду...
- Конечно, - продолжал Рауль, нажимая клавиши. - Запросто. Одна
десятая g в течение двух с половиной часов. Или, чтобы сделать это легче
для
нас, одна сотая g в течение чуть больше, чем дня. Хмм... двадцать пять с
половиной часов. Одной сотой g не хватит, чтобы написать себе на ногу
сверху вниз, даже если вы привыкли к невесомости.
Мне действительно удалось понять большинство ключевых пунктов.
Компьютерный дисплей - дивная помощь невеждам.
- Хорошо, - резко сказал я своим тоном "внимание всем, вот сейчас-то
все и начнется". В силу длительной привычки общее внимание сосредото-
чилось на мне. - Хорошо. Это все можно проделать. Мы обсуждали это все
два часа до того, как прибыл ваш шаттл. Я рассказал вам, чего они от нас
хотят и почему. Я бы хотел сказать вам, чтобы вы приняли решение к
следующей осени. Но автобус отправляется сейчас. Из-за этого окна старта,
которое ты упомянул, Рауль.
В глазах Гарри сверкнуло подозрение. И я был прав, Том тоже высчитал
малую вероятность такого случайного совпадения.
- Поэтому, - упорно продолжал я, - я должен просить, чтобы вы дали
окончательные ответы в пределах часа. Я понимаю, что это нелепо, но вы-
бора нет. - Я вздохнул. - Советую вам использовать этот час с толком.
- Черт побери, Чарли, - сказал Том в неподдельном гневе. - Мы семья
или нет? -Я...
- Что еще за дерьмо в самом деле? - согласился Рауль. - Человек не
должен оскорблять своих друзей.
Линда и Гарри тоже выглядели оскорбленными. - Послушайте, вы,
идиоты, - сказал я, вложив в свои слова всю силу убеждения. - Это -
навсегда. Вы никогда больше не сможете кататься на лыжах, плавать,
никогда не сможете ходить даже при тяготении Луны. Ни черта вы больше
никогда не сможете без технологической поддержки.
- А какого черта мы можем без технологической поддержки сейчас? -
спросила Линда.
- Не надо! - рявкнул я. - Не надо меня передразнивать. Задумайтесь
над этим хорошенько. Я что, непременно должен перейти на личности?
Гарри, Рауль, скольким женщинам вы сможете назначить свидание в
космосе? Сколько женщин согласятся бросить целый мир, чтобы остаться с
вами? Давайте будем серьезны. Линда, Том, есть ли у вас хоть какие-то
свидетельства в пользу того, что в невесомости возможно родить ребенка?
Вы что, готовы в один прекрасный день рискнуть двумя жизнями? Или вы
решили подвергнуться стерилизации? Так что перестаньте рассуждать, как
герои комиксов, вы четверо, и выслушайте меня, черт побери!
К своему искреннему удивлению, я обнаружил, что по-настоящему
взбесился. Мое напряжение воспользовалось первым же подходящим
случаем, чтобы разрядиться в гнев. Я впервые осознал, что небольшое
театральное представление на тему гнева чревато опасностью.
- У нас нет никакого способа выяснить, удастся ли нам вступить в
разговоре проклятыми светляками. В игре с такими высокими ставками и
такими скверными шансами достаточно рискнуть двумя жизнями. Мы с
Норри обойдемся без вас!!! - заорал я и только тогда остановился.
- Нет, - наконец продолжил я, - это неправда. Я не могу на этом
настаивать. Но мы действительно можем сделать это сами - если это вообще
осуществимо. У Норри и у меня есть личные мотивы, чтобы лететь. Но ради
чего вы должны отречься от родной планеты?
Повисла липкая тишина. Я сделал все, что мог. Норри было нечего
добавить. Я смотрел на четыре пустых, лишенных выражения лица и ждал.
Наконец Линда пошевелилась. - Как-нибудь разберемся с родами в
невесомости, - сказала она с безмятежным спокойствием и секундой позже
добавила: - Когда настанет время.
Том забыл о своих сиюминутных неприятностях. Он долго смотрел на
Линду, улыбаясь распухшими губами посреди красного от лопнувших
капилляров лица, а потом обратился к ней:
- Я вырос в Нью-Йорке. Я всю жизнь жил в городах. Я никогда не
понимал, сколько напряжения в городской жизни, пока не прожил неделю в
доме твоей семьи. И никогда не понимал, как я на самом деле ненавижу это
напряжение, пока не стал замечать, до какой степени мне не хочется возвра-
щаться на Землю. Бэту грязь. Начинаешь понимать, как сильно у тебя
онемели шея и плечи, только когда кто-то их тебе разотрет. - Он коснулся
ее
щеки пальцами с запекшейся под ногтями кровью. - Пройдет очень много
времени, прежде чем на воздушные шлюзы придется навешивать замки. Ну
конечно, у нас когда-нибудь будет ребенок - и нам не придется учить его,
как выживать в человеческих джунглях.
Она улыбнулась и взяла его лиловые руки в свои.
- Нам даже не придется учить его ходить.
- При нулевой гравитации, - задумчиво сказал Рауль, - я выше ростом.
Я решил, что он имеет в виду те несколько сантиметров, на которые в
невесомости распрямляется позвоночник, но он добавил:
- При нулевой гравитации малорослых не бывает.
Ей-богу, он был прав! "На уровне глаз" - бессмысленный термин в
космосе; следовательно, нет смысла и в понятии роста.
Но рассуждения его были умозрительными; он еще не решился.
Гарри потянул пиво из груши, рыгнул и уставился в потолок.
- Я уже давно думал над этим. В смысле над адаптацией. Я 6ы смог
работать весь год целиком вместо половины. Следующий шаг, только и всего.
Я думал так поступить в любом случае. - Он посмотрел на Рауля. - Не
думаю, что мне будет не хватать женщин. Рауль твердо встретил его взгляд.
- И мне, - сказал он, и на этот раз в его голосе прозвучала решимость.
В моем мозгу загорелась лампочка. У меня отвисла челюсть.
- Господи Иисусе, в р-костюме!
- Всего лишь куриная слепота, Чарли. Не переживай так, - сочувственно
произнесла Линда.
Она была права. Это не имеет ничего общего с мудростью,
наблюдательностью или тем, насколько я взрослый человек. Всего лишь
личный недостаток, дефект зрения: люди влюбляются у меня на глазах, а я
никогда не замечаю.
- Норри, - обвиняюще сказал я. - Ты же знаешь, что я идиот. Так
почему ты мне не сказала? Норри? Она крепко спала.
Все четверо принялись хохотать надо мной, как сумасшедшие, и мне
ничего не оставалось, как при соединиться к ним. Любой, кто не согласен
признать себя дураком, - дурак вдвойне. Любой, кто пытается это скрыть,
- еще больший дурак, потому что остается в одиночестве. Мы хохотали все
вместе, мы поделили мою глупость на всех и стерли ее, и Норри
пошевелилась и улыбнулась во сне.
- Ладно, - сказал я, когда отдышался, -один за всех и все за одного. Я
не могу бороться со стихией. Я люблю вас всех и буду рад вашему обществу.
Том, ляг поудобнее и поспи. Мы вчетвером смотаемся за вещами и вернемся
за тобой и Норри. Мы заберем твои комиксы и вторую рубашку. Ты по-
прежнему весишь примерно семьдесят два?
Я наклонился и поцеловал Норри в лоб.
- Давайте двигаться.
ЗВЕЗДНЫЕ СЕЯТЕЛИ
С этого дня прошла неделя, прежде чем у нас появилась возможность
