пор подобрать. А особенно ты, Дуа. Особенно ты. Лостен - это слившаяся
триада, чьей крошкой-серединкой когда-то была ты. Какая-то его часть была
твоим пестуном. Он следил за тобой. Он привел тебя к нам с Триттом.
Дуа приподнялась. Голос ее стал почти нормальным.
- Ун! Ты придумал все это, чтобы утешить меня?
Но, опередив Уна, ей ответил Тритт:
- Нет, Дуа! Я это тоже чувствую. Да, чувствую. Я не совсем понял,
что, но я это чувствую.
- Он говорит правду, Дуа, - сказал Ун. - И ты это тоже почувствуешь.
Разве ты уже не припоминаешь хоть немного, как мы были Жестким в период
нашего синтеза? Разве ты не хочешь еще раз синтезироваться? В последний
раз? В самый последний?
Он помог ей подняться. В ней чувствовался жар, и она, хоть и
сопротивлялась, уже начала разреживаться.
- Если ты сказал правду, Ун, - произнесла она, задыхаясь, - если мы
должны стать Жестким, то по твоим словам получается, что мы будем кем-то
очень важным. Ведь так?
- Самым важным. Самым лучшим, который когда-либо синтезировался. Я не
преувеличиваю... Тритт, стань вот тут. Мы не расстаемся, Тритт. Мы будем
вместе, как нам всегда хотелось. И Дуа тоже. И ты тоже, Дуа.
- Тогда мы сможем убедить Эстуолда, что Насос надо остановить, -
сказала Дуа. - Мы заставим...
Синтезирование началось. В комнату один за другим входили Жесткие. Ун
еле различал их, потому что он уже сливался с Дуа.
Этот синтез не был похож на прежние - ни упоенного восторга, ни
острой радости бытия, а лишь непрерывный, спокойный, блаженно-безмятежный
процесс. Он чувствовал, что становится единым с Дуа, и весь мир словно
хлынул в его/ее обостренное восприятие. Позитронные Насосы все еще
работали - он/она чувствовали это ясно. Почему они работают?
Он был также и Триттом - его/ее/его сознание исполнилось ощущением
горькой потери. О мои крошки...
И он вскрикнул - последний крик, рожденный еще сознанием Уна, но
каким-то образом кричала Дуа:
- Нет, мы не сможем остановить Эстуолда. Эстуолд - это мы. Мы...
Крик, который был криком Дуа и не ее криком, оборвался - Дуа
перестала быть. И больше никогда не будет Дуа. И Уна. И Тритта. Никогда.
7аbс
Эстуолд шагнул к стоящим в молчании Жестким и печально сказал с
помощью звуковых вибраций:
- Теперь я навсегда с вами. Нам предстоит сделать так много...
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ. БОРОТЬСЯ БЕССИЛЬНЫ?
1
Селена Линдстрем просияла профессиональной улыбкой и пошла дальше. Ее
легкая пружинистая припрыжка уже больше не удивляла туристов, и теперь им
даже начинало казаться, что в этой непривычной походке есть своя
грациозность.
- Пора перекусить! - объявила она жизнерадостно. - Завтрак
исключительно из продуктов местного производства, уважаемые дамы и
господа. Вкус может показаться вам несколько непривычным, но все они
высокопитательны... Вот сюда, сэр. Я знаю, вы не станете возражать, если я
посажу вас с дамами... Одну минутку. Места хватит для всех... Мне очень
жаль, но дежурное блюдо всего одно, хотя напитки вы можете заказать по
желанию. Сегодня телятина... Нет-нет. И вкус и консистенция создаются
искусственным образом, но общий результат превосходен, можете мне
поверить.
Затем она села сама, не удержавшись от легкого вздоха и даже любезная
улыбка на ее лице чуть-чуть поблекла.
Один из туристов остановился у стула напротив.
- Разрешите? - спросил он.
Селена бросила на него внимательный оценивающий взгляд. Он казался
безобидным, а она привыкла с полным на то основанием полагаться на свою
проницательность.
- О, пожалуйста! - ответила она. - Но ведь вы, по-моему, тут с
кем-то?
Он покачал головой.
- Нет. Я один. Но в любом случае общество земляшек меня не особенно
прельщает.
Селена снова поглядела на него. Лет около пятидесяти, лицо усталое,
но глаза живые и умные. Ну, и, конечно, впечатление неуклюжей грузности,
которое всегда производят земляне, впервые попавшие в условия лунного
тяготения. Она сказала:
- Земляшки - это чисто лунное словечко, и к тому же довольно грубое.
- Я ведь сам с Земли, - ответил он, - а потому, мне кажется, имею
право его употреблять. Но, конечно, если вам неприятно...
Селена только пожала плечами, словно говоря: "Как вам угодно!"
Глаза у нее были чуть раскосыми, как у большинства лунных девушек, но
волосы цвета спелой пшеницы и крупноватый нос никак не вязались с
традиционным представлением о восточных красавицах. Однако, несмотря на
неправильные черты лица, она была очень привлекательна.
Землянин глядел на металлический флажок с ее именем, который она
носила на груди слева. И Селена ни на секунду не усомнилась, что
интересует его действительно флажок.
- А тут много Селен? - спросил он.
- О да! Они исчисляются по меньшей мере сотнями. Так же, как Синтии,
Дианы и Артемиды. Но особенно популярны Селены, хотя половина знакомых мне
Селен предпочитают сокращение "Лена", а вторая половина именует себя
Селиями.
- А какое сокращение выбрали вы?
- Никакого. Я - Селена. Все три слога. Се-ЛЕ-на, - произнесла она,
подчеркнуто выделив ударный слог. - Так называют меня те, кто вообще
называет меня по имени.
Губы землянина сложились в улыбку - с некоторой неловкостью, словно
для них это было что-то не вполне привычное. Он сказал:
- А когда вас спрашивают, на что вы сели, Селена?
- Больше он этого вопроса не повторит! - ответила она с полной
серьезностью.
- Но спрашивают?
- Дураков в мире хватает.
К их столику подошла официантка и быстрыми плавными движениями
расставила блюда.
На землянина это произвело явное впечатление. Он повернулся к
официантке и сказал:
- Они у вас словно парят в воздухе.
Официантка улыбнулась и отошла к следующему столику. Селена сказала
предостерегающе:
- Только не вздумайте ей подражать. Она привыкла к нашей силе тяжести
и умеет ею пользоваться.
- Другими словами, я все перебью?
- Во всяком случае, вы устроите нечто очень эффектное.
- Ну хорошо. Не буду!
- Но кто-нибудь непременно попробует! Тарелка спланирует на пол, он
попытается поймать ее на лету и свалится со стула. Я пробовала
предупреждать, но, конечно, это не помогает, и бедняга потом только
сильнее смущается. А все остальные хохочут. То есть остальные туристы. А
мы столько раз видели такие спектакли, что нам уже не смешно, да к тому же
потом кому-то приходится все это убирать.
Землянин с большой осторожностью поднес вилку ко рту.
- Да, вы совершенно правы. Даже простейшие движения даются с
некоторым трудом.
- Нет, вы быстро освоитесь. Во всяком случае, с несложными операциями
вроде еды. Ходьба, например, дается тяжелее. Мне еще не приходилось видеть
землянина, который был бы способен бегать тут по-настоящему. То есть легко
и быстро.
Некоторое время они ели молча. Потом землянин спросил:
- А что означает это "Л"? Он опять глядел на ее флажок, на котором
было написано: "Селена Линдстрем, Л."
- Всего лишь "Луна", - ответила Селена равнодушно. - Чтобы отличать
меня от иммигрантов. Я родилась здесь.
- Неужели?
- А что тут удивительного? Люди живут и работают на Луне уже более
пятидесяти лет. Или вы полагали, что у них не может быть детей? У многих
лунорожденных есть уже внуки.
- А сколько вам лет?
- Тридцать два года.
На его лице отразилось неподдельное удивление, но он тут же
пробормотал:
- Ах да, конечно.
Селена подняла брови.
- Значит, вы понимаете? Большинству землян приходится объяснять, в
чем тут дело.
- Ну, я достаточно осведомлен для того, чтобы сообразить, что
большинство внешних признаков возраста появляется в результате неминуемой
победы силы тяжести над тканями тела - вот почему обвисают щеки и животы.
Поскольку сила тяжести на Луне равна лишь одной шестой силы тяжести на
Земле, нетрудно догадаться, что люди тут должны выглядеть молодыми очень
долго.
- Да, но только выглядеть, - сказала Селена. - У нас тут нет ничего
похожего на бессмертие, и средняя продолжительность жизни соответствует
земной. Однако старость мы, как правило, переносим лучше.
- Ну, это уже немало... Но, конечно, у медали есть и оборотная
сторона? - он как раз отхлебнул кофе. - Вам, скажем, приходится пить вот
это... - он умолк, подыскивая нужное слово, но, по-видимому, оно оказалось
не слишком удобопроизносимым, потому что он так и не докончил фразу.
- Мы могли бы ввозить продукты питания и напитки с Земли, - сказала
она, улыбнувшись. - Но в таких мизерных количествах, что их хватило бы
лишь для очень ограниченного числа людей и к тому же на очень ограниченный
срок. Так какой же смысл отнимать ради этого место у по-настоящему важных
грузов? Да мы и привыкли к этому пойлу. Или вы хотели употребить слово
покрепче?
- Не для кофе, - сказал он. - Я приберегал его для еды. Но "пойло"
вполне подойдет... Да, кстати, мисс Линдстрем, в программе нашей поездки я
не нашел упоминания о посещении синхрофазотрона.
- Синхрофазотрона? - она почти допила кофе и уже поглядывала по
сторонам, выбирая момент, чтобы встать и собрать группу. - Это
собственность Земли, и он не входит в число достопримечательностей,
которые показывают туристам.
- Вы хотите сказать, что доступ к нему для лунян закрыт?
- О, ничего подобного! Его штат укомплектован почти одними лунянами.
Просто правила пользования синхрофазотроном устанавливает Земля, и
туристам его не показывают.
- А мне бы очень хотелось взглянуть на него!
- Да, конечно... А вы принесли мне удачу, - весело добавила она. - Ни
одна тарелка и ни один турист не очутились на полу!
Она встала из-за стола и сказала:
- Уважаемые дамы и господа! Мы отправляемся дальше через десять
минут. Пожалуйста, оставьте на столах все, как есть. Если кто-нибудь хочет
привести себя в порядок, туалетные комнаты направо. Сейчас мы отправимся
на пищевую фабрику, благодаря которой мы смогли пообедать так, как
пообедали.
2
Квартира Селены была, разумеется, небольшой и умещалась, по сути, в
одной комнате, но догадаться об этом сразу было трудно. Три панорамных
окна сверкали звездами, которые двигались медленно и беспорядочно, образуя
все новые и новые созвездия, не имевшие даже отдаленного сходства с
настоящими. При желании Селена могла менять настройку и созерцать их
словно в сильный телескоп.
Бэррон Невилл не выносил этих звездных видов и всегда сердито их
выключал, повторяя каждый раз: "Как только ты их терпишь? Из всех моих
знакомых одной тебе нравится эта безвкусица. И ведь этих туманностей и
звездных скоплений в действительности даже не существует!"
А Селена спокойно пожимала плечами и отвечала: "А что такое
"существует в действительности"? Откуда ты знаешь, что те, которые можно
увидеть с поверхности, действительно существуют? А мне они дают ощущение
свободы и движения. Неужели я не могу обставить свою квартиру, как мне
нравится?"
После этого Невилл бормотал что-то невнятное и без особой охоты шел к
окнам, чтобы вновь их включить, а Селена говорила: "Оставь!"
Мебель отличалась округлостью линий, а стены были покрыты неярким
геометрическим орнаментом на приятно приглушенном фоне. Нигде не было ни
одного изображения, которое хотя бы отдаленно напоминало живое существо.
"Живые существа принадлежат Земле, - говорила Селена. - А тут Луна".
