мотором, находящимся в наших руках, и этот мотор - золото".
Конец заранее известен: "Нам нужно достигнуть того, чтобы во всех странах
мира, кроме нас, были только массы пролетариата, несколько преданных нам
миллионеров, полицейские и солдаты... Призвание нашего самодержца...
осуществится, когда измученные неурядицами и неспособностью своих
правителей народы... взовут: "Долой их, дайте нам одного царя над всей
землей, который объединит нас и уничтожит раздоры, границы,
национальности, религии и государственные долги, дав нам мир и покой,
которых мы не можем найти под нашими правителями и представителями".
В двух или трех цитатах автор этих строк нашел нужным заменить
употребленное в них (в переводе) слово "гой" словами "народ" или "массы",
поскольку слово "гой" недвусмысленно указывало бы на содержащееся в
полном заглавии "Протоколов" происхождение их авторов, доказательств
чего, однако, не имеется. Автор не хочет смешивать два различных вопроса:
доказательства о происхождении авторов "Протоколов" нужно искать в
другом месте, не довольствуясь недоказанным утверждением. Авторы могли
быть евреями, не-евреями, или даже анти-евреями, - это не играет
существенной роли. В момент публикации эта книга была сценарием еще не
поставленного спектакля: теперь эта драма разыгрывается уже в течение 50
лет (написано в 1955 г. - прим. перев.) и ее название "Двадцатое столетие".
Описанные персонажи действуют на современной сцене, играют
приготовленные для них роли и осуществляют предвиденные в сценарии
события.
Остается ждать развязки: провала или полного торжества авторов. План их
поистине грандиозен, и, по мнению автора этих строк, осуществление его
невозможно. Однако, этот план существует уже на протяжении 200 лет, а
возможно и гораздо дольше, "Протоколы" же являются еще одним звеном в
длинной цепи доказательств, которые с тех пор еще значительно умножились.
Заговор для достижения мирового господства путем coздания государства
рабов существует и достиг той стадии, когда его уже нельзя внезапно
приостановить или совсем ликвидировать; он приобрел собственную инерцию
и должен идти далее, к полному завершению или же к провалу. Как одно, так
и другое возымеет на этом этапе разрушительные последствия, в момент
развязки дорого обойдется современникам, какой бы она ни была.
Примечания:
1. Русское издание 1905 г. имело заглавием "Великое в Малом и Близ
Грядущий Антихрист". В январе 1917 г. вышло 4-ое издание под заглавием
"Близ есть, при дверех" (Матф. XXIV, 33) с подзаголовком "О том, чему не
желают верить и что так близко"; от этого издания с его пророческим
подзаголовком остались немногие экземпляры, т.к. весь тираж был при
Временном правительстве уничтожен "неизвестными лицами". Все прочие
издания также немедленно скупались теми же "неизвестными" и
представляют с тех пор величайшую библиографическую редкость. Однако,
Дуглас Рид (как и многие другие западные комментаторы и переводчики
"Протоколов") ошибается, считая 1905 г. годом первого издания книги С.
Нилуса. Упомянутый выше экземпляр Британского Музея содержит на
титульном листе добавление: "Заметки Православного, 2-ое издание,
исправленное и дополненное. Царское Село, 1905 г." Первое издание
появилось в 1902 году и проф. Нилус сообщает, что оригинальный
манускрипт "Протоколов" на французском языке был получен им в 1901 году.
Это представляется немаловажным, поскольку год издания 1905 мог бы
навести на мысль, что книга (или, как утверждают заинтересованные круги,
- "фальшивка") появилась под влиянием революционных событий этого
года. В 1901-2 гг., однако, никому в России не могла придти в голову мысль о
возможности "генеральной репетиции" русской революции в 1905 году.
2. Автор имеет в виду Бернарда Баруха (1870-1965); сын познанского врача,
принимавшего участие в гражданской войне в США на стороне южных
штатов, Бернард Барух, как пишет "Американская Энциклопедия", начал
свою карьеру на Уолл-Стрит "рассыльным с жалованием в 3 доллара в
неделю", однако "заработал свой первый миллион долларов к 30-ти годам, а
между тридцатью и сорока годами у него было столько миллионов, сколько
ему было лет". Во время первой мировой войны президент Вильсон сделал
его фактическим главой американской военной промышленности и
администратором союзных закупок вооружения в США - должность, на
которой Барух заработал миллиардное состояние. Он "сопровождал"
Вильсона в Европу в 1919 г., став "экономическим советником" Версальской
мирной конференции и членом союзного Высшего Экономического Совета,
ведая, в частности, вопросами германских репараций. Неоднократно отклоняя
в период между обеими мировыми войнами предлагавшиеся ему высшие
дипломатические посты и должность министра финансов, Барух продолжал
быть "советником" у Рузвельта, Трумана и Эйзенхауэра; Уинстон Черчилль, с
которым он познакомился на Версальской конференции в 1919 г.,
останавливался во время своих приездов в США в качестве британского
премьера в доме Баруха.
Барух известен, как ревностный сторонник Советского Союза и всех
западных уступок Советам, политику которых он неизменно поддерживал.
Труман назначил его американским делегатом при Комиссии Атомной
Энергии ООН, т.е. фактическим руководителем западной атомной политики,
и "план Баруха" оставался официальной программой правительства США в
этой области, пока СССР не получил собственного атомного оружия, главным
образом при помощи окружавших Рузвельта и Трумана прочих "советников"
и, как утверждают осведомленные западные круги, не без участия самого Б.
Баруха, что, в свете фактов, сообщаемых Дугласом Ридом, не представляется
удивительным.
3. За 30 лет, истекших со времени написания этой книги, духовное развитие
Запада достигло стадии, "убийственное" сходство которой с планами
"Протоколов", кто бы ни был их авторами, бросается в глаза. Характерные
признаки этой стадии изложены в статье Солженицына "Наши плюралисты",
появившейся в сентябре 1983 г. и ставшей с тех пор очередной мишенью для
нападок, главным образом, "русскоязычной" печати "третьей волны"
эмиграции из советской России:
"Плюрализм они считают как бы высшим достижением истории, высшим
благом мысли и высшим качеством нынешней западной жизни. Принцип этот
они нередко формулируют так: как можно больше разных мнений - главное,
чтобы никто серьезно не настаивал на истинности своего... Плюрализм, как
принцип, деградирует к равнодушию, к потере всякой глубины, растекается...
в бессмыслицу, в плюрализм заблуждений и лжей... Так люди и запутаются,
как в лесу. Чем и парализован беззащитно нынешний западный мир: потерею
различий между положениями истинными и ложными, между несомненным
Добром и несомненным Злом, центробежным разбродом, энтропией мысли:
- побольше разных, лишь бы разных!" (Подчеркнуто нами).
Глава 28
УМОПОМРАЧЕНИЕ БАЛЬФУРА
В первое же десятилетие 20-го века стали расти признаки близящихся
грозных событий. В 1903 году британское правительство предложило сионистам
Уганду, но Макс Нордау предсказал "будущую мировую войну", в результате
которой Англия передаст сионистам Палестину. В 1905 году (в 1902 г. - прим.
перев.) "Протоколы" предсказали разрушительную оргию коммунизма в России.
И, наконец, в 1906 году некий Артур Джеймс Бальфур, по должности британский
премьер-министр, встретился в гостинице с Хаимом Вейцманом и воодушевился
предложением отдать евреям Палестину, которая ему в то время вовсе не
принадлежала и которую трудно было, без войны, отобрать у ее законных
владельцев. Эта встреча предопределила характер "будущей мировой войны".
Бальфур стоял у колыбели нового века, направив его по заданному
направлению. Другой на его месте, возможно, избавил бы нас от всего
последовавшего; вероятно, однако, он поступил бы так же, ибо в 1906 году
скрытый механизм "непреодолимого давления на международные события" (Лев
Пинскер в 1882 году) был уже значительно усовершенствован. Упоминавшийся
нами выше раввин Эльмер Бергер писал, что в это время "группа евреев
восприняла идеи сионизма... и стала практиковать своего рода разъездную
дипломатию в кабинетах и парламентах, пользуясь запутанными и весьма
кривыми путями международной политики в той части мира, где процветали
политические интриги и закулисные сделки. Другими словами, евреи стали
заниматься практической политикой" . Начиналась эра податливых
администраторов и услужливых "премьеров-диктаторов", каждый из которых
помогал в осуществлении задуманного грандиозного плана. Любой иной политик,
поставленный в то время на место Бальфура, несомненно действовал бы
совершенно так же. Тем не менее, его имя неразрывно связано с первым
грехопадением на этом пути.
Трудно понять мотивы, руководившие человеком его происхождения,
образования и характера. Историк не может обнаружить иных, кроме
"либерального" увлечения вскружившим ему голову предприятием, которое
он даже не дал себе труда проверить в свете своих обязанностей и простого
здравого смысла. Трудно предположить, чтобы им руководили соображения
"реальной политики", другими словами, расчет на то, что поддержка
сионизма принесет ему деньги или же голоса избирателей. Как он, так и все
его коллеги в правительстве были родом из старейших семей английской
аристократии, с многовековой традицией государственной службы.
Государственное мышление было у них в крови, понимание
правительственной деятельности и иностранной политики давалось
инстинктивно: они представляли собой наиболее успешный правящий класс в
мировой истории, будучи, к тому же, независимыми, благодаря фамильному
богатству. Спрашивается, почему вдруг врожденный инстинкт, традиции и
опыт покинули их в одном этом вопросе как раз в то время, когда
консервативная партия, еще не изменившая своей прежней формы, в
последний раз управляла Англией, а их семьи все еще руководили судьбами
страны из особняков в Пикадилли и Мэйфейре и из провинциальных
аббатств? Испугались ли они угрозы, что "чернь" будет натравлена на них в
случае непослушания? Им несомненно было ясно, что происхождение и
привилегии сами по себе уже не были достаточны, чтобы продолжать,
оставаться у власти. Мир сильно изменился за прошедшее столетие, и они
знали, что этот процесс будет продолжаться далее. Верные британским
традициям, они старались обеспечить постепенность перемен, без применения
насилия в политике и с помощью соглашения между заинтересованными
сторонами. Они были достаточно опытны, чтобы не противиться переменам,
но стремились сохранить руководство ими. Может быть они только слишком
поторопились пожать руку т.н. "прогрессу", когда он постучался в дверь, не
дав себе труда проверить полномочия тех, кто говорил с ними от его имени.
Их лидер Бальфур был несколько надменный, весьма образованный холостяк,
высокого роста, холодный и бесстрастный пессимист по натуре, с ледяным
выражением лица, но, как утверждали его друзья, человек с добрым сердцем.
Его увлечение сионизмом могло бы, согласно теориям модной психологии,
родиться в результате безбрачия. В молодости он так долго откладывал
предложение своей даме сердца, что она обручилась с другим; свадьба не
состоялась по причине ранней смерти жениха, а когда Бальфур собрался
поправить свою прежнюю медлительность, умерла и она. После этого он
решил не жениться вообще. Вряд ли женщины могут быть хорошими судьями
в оценке высокопоставленного холостяка с разбитым сердцем, но многие из
заключений о нем были даны именно дамами современного ему общества, и
мы процитируем двух из королев красоты того времени; Консуэла
Вандербильт (американка, будущая герцогиня Марльборо) писала:
"Высказываемые им мнения и доктрины казались образцами чистой логики,..
он был одарен способностью широкого понимания вещей, равной которой я
не встречала ни у кого другого"; леди Синтия Асквит говорила о нем: "Что же
касается приписывавшейся ему неспособности к моральному возмущению, то
