достигло самых отдаленных переулков, и стены домов уже содрогаются в
пляске, мостовые уже стонут под ее шагами, кровь и вино уже текут
наземь. Сегодня я вам покажу, как празднуют свадьбы всем городом.
Императорская гвардия никогда не заходит на окраины. Сегодня этот
пробел в их жизненном опыте будет заполнен.
Командир отряда уже отчаялся найти беглеца, когда Иллари окликнул его
с ближайшей крыши.
- Эй, - с хохотом крикнул Иллари. - Выпить не хотите? Угощаю!
В руках у него был кувшин. Иллари слегка наклонил его, и вино
медленной струей потекло вниз с высоты третьего этажа. Офицер, как
Иллари и рассчитывал, поднял голову на окрик. Поскольку прицел Иллари
также был абсолютно точен, негодующий вопль офицера захлебнулся белым
вином.
- А теперь побегаем! - радостно сообщил Иллари и перепрыгнул на
соседнюю крышу.
Командир, задыхаясь и кашляя, указал повелительно рукой, и переодетые
солдаты бросились вдогонку.
Довольно быстро выяснилось, что по крышам за Иллари не угнаться. Ноги
солдат грохотали по черепице и оскальзывались. Тем, кто умудрялся не
свалиться с крыши сам, Иллари помогал пинком. Он милосердно избрал
маршрут по самым низеньким домикам, падение с которых не смертельно, а
всего лишь чувствительно. Все же нескольких удачно нацеленных пинков
хватило, чтобы отряд отказался от попыток бегать над головами
пьяненьких почтенных граждан и продолжил преследовать Иллари по земле,
уповая, что когда-нибудь он спустится. Именно этого Иллари и
добивался.
Опытом, чутьем, неважно, чем - он ощущал, где именно беснование
всеобщего праздника достигло предела. Туда он и вел ошалевшую от
бесплодной ярости погоню, перескакивая с крыши на крышу с привычной
легкостью.
Разгоряченная погоня с разбегу врезалась в пылающую веселым безумием
площадь - и завязла. Попасть в толпу, может, и не всегда легко, но уж
выбраться из нее положительно невозможно. Иллари сверху видел их
отчаянные попытки прорваться. Будто мухи в киселе тонут и дрыгаются.
Командир поднял вверх бледное от ярости лицо, уже перемазанное
пирожным и осыпанное конфетти. Иллари показал ему нос, повернулся и
побежал по крышам к городской стене. Другого пути наружу сегодня не
было. Городской голова велел закрыть все ворота и не выпускать никого
в течение суток, пока не отгремела свадьба. Ему не хотелось, чтоб хоть
кто-то улизнул от оплаченного им веселья. Благословен будь городской
голова, его долговязая дочка и ее богатое приданое!
Иллари спрыгнул со стены в мягкий мох, даже не ушибившись. Стена была
высокой, но в таком возбуждении он, пожалуй, и с крыши императорского
дворца спрыгнул бы без вреда для себя. Он с сожалением посмотрел на
оставленный им город. Вот же незадача: все было необыкновенно хорошо,
и приходится так быстро удирать, оставляя столько неиспробованных
удовольствий. Что ж, по крайней мере напоследок он неплохо развлекся.
Приятное возбуждение не покидало его несколько ближайших суток. В
городе оно выручило его, но в пути сыграло с Иллари очень дурную
шутку. Он уже привык было к тому, что ничего не понимает и не умеет, и
продвигался со смиренной осторожностью, помогающей ему сохранить свою
жизнь в целости. Теперь же, удачно поводив за нос погоню, Иллари
воспрял духом. Всю его осторожность словно смыло волной
самонадеянности. Окрыленный успехом Иллари вновь решил сменить тактику
и вернуться в лес. Конечно, идти дорогой быстрее и легче, но гвардейцы
в конце концов выберутся из города. Зная, что он ловок и увертлив не в
лесу, а среди людей, вряд ли они заподозрят его в намерении вернуться
туда, где он чувствует себя неуверенно. И Иллари с отвагой мертвецки
пьяного углубился в лес, посмеиваясь при воспоминании о грохочущих под
ногами крышах. Он не замечал, что деревья растут все реже, и стволы их
причудливо искривляются, что травы и кустарники мало - помалу уступают
место вереску и мху. А даже если бы и заметил - значение этих примет
не было ему известно. Лишь когда почва под ногами начала чавкать все
сильнее, Иллари понял, что угодил в болото.
Тут бы ему и вернуться. Но болото вовсе не выглядело опасным.
Приветливые кочки и ягоды, усыпавшие его поверхность, вселяли
уверенность, что пробраться через болото не так уж трудно. К тому же
Иллари слишком хорошо помнил карту: путь через болото на два дня
короче, чем в обход. Иллари нашел себе подходящую палку для ощупывания
дороги и, небрежно помахивая походной сумкой двинулся через болото.
К несчастью, Иллари не знал, как именно следует проверять дорогу, и
какую палку надо для этого выбирать. Палка была слишком короткой, и
налегал на нее Иллари слишком сильно. Вскоре он поскользнулся, потерял
равновесие, взмахнул левой рукой, держащей сумку, а правой оперся о
палку. Сумка, вертясь и кувыркаясь, взлетела в воздух, описала дугу и
приземлилась на кочку, а Иллари всей тяжестью своего тела ухнул в
трясину. Он инстинктивно попытался сделать хоть что-нибудь - и
незамедлительно оказался по пояс в болоте.
Зеленовато-коричневая жижа призывно воняла. Иллари погружался все
глубже и глубже. До ближайшей кочки достаточно далеко, чтобы сделать
бессмысленной любую борьбу за жизнь. Если это вообще кочка, на которую
можно выползти, а не островок плавучей травы среди всесветной хляби.
Иллари все же еще раз попытался как-то выбраться - и зря. Засосало
глубже и быстрее. Болотная мерзость живо добралась до плеч. Когда
мокрый липкий холод противно коснулся подбородка, Иллари закричал. До
сих пор он не издал ни звука: бессмысленно звать на помощь, если
никого. На десять-пятнадцать лиг вокруг ни одной живой души. Вот разве
чудо какое могло привести сюда императорскую погоню... но эти скорее
утопят окончательно, чем вытащат. Звать на помощь некого. Иллари
никого и не звал. Кричал он не для того, чтоб его услышали, и не от
страха: он был слишком потрясен непоправимостью случившегося и
неотвратимостью смерти, чтобы толково испугаться. Он сам не мог бы
объяснить, зачем он заорал. Просто... так принято, вот и все. Умереть
мучительно бессмысленной смертью, не исполнив своего долга, и даже не
издать при этом предсмертного вопля, показалось Иллари неприличным.
Орать надо. И надо сейчас, пока еще можно раскрыть рот, пока его не
забило тухлой дрянью. Иллари раскрыл рот и весьма неуверенно заорал.
Прозвучало на редкость глупо. Иллари вздохнул и закрыл глаза. Через
несколько минут, когда жижа уже почти касалась губ, его что-то
стукнуло по носу. Иллари вновь вздохнул и открыл глаза.
Чувствительный удар по носу ему нанесла веревка. За другой конец
веревки держался джет. Глаза Иллари полезли из орбит куда быстрее, чем
сам он - из болота. Вытянуть его наружу джет, ясное дело, не мог, но
зато стоял, как вкопанный, покуда Иллари натужно лез из болота. В
конце концов жижа отпустила его, сладострастно всхлюпнув напоследок.
Иллари незамедлительно схватил джета за ухо.
- Ну, теперь, паршивец, мы точно поговорим! - живо сообщил он, пуская
зеленые пузыри.
- Поговорим, - спокойно согласился джет. - Как только на твердую землю
выберемся, так и поговорим. Теперь можно.
Он небрежно дернул головой, и Иллари чуть не упал: его мокрые
перемазанные пальцы не удержали джетово ухо.
- Ты лучше за веревку держись, господин,- посоветовал джет.
Иллари послушно взялся за веревку.
- За мной, - скомандовал джет, поворачиваясь спиной к Иллари, - след в
след.
Иллари послушно плелся за джетом, как песик на веревочке. Джет то и
дело откидывал длинные волосы, и взору Иллари представало ухо. Ухо
было розовенькое и чистенькое, с зеленовато-бурым пятном от болотной
жижи там, где его схватил Иллари.
Выбравшись на твердую землю, джет разыскал ручеек. Иллари стыдливо
опустил глаза: ручеек был тот самый, возле которого Иллари давеча
ошибся дорогой и полез в болото. Сырой хворост, собранный Иллари, но
так и не разожженный, громоздился по-прежнему, напоминая Иллари о
позорной неудаче с костром. Иллари поморщился: за это время хворост
отсырел еще сильнее. А больше всего на свете Иллари сейчас хотелось
быть сухим и чистым. Даже больше, чем есть: желудок может и подождать,
пока в нем переварится болотная гнусь. Даже, пожалуй, больше, чем
добраться до Вейдо: мысль о необходимости дойти туда была слишком
привычной. Даже больше, чем допросить, наконец, паршивца джета.
Паршивец джет меж тем подошел к груде хвороста и склонился над ней.
Иллари показалось, что джет произнес что-то вполголоса, но сам он так
громко стучал зубами, что не мог бы утверждать этого с уверенностью.
Зато он мог бы поручиться, что огнива или какого иного зажигательного
инструмента джет не вынимал. Но огонь полыхнул мгновенно - ну вот
только что его не было, и разом выметнул вверх жаркий рыжий столб.
Джет ловко совлек с обалдевшего Иллари перепачканную одежду, достал из
спасенной сумки сухие чистые штаны, спихнул Иллари в ручей, быстро
вытащил, еще быстрее растер какой-то приятно пахнущей мазью, укутал
своим плащом и впихал ноги и задницу своего господина в штаны.
Замороченный Иллари не сопротивлялся. Проделав вышеозначенные
процедуры с быстротой молнии, джет огляделся, зашагал к болоту, почти
сразу же вернулся с какими-то клубнями, разделил костер, чтоб добыть
углей, сунул в них клубни, присыпал золой и натаскал лапника, на
котором и расположился возле костра.
- Вот теперь можно и поговорить, - напряженным голосом сообщил он.
- Можно, - кротко согласился Иллари, выходя из столбняка.
Но джет отнюдь не спешил воспользоваться разрешением. Он попытался
что-то сказать, передумал, закусил прядь волос и умолк довольно
надолго.
- Может, тебе вопросы позадавать? - поинтересовался Иллари.
- Не знаю, - как-то неуклюже ответил джет. Лицо у него было
сосредоточенно-напряженное, будто он стоит на цыпочках левой ноги,
правой крутит одновременно три кольца в одну сторону и два в другую,
пишет важное письмо и удерживает на кончике носа тросточку с
тарелочкой.
- Понимаешь, господин... слишком многое надо рассказать, и все разом,
и все важное. Можно, я тебя сначала спрошу?
- Попробуй, - нехотя согласился Иллари.
- Зачем, почему этой дорогой, да еще так срочно? Есть ведь и другой
путь, и притом гораздо безопаснее. Почему здесь, так близко от
Джетевена? Все знают, что это не та дорога, по которой часто
возвращаются назад.
- Нет уж, сначала ты мне объясни, - запротестовал Иллари. - Сначала ты
отказываешься со мной идти, а потом тащиться следом, хотя вдвоем и
проще, и безопаснее?
- Не безопасней, - покачал головой джет, - Совсем наоборот.
- Так отпустил бы меня одного, и все, - Иллари не мог так, сразу,
разозлиться на своего спасителя, но начинал понемногу закипать. - Раз
уж вместе опасно, одному легче.
- Не легче, - вновь возразил джет.
- Это как? - немного растерялся Иллари.
- Не могу выбрать из двух зол, господин, - вздохнул джет. - Понимаешь,
оба хуже. Один ты здесь вообще не пройдешь, не то, что живым остаться.
Ты и сюда добрался чудом. А со мной пройдешь. Зато один ты не
привлекаешь внимания, а вдвоем мы сверкаем, как два священных
ожерелья, и на нас непременно нападут и изловят.
- Ну, и что? - не понял Иллари.
- Ну, и все, - резко ответил джет. - Это не императорские гвардейцы,
дурни пустоголовые. От этих людей я тебе не защита. Ведь охотятся они
за мной, а не за тобой. Тебя одного они, может, и отпустят. Вот и
выходит, что без меня ты в этих краях не в безопасности, а со мной - в
опасности. Так что лучше всего, чтобы ты шел сам по себе, а я - где-то
там. Хотя лучше бы, конечно, вообще не ходить. Боюсь.
Вновь Иллари слышал от джета, что тот чего-то боится, хотя и сказано
было на сей раз вполне обыденным тоном. Но Иллари вспомнил маску
страха на лице джета в ночь их прощания - и поверил мальчишке
безоговорочно.
- Ну, со мной все ясно. А с тобой?
- А со мной - тем более. Если я один, меня могут не заметить, но уж
если заметят... - джет вздрогнул. - А если я с тобой, заметят
