быть информировано и об этом. Только бы выгадать хоть немного времени.
- Я сразу догадался, кто вы, - сказал Хааке. Равик вопросительно
посмотрел на него.
- По шраму на лбу, - продолжал Хааке. - Такие шрамы бывают только у
корпорантов. Значит, вы немец. Или, во всяком случае, учились в Германии.
Хааке рассмеялся. Равик продолжал спокойно смотреть на него. Это
невозможно! Слишком все это нелепо! Почувствовав внезапное облегчение, он
глубоко вздохнул - Хааке понятия не имеет, кто он. Шрам на лбу он принял за
след студенческой дуэли. Равик рассмеялся. Он смеялся вместе с Хааке. Лишь
сжав кулаки, так что ногти вонзились в ладони, он сумел заставить себя
перестать смеяться.
- Я угадал? - спросил Хааке, гордый своей проницательностью.
- Попали в самую точку.
Шрам на лбу. Ему разбили голову в гестапо на глазах у Хааке. Кровь
заливала глаза и рот. А теперь Хааке сидит перед ним и считает, что все это
след невинной студенческой дуэли, да еще кичится своей проницательностью.
Кельнер принес Хааке коньяк. Тот с видом знатока понюхал его.
- Что правда, то правда, - заявил он. - Коньяк у них хорош! В остальном
же... - Он подмигнул Равику. - Вся Франция прогнила... Народ-рантье. Жаждут
безопасности и спокойной жизни. Фактически они уже сейчас в наших руках.
Равику казалось, что он так и не обретет дара речи. Он боялся, что,
едва заговорив, с размаху разобьет свою рюмку о стол, схватит осколок
покрупнее и полоснет им Хааке по глазам. Осторожно и как бы через силу он
поднял рюмку, выпил ее и спокойно поставил обратно.
- Что это у вас? - спросил Хааке.
- "Перно". Вместо абсента.
- Ах, абсент. Говорят, от него французы становятся импотентами, вы
слыхали? - Хааке .усмехнулся. - Извините! Я не имел в виду лично
вас.
- Абсент действительно запрещен, - сказал Равик. - А "перно" совершенно
безвреден. Абсент вызывает бесплодие, а не импотенцию. Потому его и
запретили. "Перно" - это анисовая водка. По вкусу напоминает лакричную
настойку.
Все-таки я еще могу говорить, подумал он. И даже без особого волнения.
Отвечаю на его вопросы гладко и легко. И только где-то глубоко внутри
кружится и завывает черный вихрь. На поверхности же все спокойно.
- Вы живете в Париже? - спросил Хааке.
- Да.
- Давно?
- Всегда.
- Понимаю, - сказал Хааке. - Вы натурализовавшийся немец? А родились вы
здесь?
Равик утвердительно кивнул.
Хааке выпил коньяк.
- Многие из наших лучших людей тоже родились вне Германии. Заместитель
фюрера родился в Египте. Розенберг - в России. Дарре - выходец из Аргентины.
Все дело в мировоззрении, не так ли?
- Только в нем, - с готовностью подтвердил Равик.
- Я предвидел ваш ответ. - Лицо Хааке сияло от удовольствия. Он слегка
наклонился вперед и, казалось, щелкнул под столом каблуками. - Между прочим,
разрешите представиться - фон Хааке.
- Хорн, - не менее церемонно ответил Равик, Это был один из его прежних
псевдонимов.
- Фон Хорн? - переспросил Хааке.
- Разумеется.
Хааке кивнул. Он проникался все большим доверием к Равику, видя в нем
достойного .партнера и единомышленника.
- Вы, должно быть, хорошо знаете Париж, не правда ли?
- Более или менее.
- Вам понятно, что я говорю не о музеях, - Хааке ухмыльнулся с видом
великосветского гуляки.
- Понимаю, что вы имеете в виду.
Арийский сверхчеловек, по-видимому, не прочь кутнуть, но не знает, куда
ему сунуться, подумал Равик. Если бы только удалось затащить его на глухую
окраину, в какой-нибудь отдаленный кабачок, в самый захудалый бордель,
мелькнула у него мысль. Лишь бы не помешали...
- У вас тут, надо полагать, есть где поразвлечься? - спросил Хааке.
- Вы недавно в Париже?
- Каждые две недели я приезжаю сюда дня на два, на три. Своего рода
контроль. Дело очень важное. За последний год мы здесь многого успели
добиться. Все налажено и действует безотказно. Не могу вдаваться в
подробности, но... - Хааке рассмеялся. - Здесь каждого можно купить.
Продажный народец. Нам известно почти все, что мы хотим знать. И почти не
приходится заниматься активной разведкой. Сами доставляют всю информацию.
Прямое следствие многопартийной системы. Каждая партия продает остальные, а
заодно уж и родину. Измена родине как своеобразная разновидность
патриотизма. Лишь бы нажиться. А мы, конечно, не возражаем. У нас здесь
масса единомышленников, и притом в самых влиятельных кругах. - Он поднял
рюмку и, обнаружив, что она пуста, снова поставил ее на столик. - Они даже
не вооружаются. Думают, если они безоружны, то мы ничего от них не
потребуем. Знали бы вы, сколь- ко у них самолетов и танков - со смеху
помереть можно. Форменные кандидаты в самоубийцы!
Равик внимательно слушал. Он был предельно сосредоточен, но все вокруг
него плыло, словно он видит сон и вот-вот проснется. Столики, кельнеры,
вечерняя суета, вереницы скользящих автомобилей, луна над крышами, яркие
световые рекламы на фасадах домов... И напротив него - словоохотливый
тысячекратный убийца, исковеркавший ему
жизнь.
Две женщины в элегантных костюмах прошли мимо столика и улыбнулись
Равику. Иветта и Марта. Из "Озириса". Сегодня они были свободны.
- Какой шик, черт возьми! - сказал Хааке.
Переулок, подумал Равик. Завлечь куда-нибудь подальше в узкий,
безлюдный переулок... Или в Булонский лес.
- Эти дамы промышляют любовью, - сказал он.
Хааке посмотрел им вслед.
- Очень недурны. Вы, должно быть, знаете в этом толк, не так ли? - Он
заказал еще рюмку коньяку. - Разрешите вас угостить?
- Благодарю, с меня хватит и "перно".
- Говорят, в Париже есть совершенно потрясающие заведения. С ума можно
сойти!..
Глаза Хааке поблескивали. Совсем как в ту самую ночь в застенке
гестапо, залитом ярким светом.
Я не должен об этом думать, сказал себе Равик. Во всяком случае - не
сейчас.
- А вы разве не бывали ни в одном из таких местечек?
- Заходил как-то, раза два-три. С чисто познавательной целью,
разумеется. Хотелось посмотреть, до чего все-таки может опуститься народ.
Но, видимо, до настоящего я так и не добрался. К тому же в подобных местах
надо вести себя крайне осторожно. Один неверный шаг - и вы
скомпрометированы.
Равик кивнул.
- Этого можете не опасаться. Есть места, куда не попадает ни один
турист.
- А вам они известны?
- Еще бы! И даже очень хорошо.
Хааке выпил вторую рюмку. Он становился все более откровенным. Исчезла
скованность, которую он неминуемо ощущал бы, находясь в Германии. Равик
видел, что он ничего не подозревает.
- Сегодня я как раз собирался немного рассеяться, - сказал он Хааке.
- Правда?
- Да. Время от времени я это делаю. Надо изведать все, что только
можно.
- Верно! Совершенно верно!
Мгновение Хааке глядел на него бессмысленным взглядом. Напоить, подумал
Равик. Если нельзя иначе, напоить и затащить куда-нибудь.
Выражение лица Хааке изменилось. Он не был пьян, он лишь обдумывал, как
ему поступить.
- Очень жаль, - сказал он наконец. - Я бы с удовольствием присоединился
к вам.
Равик не ответил. Только бы Хааке ничего не заподозрил.
- Сегодня ночью я должен выехать в Берлин. - Хааке посмотрел на часы. -
Через полтора часа.
Равик не шелохнулся. Пойти с ним, мелькнула у него мысль. Он безусловно
живет в отеле, а не на частной квартире. Зайти с ним в номер и там
разделаться.
- Я жду тут двух знакомых, - сказал Хааке. - Они вот-вот должны
подойти. Мой багаж уже на вокзале. Прямо отсюда мы отправимся к поезду.
Кончено, подумал Равик. Почему я не ношу с собой револьвера? Почему я,
идиот этакий, все время убеждал себя, что ошибся? Пристрелил бы его на улице
и скрылся в метро.
- Очень жаль, - сказал Хааке. - Но может быть, мы с вами встретимся еще
раз. Через две недели я снова буду здесь.
Равик облегченно вздохнул.
- Хорошо, - сказал он.
- Где вы живете? Я мог бы вам позвонить.
- В "Принце Уэльском". Неподалеку отсюда. Хааке достал блокнот и
записал адрес. Равик смотрел на изящный переплет из красной мягкой кожи, на
узкий золотой карандаш. Что там записано? - подумал он. - Вероятно,
информация, которая обрекает кого-то на пытки и смерть.
Хааке спрятал книжку.
- Шикарная женщина... Та, с которой вы только что разговаривали, -
сказал он.
Равик не сразу сообразил, о ком идет речь.
- Ах, эта, - ответил он наконец. - Да, весьма...
- Киноактриса?
- Что-то в этом роде.
- Хорошая знакомая?
- Именно так.
Хааке задумчиво смотрел куда-то вдаль.
- Мне не очень-то легко познакомиться здесь с какой-нибудь симпатичной
дамой. Времени нет. К тому же не знаешь вполне надежных мест.
- Это можно устроить, - сказал Равик.
- Правда? А вы сами не заинтересованы?
- В чем?
Хааке смущенно улыбнулся.
- Например, в той даме, с которой вы беседовали.
- Нисколько.
- Это было бы неплохо, черт возьми! Она француженка?
- По-моему, итальянка. Впрочем, не чистокровная. Примешалось еще
несколько рас.
Хааке ухмыльнулся.
- Неплохо. Дома такие вещи, конечно, невозможны. Но здесь я нахожусь,
так сказать, инкогнито.
- Действительно инкогнито? - спросил Равик. Вопрос на мгновение
озадачил Хааке. Но он тут же улыбнулся.
- Понимаю! Конечно же, для своих я - Хааке... Но вообще соблюдаю
строжайшую конспира- цию... Кстати, у вас нет знакомств среди беженцев?
- Почти никаких, - осторожно ответил Равик.
- Жаль! Нас, видите ли, интересуют... Одним словом, сведения о
некоторых людях... Мы даже платим за это... - Хааке поднял руку,
предупреждая возможное возражение. - Разумеется, в данном случае об этом и
речи быть не может! И все-таки даже самые скромные сведения...
Хаако выжидающе смотрел на Равика.
- Не исключено, - сказал Равик. - Никогда не знаешь наперед...
Что-нибудь, может, и подвернется.
Хааке придвинулся ближе.
- Это, знаете ли, одна из моих задач. Выявление связей изнутри вовне.
Иной раз очень трудно подступиться. Но у нас здесь надежные люди. - Он
многозначительно поднял брови. - У вас, конечно, соображения совсем иного
порядка. Просто дело чести. Наконец, интересы родины.
- Само собой разумеется.
Хааке поднял глаза.
- А вот и мои знакомые. - Он положил деньги на фарфоровую тарелочку. -
Очень удобно, когда цены указаны прямо на тарелках. Следовало бы ввести это
и у нас. - Он встал и протянул Равику руку. - До свидания, господин фон
Хорн. Мне было очень приятно познакомиться с вами. Недели через две я вам
позвоню. - Он улыбнулся. - Все это, разумеется, строго доверительно.
- Несомненно! Не забудьте позвонить.
- Я ничего не забываю, ни одного лица, ни одной встречи. Не могу себе
этого позволить. Профессия!
Равик также встал, и ему казалось, будто он должен пробить рукой
какую-то невидимую стену из бетона. Затем он почувствовал руку Хааке в
своей. Она оказалась небольшой и неожиданно мягкой.
Еще с минуту он в нерешительности постоял на месте, глядя на
удаляющегося Хааке, потом снова сел. Вдруг он почувствовал, что весь дрожит.
Расплатившись с кельнером, он пошел в том же направлении, что и Хааке. Потом
он вспомнил, что тот сел со своими спутниками в такси. Выслеживать его было
бессмысленно. Из отеля он уже выписался. Если же Хааке увидит его сегодня
еще раз, то только насторожится. Равик повернул назад и направился в
