Уайз основал Всемирный Еврейский Конгресс (World Jewish Congress),
президентом которого он был до своей смерти в 1949 г., "и в качестве
такового был мировым вождем борьбы против Гитлера" (Американская
Энциклопедия, Нью-Йорк 1968, т. 29. стр. 79-80). 5-го сентября 1939 г.
Всемирный Еврейский Конгресс официально объявил войну Германии, что
превращало всех евреев в Германии и оккупированных ей странах в
"представителей вражеского народа", которых Женевская конвенция о
ведении войны разрешает во время войны интернировать в
концентрационных лагерях.
3. Даже столь всесторонне осведомленные западные авторы, как Дуглас Рид,
часто "плавают", как только речь заходит о России, что несомненно является
следствием систематического искажения русской истории "заинтересованной
стороной", создавшей себе, в особенности после 1917 года и, главным
образом, в Англии и Америке, монополию в этой области.
"Безземельных крестьян" в России, в отличие от западной Европы, вообще не
было, за исключением тех, кто, формально принадлежа к крестьянскому
сословию, занимался вместо земледелия торговлей, ремеслом, промыслами и
т.д., но и они наделялись общинной землей, сдавая ее обычно в аренду
односельчанам. Столыпинская реформа освободила крестьян от общинной
зависимости, закрепив 16 милл. десятин в частную собственность 2,5 млн.
крестьянских дворов. Одновременно гигантскими темпами проводилось
землеустройство (ликвидация чересполосицы и т.д.), фактически сводившееся
к установлению постоянной собственности и на общинную землю; т.ч. к 1916
году почти 60% надельной, т.е. бывшей общинною земли (общая площадь
надельной земли, отведенной крестьянам после реформы 1861 г. составляла
около 117 млн. десятин или более 127 млн. гектаров) перешли в личную
собственность крестьянства. Помимо этого, русское крестьянство владело 30
млн. десятин земли, купленной на личные средства, и арендовало
дополнительно не менее, чем 60 млн. десятин земли, главным образом у
помещиков.
Что касается думской истории, то распущена была также и Вторая
Государственная Дума, отказавшаяся лишить депутатской
неприкосновенности 55 соц.-дем. депутатов, замешанных в подготовке
убийства императора, великого князя Николая Николаевича и П. А
Столыпина, после чего последний провел в порядке чрезвычайного
законодательства новый избирательный закон, обеспечивший Третьей
Государственной Думе способное к продуктивной работе большинство.
Земельная реформа вместе с землеустройством показала результаты лишь по
прошествии нескольких лет, и прямого влияния на исход выборов в Думе не
имела. Далее, Дуглас Рид ошибочно производит Столыпина в графы, что мы в
переводе опустили.
Небезынтересно, что "Американская Энциклопедия" посвящает Столыпину
всего 14 строк (Нью-Йорк, 1968, т.25, стр.671), в которых его реформа даже
не упоминается, сообщается лишь, что "он подчинил большую часть империи
военно-полевому управлению для подавления растущей революции, и был
убит в 1911 году". Думскому противнику Столыпина, сомнительному
историку и политическому ничтожеству Милюкову, та же "Американская
Энциклопедия" посвящает 74 строки, полные славословий.
К той же области "объективной информации" относится и то, что автор
известного в США труда о советском сельском хозяйстве, Наум Ясный ("The
Socialized Agriculture of the USSR. Plans and Performance", Stanford 1949), на
17-ти страницах главы 9-й, посвященной дореволюционному русскому
сельскому хозяйству перед Первой мировой войной, не говорит ни единого
слова о реформе Столыпина и даже не называет его имени. Русское сельское
хозяйство и положение крестьянства в России, подаются Наумом Ясным в
совершенно ложном свете.
Глава 30
РЕШАЮЩЕЕ СРАЖЕНИЕ ПЕРВОЙ ВОЙНЫ
Война 1914- 918 г.г. была первой войной наций, а не одних только армий;
ее влияние и последствия проникали почти в каждый дом в большинстве
европейских стран и во многих неевропейских. Это было совершенно новое
явление в мире, и оно было давно предсказано заговорщиками коммунизма и
сионизма. В "Протоколах" 1905 г. (1902 г. - прим. перев.) стояло, что
сопротивление их планам будет встречено "всеобщей мировой войной"; Макс
Нордау знал уже в 1903 г., что палестинские амбиции сионистов будут
осуществлены при помощи "грядущей мировой войны".
Чтобы эти предсказания исполнились, показав таинственное знание событий
задолго до их совершения, заговорщикам нужно было захватить контроль над
правительствами, чтобы направлять государственную политику, а
следовательно и военные операции, на службу целям заговора, а не
национальных интересов. Как было показано выше, американский президент
уже начиная с 1912 года был пленником своих тайных "советников"; если его
описание Хаузом, как в анонимном романе, так и в открыто опубликованных
"Частных заметках" верно, то оно полностью соответствует тому, о чем уже
много раньше писали "Протоколы": "...мы заменим правителя карикатурой
президента, взятого из толпы, из числа наших марионеток, наших рабов".
В начальной стадии мировой войны от Вильсона не требовалось особо
активного участия в осуществлении задуманного грандиозного "плана": свою
роль он должен был сыграть позднее. Вначале главной задачей было взять
под контроль британское правительство. Борьба за осуществление этой цели
продолжалась два года, закончившись победой заговорщиков, чья
деятельность оставалась совершенно неизвестной широким массам
общественности. Это сражение, разыгранное в лабиринте международной
политики, было поистине решающей битвой первой мировой войны. Именно
она привела к величайшим и наиболее продолжительным последствиям,
определившим весь дальнейший ход 20-го столетия; эти последствия
продолжали определять события между первой и второй мировой войнами,
как и во время второй войны, а в наше время они же являются самой
вероятной причиной любой будущей третьей "всеобщей войны". Ни одно
сражение 1914-1918 гг. не имело такого значения для будущего всего мира,
как захват британского правительства заговорщиками в 1916 г. Весь этот
процесс остался совершенно скрытым от втянутых в военные события
народов. От начала войны и до самого ее конца англичане верили, что они
воюют против прусского милитаризма, а американцы видели причину всех
бед в неисправимой склонности европейских народов к взаимным ссорам.
В 1914 году в Англии еще не было того положения, какое создалось в
Америке после того, как президент Вильсон оказался послушным орудием в
чужих руках. Руководящие политические и военные должности были заняты
людьми, которые оценивали любое предложение относительно политического
и военного ведения войны только с одной точки зрения: поможет ли оно
выиграть войну и будет ли оно в согласии с интересами государства. С такой
точки зрения предложения сионистов были, разумеется, неприемлемы.
История первых двух лет четырехлетней войны состояла в закулисной борьбе
за то, чтобы убрать этих упрямцев и заменить их послушными пешками. До
1914 года заговор смог проникнуть не далее преддверий министерств, если не
считать судьбоносного шага Бальфура в 1903 году. После 1914 года все более
широкие круги ведущих политиков начали "отвлекаться" в сторону
сионистского предприятия. Сегодня хорошо известно, что политические
деятели руководятся практическими соображениями (общественной
популярности, вербовки голосов избирателей, финансовой поддержки и пр.);
все это давно раскрыто множеством авторитетных свидетельств, и уже давно
известно, где для всего этого имеются наибольшие средства. Но в то время
нужно было быть особенно дальновидным, чтобы видеть в сионизме ключ к
политической карьере. Поэтому не исключено, что побудительным мотивом
многих из них было нечто вроде бальфурского романтизма; исторические
источники этого периода довольно туманны, и неспособны объяснить
необъяснимое. Мало того, англичане всегда имели слабость маскировать свои
действия высокими моральными соображениями, и даже уверять в этом самих
себя; именно это продиктовало английскому историку Маколею (Macauley,
1800-1859) его знаменитые слова: "Нет более смешного зрелища, чем
английская общественность во время одного из ее очередных припадков
моральности". Возможно, поэтому, что некоторые из участников интриги (а
это безусловно была интрига) думали, что они поступают правильно. Этот
процесс самообмана виден в одном из заявлений, которое автору удалось
обнаружить, и которое ясно указывает на про-сионистскую группу в высоких
британских сферах того времени, а также на ее мотивы того характера,
который был высмеян Маколеем.
Источник этих сведении - Оливер Локер-Лампсон, консервативный член
парламента в начале нашего столетия. Сам он никогда не играл особой роли и
позже стал известен лишь своей фанатичной поддержкой сионизма в
парламенте и вне его, но он был близким другом многих ведущих политиков,
отдавших британский народ под надзор сионистов. В 1952 г. он писал в одном
из лондонских еженедельников: "Уинстон, Ллойд Джордж, Бальфур и я - мы
все были воспитаны как ярые протестанты, верившие, что приход нового
Спасителя совершится после возвращения Палестины евреям". Это - ничто
иное, как мессианская идея кромвелевских тысячелетников, пересаженная на
почву 20-го столетия. Справедливость этого заявления могли бы подтвердить
только названные им люди, но все они, кроме одного, сейчас уже умерли.
Насколько же все это могло быть действительной основой протестантизма,
"ярого" или не ярого, мы предоставляем судить нашим английским
читателям. Никто однако не рискнет, утверждать, что на подобной идее
можно строить государственную политику или вести операции во время
войны. Кроме того, она выражает ту же нечестивую мысль, которая
направляла и "пророка" Монка, и всех людей этого сорта: что Господь Бог
забыл свои обязанности и что, раз Он их не исполняет, то их нужно
выполнить за Него. Так или иначе, была организована группа людей, которых
мы можем называть тем именем, которое они сами себе избрали: "ярые
протестанты".
Когда началась первая мировая война, эти "ярые протестанты" поставили
себе целью до6иться власти и переключить военные операции в Европе на
передачу Палестины сионистам. Хаим Вейцман также не сидел, сложа руки, с
тех пор, как мы в последний раз видели его в 1906 году запершимся в
Манчестере с Бальфуром, и немедленно начал действовать: "Сейчас настало
время... политическая ситуация будет благоприятной", - писал он в октябре
1914 года. Он связался с неким С. П. Скоттом, издателем левой газеты
"Манчестер Гардиан", которая никогда не уставала (как тогда, так и теперь)
заниматься делами, не касавшимися собственной страны. Скотт был в
восторге, узнав, что его собеседник "еврей, ненавидящий Россию", - ту
самую Россию, союзницу Англии, которая, наступая с Востока, спасала в этот
момент от гибели английскую и французскую армии; он тут же повел
Вейцмана с собой завтракать у Ллойд Джорджа, занимавшего в то время пост
министра финансов. Вейцман нашел, что Ллойд Джордж оценивал войну в
Европе "чрезвычайно легкомысленно", однако к сионизму он относился с
"теплым сочувствием" и предложил встретиться с Бальфуром, что и
состоялось 14-го декабря 1914 года. Вспоминая прежний разговор в 1906
году, Бальфур "весьма небрежно" спросил, чем он практически может помочь
Вейцману, получив ответ: "не сейчас, когда грохочут пушки; я приду снова,
когда военное положение прояснится". Дагдейл, с чьим описанием событий
Вейцман вполне согласен, пишет от его имени: "Я не продолжал начатого
разговора, так как время и место не были благоприятны". Это был тот самый
разговор, во время которого Бальфур непринужденно пообещал, что "когда
пушки перестанут стрелять, Вы получите Ваш Иерусалим".
Хаим Вейцман не ухватился за "небрежное" предложение Бальфура по очень
веским причинам. Главная квартира сионистов находилась в то время в
Берлине, и коллеги Вейцмана ожидали победы Германии. Они хотели
