парой ригелиан. Он не мог сосредоточиться на беседе, и при появлении
насторожившегося охранника собеседники ретировались. Потом ж нему
подобрался еще один ригелианин.
- Что, землянин, все еще надеешься выбраться отсюда?
- Естественно.
Собеседник фыркнул и почесал за ухом - жест, который его
соплеменники использовали как выражение вежливого сомнения.
- Думаю, что наши шансы куда выше.
Лиминг пронзил его взглядом.
- Почему это?
- Нас много и мы вместе, - уклончиво ответил ригелианин, как будто
опасаясь cболтнуть лишнее - Что можно сделать в одиночку?
Обдурить их и смыться при первой же-возможности, - сказал Лиминг.
Тут он заметил на пальце, лочесывающем ухо, кольцо и зачарованно
уставился на него. Он и раньше видел эти незатейливые украшения.
Многие ригелиане носили такие же. И кое-кто из охранников тоже. Кольцо
представляло собой изящную штучку, состоящую из четырех-пяти витков
тонкой проволоки, концы которой были изогнуты и запаяны таким образом,
что образовывали инициалы владельца
- Где ты откопал такое сокровище?
- Что я откопал?
- Кольцо.
- А ты про это. - Опустив руку, ригелианин с довольным видом
полюбовался кольцом, - Мы сами их делаем в мастерских. Помогает от
скуки.
- Ты хочешь сказать, что охрана вам не запрещает?
- Они не вмешиваются. Ведь от этого нет никакого вреда. А нотом,
мы сделали несколько штук для охранников. И еще мы делаем для них
автоматические зажигалки. Могли бы наделать и для себя, если бы они
нам были нужны. - Он помолчал с задумчивым видом и добавил: - Мы
полагаем, что охранники торгуют кольцами и зажигалками за пределами
тюрьмы. Во всяком случае, у нас есть такая надежда.
- А зачем это вам?
- Может бить, они наладят-постоянную и выгодную торговлю. И тогда,
после того, как они все это надежно устроят, мы урежем поставки и
потребуем комиссионных в виде лишнего пайка или кое-каких
неофициальных поблажек.
- Отличная мысль, - одобрил Лиминг. - Всем вам не помешало бы
обзавестись приличным бизнесменом, способным проталкивать товар в
большие города. Как насчет того, чтобы взять меня в долю?
Слабо улыбнувшись, ригелианин ответил:
- Самоделки никого не волнуют. Но стоит охранникам заметить, что
пропала одна маленькая отвертка, пиши пропало. Всех разденут догола, и
провинившемуся не поздоровится.
- Не станут же они поднимать шум из-за пропавшего моточка
проволоки, ведь так?
- Скорее всего, нет. Ее там полно, материалы они не проверяют.
Только что можно сделать из мотка проволоки?
Одному богу известно, - согласился Лиминг. - И все же он мне
нужен.
- Замок проволокой не откроешь, возись хоть сто лет, - предупредил
собеседник. - Слишком уж она тонкая и мягкая.
- Мне всего-то и нужно на набор зулусских браслетов. Зулусские
браслеты - моя слабость.
- А что это такое?
- Какая разница? Ты только достань мне такой проволоки, вот и все.
В ближайшем будущем ты сможешь стащить ее сам. После допроса они
пошлют тебя работать в мастерские.
- Она нужна мне раньше. И как можно скорее. Чем больше и чем
скорее, тем лучше.
Ригелианин помолчал, обдумывая просьбу, и наконец сказал:
- Если ты что-то задумал, держи свой план при себе. Не выдавай его
никому даже намеком. Начнешь открывать рот - тебя тут же накроют.
- Спасибо за добрый совет, дружище, - ответил Лиминг. - Так как
насчет проволоки?
Увидимся завтра, в это же время.
С этими словами ригелианин отошел от него и затерялся в толпе.
В назначенный час ригелианин был на месте и передал ему добычу.
- Тебе этого никто не давал, ясно? Ты сам нашел во дворе. Или
обнаружил у себя в камере. Или сотворил из чистого воздуха. Но ни от
кого не получал.
- Не волнуйся. Тебе это ничем не грозит. И еще - тысяча
благодарностей.
Проволока была медная, луженая, свернутая в тугой моточек. Ночью
он размотал его у себя в камере; оказалось, что длина проволоки чуть
больше его роста - около семи футов.
Лиминг сложил ее пополам и стал сгибать я разгибать, пока она не
переломилась. Одну половину он спрятал под крышкой скамьи. Следующую
пару часов он потратил на то, чтобы вытащить из скамьи гвоздь. Гвоздь
вылезал с трудом и здорово поцарапал ему пальцы, но Лиминг не
отступал, пока не добился своего.
Отыскав одну из деревяшек, он определил ее центр и каблуком вогнал
в него конец гвоздя. По коридору протопали шаги. Он засунул свою
поделку под скамью, подальше от посторонних глаз и успел улечься как
раз перед тем, как открылся глазок. Блеснул луч света, заглянул
холодный змеиный зрачок, раздалось ворчание. Свет исчез, глазок
закрылся.
Возобновив работу, Лиминг стал крутить гвоздь туда-сюда, время от
времени ударяя по нему каблуком. Занятие оказалось нудным, но теперь у
него, во всяком случае, появилось дело. Так он трудился, пока наконец
не просверлил деревяшку на две трети толщины. Тогда он взял половину
проволоки и разломал ее на две неравные части. Из короткого куска он
соорудил аккуратную петлю с двумя концами длиной три-четыре дюйма
каждый. Он постарался, чтобы петля как можно больше походила на
правильную окружность Потом длинным куском туго обмотал петлю, так что
получилась плотная спираль с концами такой же длины, как и у петли.
Прислонив скамью к стене, он подобрался к окну. Рассматривая свое
творение в отблеске уличных прожекторов, Лиминг внес несколько мелких
исправлений в остался доволен. Он поставил скамью на место и с помощью
гвоздя сделал на ее конце две маденькие засечки, отметив точный
диаметр петли. Наконец он подсчитал число витков в спирали. Их
оказалось двадцать семь.
Важно было запомнить все детали - ведь ему предстояло
воспроизвести по возможности точно такую же штуковину. Именно сходство
поможет заморочить противнику голову. Если заговорщик создает два
загадочных предмета, одинаковых по цели и назначению, трудно не прийти
к мысди: он знает, что делает, и замышляет нечто страшное.
В завершение своих приготовлений Лиминг аккуратно вставил гвоздь
на прежнее место. Он ему еще понадобится как ценный инструмент.
Тюремщики никогда не смогут его найти и отнять, потому что для
постороннего наблюдателя скамья выглядит нетронутой и не внушает
подозрений.
Он осторожно всунул все четыре конца свернутой спирали в
просверленную дырку, так что из квадратной деревяшки получилась
подставка. Вот и нужная вещица, непонятная штуковина, путь к спасению.
Теперь он - первый изобретатель и единственный владелец надувателя
Лиминга оригинальной конструкций.
Некоторые химические реакции происходят только при наличии
катализатора, вроде церемонии бракосочетания, которая обретает силу в
присутствии официального лица. Некоторые уравнения можно решить,
только включив в них известную величину, которая обозначается буквой Х
Если у вас чего-то недостает, чтобы получить желаемый результат, нужно
добавить необходимый компонент. Если вам нужна отсутствующая помощь со
стороны, нужно ее изобрести.
"В тех случаях, когда человек не мог совладать с природой голыми
руками - думал Лиминг, - вышеупомянутая природа покорялась и
повиновалась Человеку плюс Х. Так повелось испокон веков: Человек плюс
орудие или оружие".
Но вовсе не обязательно, чтобы Х был чем-то материальным или
конкретным, смертоносным или даже видимым. Он может быть неосязаемым и
недоказуемым, вроде угрозы геенны огненной или обещания райского
блаженства. Он может быть мечтой, иллюзией, наглой, беззастенчивой
ложью - словом, чем угодно.
И безошибочно испытать его можно одним-единственным способом -
сработает он или нет. Если да, значит это то, что нужно.
Вот и посмотрим...
Нет никакого смысла использовать язык Земли, разве что для
заклинаний, когда в них возникнет необходимость. Здесь никто не
понимает языка, для туземцев он все равно, что неразборчивое
бормотание. К тому же его отвлекающий маневр, когда он притворялся
неспособным к освоению местного наречия, теперь бесполезен. Враг
знает, что он может говорить на нем почти так же бегло, как и сами
туземцы.
Держа свое спиральное сооружение в левой руке, он подошел к двери,
прижал ухо к закрытому глазку и прислушался. Только через двадцать
минут он услышал глухой звук приближающихся шагов охранника.
- Ты меня слышишь? - спросил он не слишком громко, но так, чтобы
его услышали в коридоре. - Ты меня слышишь?
Быстро отступив, он растянулся на животе и установил спираль прямо
перед собой.
- Ты меня слышишь?
Глазок щелкнул и приоткрылся, в нем появился свет, а за ним и
недовольный зрачок.
Начисто игнорируя наблюдателя и действуя с видом человека, слишком
занятого своим делом, чтобы замечать чье-либо присутствие, Лиминг
продолжал вещать в спиральную петлю:
- Ты меня слышишь?
- Что ты делаешь? - грубо спросил часовой.
Услышав посторонний голос, Лиминг решил, что на этот раз судьба
поворачивается к нему лицом. Этот тип по имени Марсин был способен
разве что прицелиться и выстрелить или в крайнем случае поднять крик и
позвать на помощь. Ни для чего другого он умом не вышел. Пожалуй, при
медицинском освидетельствовании ему бы пришлось основательно
поработать мозгами, чтобы сойти хотя бы за полудурка.
- Что ты делаешь? - Марсин повысил голос.
- Вызываю, - ответил Лиминг, как будто только сию секунду очнулся
и заметил постороннего.
- Вызываешь? Кого вызываешь и куда?
- Не твое хлюндячье дело, - с явным нетерпением ответил Лиминг.
Сосредоточив все внимание на спирали, он повернул ее на пару градусов.
- Ты меня слышишь?
- Не положено! - не унимался Марсин.
Лиминг громко вздохнул с видом человека, вынужденного терпеть
дурацкие выходки, н спросил:
- Что не положено?
- Вызывать.
- Не будь идиотом. Нам, землянам, вызывать разрешается всегда. Что
бы с нами стало, если бы мы не могли это делать, энк?
От такого у Марсина совсем ум за разум зашел. Он ничего не смыслил
в землянах или в особых привилегиях, которые считались для них
жизненно необходимыми. К тому же он не имел ни малейшего понятия, что
с ними стало бы без зтих привилегий.
А кроме того, Марсин не решался войти в камеру, чтобы пресечь
непонятные действия узника. Вооруженному охраннику запрещалось
заходить в камеру в одиночку, и это правило строго соблюдалось с тех
пор, как отчаявшийся ригелианин пристукнул часового, схватил его
оружие и порешил шестерых, пытаясь вырваться на свободу.
Если возникала необходимость вмешаться, предписывалось отыскать
начальника караула и потребовать унять розоволицего чужеземца,
нарушающего тишину разговорами с какой-то непонятной петлей. Начальник
был пренеприятным типом и имел привычку громко обсуждать вслух детали
интимной жизни своих подчиненных. Стоял самый глухой час между
полуночью и рассветом, время, когда больная печень начальника караула
бурчала особенно громко. К тому же он, Марсин, и без того слишком
часто оказывался у него ублюдочным фаплапом.
- Кончай вызывать и ложись спать, - приказал Марсин с ноткой
отчаяния в голосе, - или утром я доложу дежурному офицеру о твоем
неповиновении.
- Покатался бы лучше на верблюде, - посоветовал ему Лиминг. Он
повернул спираль, как будто тщательно ее настраивая. - Ты меня
слышишь?
- Я тебя предупредил! - не отставал Марсин, не спуская со спирали
глаз.
- Сказано, фибли отсюда! - взревел Лиминг.
Марсин захлопнул глазок и отфиблил.
