различимая искра.
- Ведь город пал жертвой того же явления или явлений, которое
погубило невесть сколько лучших ученых мира, - наступал Грэхем, - как
раз выяснение обстоятельств смерти некоторых из этих ученых -
американских ученых - и привело меня к вам.
Он достал бумажник, извлек из него телеграмму и передал Бичу. Тот
стал читать, бормоча себе под нос:
ПОЛИЦИЯ БОЙСЕ ДЛЯ ГРЭХЕМА ЕДИНСТВЕННЫЙ ОБЩИЙ ЗНАМЕНАТЕЛЬ ТИРЕ ВСЕ
БЫЛИ ДРУЗЬЯМИ БЬЕРНСЕНА ИЛИ ДРУЗЬЯМИ ЕГО ДРУЗЕЙ ТОЧКА ГАРРИМАН.
- Имеются в виду те, кто умер в прошлом месяце. - Жестом
обвинителя Грэхем наставил на профессора указательный палец. - Но ведь
и вы были другом Бьернсена!
- Совершенно верно, - согласился Бич и стал задумчиво изучать
собственные руки. - Мы с Бьернсеном очень старые друзья. Таких, как я,
осталось совсем немного. - Он поднял глаза и посмотрел прямо в лицо
собеседнику. - И еще я должен признаться, что у меня действительно
много таких сведений, которые я собираюсь хранить в строгой тайне. Ну
и что вы собираетесь со мной делать?
Этот дерзкий вызов мог бы смутить кого-то менее настойчивого. Но
сыщик так легко не сдавался. Уперев руки в голени и подавшись вперед,
он постарался изобразить на лице такое выражение, как будто ему
известно гораздо больше, чем подозревает его оппонент, больше, чем он
пока намерен открыть.
- Скажу вам откровенно, - начал он, - Ирвин Уэбб оставил тайное
послание, которое нам удалось расшифровать. Оно содержало многое из
того, что он обнаружил. Уэбб утверждал: эту картину необходимо
показать миру - если такое зрелище не приведет к бойне.
- Бойня! - хрипло вырвалось у Бича. - Разве вам не достаточно
того, что случилось с Силвер Сити? Один человек видит картину, смотрит
на нее, думает о ней - и в единое мгновение тридцать тысяч людей
расплачиваются за это своими жизнями, а может быть, и душами. Вот и
сейчас самый опасный для вас враг - ваши собственные мысли. Зная самую
малость, думая о ней, размышляя, прокручивая ее в мозгу, вы сами
подставляете себя под удар, обрекаете себя на гибель. Вас выдает
непроизвольная деятельность вашего же ума. - Взгляд его скользнул к
двери. - Если вдруг люминещентный экран на двери засветится, ни я, ни
весь цивилизованный мир уже не смогут спасти вас от немедленной
смерти.
- Знаю, - невозмутимо ответил Грэхем. - Но риск, которому я
подвергаюсь, ничем не больше вашего: к тому же, он не сможет возрасти,
если я узнаю то, что уже известно вам. От большего знания смерть не
станет больше. - Стараясь не смотреть на экран, он сосредоточил все
внимание на сверкающих глазах собеседника. Если экран засветится, он
увидит его отсвет в глазах Бича. - Раз уж бойня все равно произошла,
несмотря на то, что истина не стала достоянием масс, навряд ли
положение ухудшится, если истина выйдет наружу.
- Ваше предположение, - Бич саркастически усмехнулся, - построено
на ошибочной предпосылке: плохое не может стать еще хуже. - Он не
сводил глаз с экрана. - Когда-то не было ничего хуже лука и стрел -
пока не появился порох. Не стало ничего хуже него - пока не появились
отравляющие газы. Потом бомбардировщики. Потом сверхзвуковые ракеты.
Потом атомные бомбы. Сегодня - бактерии и вирусы-мутанты. Завтра -
что-нибудь еще. - Последовал отрывистый язвительный смешок. - Ценой
слез и страданий мы начинаем понимать, что всегда есть простор для
дальнейших усовершенствований.
- Охотно поспорю с вами, но только когда буду знать все факты, -
парировал Грэхем.
- Поверить в эти факты невозможно!
- Но вы-то сами верите?
- Логичный вопрос, - с готовностью согласился Бич. - Только в моем
случае о вере речи не идет. При чем здесь вера, если знание получено
эмпирическим путем! Нет, Грэхем, я в них не верю - я их знаю! - Он
задумчиво погладил подбородок. - Для людей сведущих неопровержимые
доказательства, которые удалось собрать, не оставляют места сомнениям.
- Так что же это за факты? - не отступал Грэхем, всеми силами
стараясь заставить ученого заговорить. - Что - развеяло по ветру
Силвер Сити? Что прервало эксперименты целой группы ученых, прикончив
их таким образом, чтобы не вызвать никаких подозрений? Что только
сегодня убило начальника полиции Корбетта?
- Корбетт? Так он тоже погиб? Бич погрузился в длительное
раздумье, устремив глаза через плечо собеседника на занавешенную
дверь. В комнате повисла тишина - только настольные часы отсчитывали
время, оставшееся до смерти. Один ум лихорадочно мыслил, другой с
суровой неумолимостью ждал. Наконец Бич встал и выключил свет.
- Лучше наблюдать за экраном в темноте, пояснил он. - Садитесь
сюда, рядом со мной, и не сводите с него глаз. Если он засветится,
начинайте думать о чем-то постороннем, или само небо не сможет вас
спасти!
Придвинувшись поближе к ученому, Грэхем устремил взгляд во тьму.
Он знал: наконец-то дело вот-вот сдвинется с мертвой точки, и его
безжалостно терзали угрызения совести.
"Ты обязан выполнить приказ! - не умолкал в нем внутренний голос.
- Твой долг - связаться с Лимингтоном, как тебе было велено! Если Бичу
придет конец, а вместе с ним - и тебе, то мир ничего не узнает, кроме
того, что ты потерпел неудачу, как и все остальные, причем только
потому, что не захотел выполнить свой долг!"
- Грэхем, - произнес из темноты хрипловатый голос Бича, положив
конец покаянным мыслям разведчика, - мир получил научное открытие
такой же величины и важности и такой же далеко идущей перспективы, как
изобретение телескопа и микроскопа.
- Что же это?
- Способ расширения видимой части спектра далеко за пределы
инфракрасного диапазона.
- Вот оно что!
Его обнаружил Бьернсен, - продолжал Бич. - Как уже случалось с
многими другими великими открытиями, он натолкнулся на него случайно,
занимаясь чем-то совсем другим. Но сумел понять значение своей находки
и получить практические результаты. Как и телескоп, и микроскоп, она
раскрыла перед ним новый, доселе неведомый мир, о котором никто даже
не подозревал.
- Новый ракурс, позволяющий увидеть то, что незримо присутствовало
и раньше? - подсказал Грэхем.
- Вот именно! Когда Галилей, сам себе не веря, глядел в телескоп,
он обнаружил то, что испокон веков было перед глазами несведущих
миллионов, то новое, революционное, что перевернуло официально
принятую и широко известную геоцентрическую систему.
- Замечательное открытие, - согласился Грэхем.
- Микроскоп дает гораздо лучшую аналогию - ведь он позволил
увидеть факт, который с сотворения мира маячил у всех под носом и о
котором тем не менее никто не подозревал. Факт, что мы всю свою жизнь
соседствуем с бесчисленным множеством живых организмов, скрытых от нас
за пределами нашего зрения, скрытых в бесконечно малом. Вы только
подумайте, - настаивал Бич, голос его звучал все громче, - юркие живые
твари, кишащие вокруг нас - над головой, под ногами, в нас самих. Они
борются, размножаются и погибают в нашей же собственной кровеносной
системе, и при этом никто о них знать не знал, даже не догадывался,
пока микроскоп не прибавил остроты нашему слабому зрению.
- Да, это тоже великое открытие, - подтвердил Грэхем. Несмотря на
заинтересованность, нервы его все еще были на взводе: он так и
подскочил, когда собеседник случайно коснулся его рукой в темноте.
- Все это веками ускользало от нас - одно, скрываясь в непостижимо
большом, второе - в невероятно малом. Точно так же ускользало и другое
- затаившись в абсолютно бесцветном. - Глуховатый голос Бича дрожал от
волнения. - Шкала электромагнитных колебаний занимает более
шестидесяти октав, из которых человеческий глаз снособен увидеть всего
одну. Вот за этим зловещим барьером, создаваемым нашим же слабым,
ограниченным, беспомощным зрением, и скрываются жестокие, всемогущие
господа, правящие каждым из нас с колыбели и до могилы, невидимо и
безжалостно паразитирующие на нас - истинные хозяева Земли!
- Кто же они, черт возьми? Перестаньте ходить вокруг да около,
говорите же Бога ради! - На лбу у Грэхема выступила холодная испарина,
глаза были прикованы к сигнальному экрану. Он с облегчением отметил,
что пока ни единый проблеск света не прорезал окружающую тьму.
- Перед глазами, наделенными новой зрительной способностью, они
предстают в виде парящих сфер, сияющих бледно-голубым светом, -
сообщил Бич. - За их сходство с шарами живого света Бьернсен прозвал
их витонами. Они не только живые, но еще и мыслящие! Они - властители
земли, а мы - лишь скот на их лугах. Они - жестокие и безжалостные
повелители невидимого мира, а мы - их мычащие, потеющие, полоумные
рабы, до того тупые, что только теперь прознали про свои оковы.
- А вы можете их видеть?
- Могу! Но порой готов молить Всевышнего, чтобы мне никогда не
доводилось их увидеть! - В тесной комнате отчетливо слышалось дыхание
ученого. - Все те, кто повторил последний эксперимент Бьернсена,
обрели способность проникать за этот зрительный барьер. Увидевшие
витонов уже не могли жить спокойно, начинали постоянно думать о них -
и входили под сень смерти. На определенном расстоянии витоны умеют
читать человеческие мысли с такой же легкостью, с какой мы читаем
открытую книгу. Вполне понятно, что они немедленно пресекают
распространение информации, которая может в конце концов привести к
тому, что мы бросим вызов их многовековому господству. Они так же
хладнокровно отстаивают свою власть, как мы отстаиваем свою - над
животным миром, а именно - уничтожая противников. Вот и тот, кто
последовал примеру Бьернсена и не сумел скрыть полученное знание в
тайниках ума или невольно обнаружил его во сне, когда мозг был
беззащитен, уже никогда не сможет ничего сказать. Помолчав, он
добавил: - Не исключено, что нас ждет та же участь. - Снова повисло
молчание, отмеряемое равномерным тиканьем часов. - И вам, Грэхем,
предстоит та же пытка, ибо знание несет в себе проклятие.
Тренированный ум может постараться спастись, постоянно - ежеминутно,
ежесекундно - контролируя свои мысли в часы бодрствования. Но кто из
нас способен контролировать свои сновидения? Да, самая смертельная
опасность - это сны. Не ложись в постель - она может взорваться!
- Я подозревал нечто подобное.
- Неужели? - Бич был явно удивлен.
- С самого начала расследования бывали странные, необьяснимые
мгновения, когда я ощущал: просто необходимо начать думать о чем-то
другом. Я не раз повиновался этому абсурдному, но властному импульсу -
занять мысли чем-то посторонним, чувствуя, веря, почти зная, что так
безопаснее.
Только это вас и спасло, - подтвердил Бич. - Иначе вас бы давно
прикончили.
- Неужели я владею своими мыслями лучше, чем такие гораздо более
талантливые люди, как Бьернсен, Лютер, Мейо, Уэбб?
- Дело не в этом. Просто вам было легче. Ведь то, что вам
приходилось контролировать, не выходило за рамки смутных подозрений. В
отличие от других, вам еще не доводилось подавлять в себе мысли,
содержащие ужасную истину во всей ее полноте. Настоящая проверка
только начинается - посмотрим, на сколько вас хватит теперь! - зловеще
добавил он.
- И все же, спасибо Всевышнему за эти подозрения, - пробормотал
Грэхем.
Похоже, что вас посещают вовсе не подозрения, - сказал Бич. - Если
эти ощущения, несмотря на всю свою смутность и неопределенность, все
же были достаточно сильны, чтобы в противовес инстинкту рассудка
заставить вас повиноваться, то у вас скорее всего необычайно развито
