неприятную мысль. Что, если захваченные на базе коррингартцы еще живы, и
всех пленников содержат в одном месте? Тогда Эмили грозит опасность не
только со стороны аборигенов. Взаимная неприязнь землян и коррингартцев
слишком сильна, чтобы даже общая беда могла объединить их. И коррингартцы,
в отличие от туземцев, прекрасно знают, как снимается скафандр...
Роберт допил напиток, отшвырнул банку и поспешно поднялся. "Путь
далек до Типперери, нам идти далеко... Если бы еще знать, где это чертово
туземное Типперери!"
Солнце невыносимо медленно ползло по небу, совершая свой сточасовой
путь от восточного до западного горизонта; казалось, оно вообще не
движется. Это создавало ощущение кошмара: остановившееся солнце, палящее
бесконечную степь, по которой можно идти вечно - и никогда уже ничего не
изменится, нет больше ни мира, ни цивилизации, только эта степь с
одним-единственным видом травы и растущая усталость, которой тоже не будет
предела. Только сменявшиеся в шлеме цифры шкалы компаса были восхитительно
реальны. Роберт избрал ту же тактику, что и туземцы: он шел низинами, все
время лавируя между холмами. Математически это удлиняло путь, но физически
делало его легче, избавляя от постоянных подъемов и спусков; к тому же это
было и безопаснее - пилот не "светился", поднимаясь над поверхностью
травы. Конечно, это все равно не гарантировало от неприятных встреч -
коренные жители степи, разумные или неразумные, играли здесь на своем поле
- и Роберт, не утруждая себя лишними раздумьями, палил теперь по каждому
шороху и движению. В большинстве случаев это были ложные тревоги; лишь
один раз после выстрела раздался странный пронзительный крик, удивительно
похожий на человеческий. Но, сделав несколько шагов в том направлении,
пилот увидел, что убитое им существо - всего лишь животное, бесхвостый
грызун величиной с лису. В другой раз между стеблями мелькнула какая-то
тень. Это было что-то большое, безмолвное, и, как выяснилось, весьма
живучее: после первого выстрела оно стремительно метнулось вглубь
зарослей. Роберт на всякий случай еще выстрелил вдогонку, но не стал его
преследовать.
На очередном привале он поглядел на солнце, на часы, и понял, что
если немедленно повернет назад, то до темноты успеет вернуться на базу.
Тоже, конечно, не слишком-то надежное убежище, но все же лучше, чем спать
ночью в травяных джунглях. После такого перехода ему понадобится часов
десять сна, потом еще надо добраться до корабля и починить пульт... По
наихудшему сценарию он сможет начать поиски с воздуха не раньше чем через
двое земных суток. Впрочем, по наихудшему сценарию он давно сбился с
направления на стойбище и может идти без всякого толка хоть неделю, хоть
месяц - нет, столько не может, остатки консервов и питья можно растянуть
еще дня на два... Роберт грязно выругался и зашагал дальше.
Пару часов спустя ему вновь стали попадаться примятые и обломанные
стебли, а потом и целые проплешины, на которых трава была словно скошена.
Глядя на растрепанные и измусоленные остатки стеблей, Роберт понял, что в
качестве "косарей", скорее всего, выступали травоядные животные. Услышав
вскоре впереди справа шорох и хруст, он не стал стрелять, а лег на землю и
осторожно пополз на шум.
Это были слонобыки - сразу трое их паслось рядом. Впервые увидев их
живыми, Уайт понял, что придуманное им название весьма неудачно - животные
мало походили на быков и еще меньше на слонов - но надо же было как-то их
называть. Пилот наблюдал за ними довольно долго, и, убедившись наконец,
что поблизости нет пастухов или наездников, обошел животных и двинулся
дальше.
Слонобыки и их следы попадались ему все чаще. Само по себе это ничего
не значило - в с степи вполне могли существовать и дикие стада, и даже тот
факт, что животные спокойно реагировали на человека, ни о чем не говорил -
столь крупным и сильным зверям незачем быть пугливыми, к тому же Роберт,
очевидно, лишь весьма отдаленно походил на туземца. И все же пилот
почувствовал, как участился его пульс: неужели стойбище где-то рядом?
Рельеф стал заметно ровнее; самые высокие стебли едва достигали
трехметровой высоты. Слонобыки здесь уже не встречались - должно быть,
такая трава казалась им слишком чахлой - и Роберт хотел уже повернуть
обратно, как вдруг заметил в стороне поднимающийся в небо дымок.
Приглядевшись, он разглядел еще несколько; в отличие от темного дыма
земных костров, эти были какими-то полупрозрачными и плохо различимыми.
- Эмили! - окликнул пилот, но ответа не было. Неужели контакты
передатчика все-таки отвалились? Впрочем, это был бы еще не худший
вариант. Постоянно оглядываясь, буквально на цыпочках Роберт двинулся в
сторону дымов. Когда высота травы снизилась до двух метров, он пополз.
Через двадцать минут пилот увидел стойбище.
52
Как и имперская база, становище туземцев располагалось на ровном
участке, очищенном от травы. Невдалеке виднелся кольцевой лес. Роберт,
лежа на границе зарослей под прикрытием небольшого бугра, наблюдал за
поселением аборигенов в бинокль. Стойбище состояло из нескольких десятков
обтянутых шкурами шатров, похожих на большие индейские вигвамы. Они
располагались безо всякого видимого порядка: не было ни "улиц", ни
"площадей". Расстояния между шатрами были достаточно велики, чтобы между
ними мог легко пройти слонобык, и в самом деле, несколько этих огромных
животных, почему-то не отправившихся пастись вместе со всеми, свободно
разгуливали по стойбищу, не представляя, по-видимому, опасности для
резвившихся между жилищами детей. Несколько взрослых туземцев, ростом чуть
уступавших человеку, готовили пищу на кострах. Роберт внимательно
рассматривал в бинокль коренных разумных обитателей планеты.
Эти существа действительно были рептилиями или, по крайней мере,
стояли к ним очень близко; во всяком случае, их тела имели температуру
окружающей среды, в чем и убедился пилот, настроив часы на прием
инфракрасного излучения. Слонобыки, напротив, были теплокровными. Туземцы,
как и их животные, имели три пары конечностей, но четверорукими их можно
было назвать лишь с натяжкой. Их нижние конечности были ногами, лишенными
даже рудиментов пальцев, а верхние - руками (одну из таких рук пилот нашел
на базе), средние же конечности выполняли промежуточную роль: их короткие
и толстые пальцы годились для грубой работы, но, когда эти пальцы были
сжаты в кулаки, туземцы использовали средние конечности как опору при
ходьбе и беге, что придавало им в этот момент отдаленное сходство с
кентаврами. Уайт подумал, что подобная анатомия весьма совершенна, ибо
позволяет осуществлять разделение функций и не искать компромисса между
силой и ловкостью: работа, требующая грубой силы, выполняется средними
конечностями, а тонкая и аккуратная - верхними. У туземцев не было хвостов
и волос; головы их выглядели карикатурой на человеческие, скорее страшной,
нежели смешной. Вечно улыбающаяся широкая пасть рептилии и
контрастировавший с ней холодный взгляд расставленных под странным углом
немигающих глаз производили жуткое впечатление.
Туземцы не носили одежды - не будучи теплокровными, они не нуждались
в ней. Исключение составляли лишь кожаные ремни, на которые подвешивалось
оружие и другие полезные инструменты. "Первой одеждой, которую они
изобретут, будет защитный костюм, - подумал Роберт, - причем для них это
будет столь же революционное изобретение, как колесо. Кстати, похоже,
колеса они тоже не знают - во всем лагере ни одной повозки. Должно быть,
слонобыки никогда не ходят в упряжке - они достаточно сильны, чтобы возить
любой груз на спине."
Пилот взглянул на индикатор бластера. Несмотря на частую стрельбу по
пути, заряда еще могло хватить на непрерывный огонь в течение почти
получаса. В принципе более чем достаточно, чтобы превратить стойбище в
пепелище. Однако нельзя начинать бой, не выяснив, где Эмили - она может
находиться в любом из шатров. Кроме того, туземцы могут оказаться не
такими уж безответными - не следует забывать, что в их руках находятся
трофейные бластеры, и не исключена возможность, что после боя с
коррингартцами самые смекалистые аборигены поняли, как пользоваться их
оружием. Впрочем, может оказаться, что это вовсе не то племя, которое
разгромило базу. Эта мысль прежде не приходила в голову Роберту, но она не
вписывалась в наихудший сценарий, и пилот отверг ее. В наихудший сценарий
вписывалась другая идея - что это вовсе не то племя, которое захватило
Эмили... Так или иначе, девушка по-прежнему не отвечала на запросы. Уайт
был в растерянности: он полагал, что главная трудность - добраться до
становища, а там благодаря радиосвязи он легко найдет Эмили. Что же делать
теперь? Нельзя же открыто войти в селение и обыскивать шатры - на такое
еще можно решиться, если тебя кто-то прикрывает, но не в одиночку. В
состоянии, близком к отчаянию, Роберт переводил бинокль с одного вигвама
на другой. Неожиданно он заметил то, на что не обращал внимания раньше -
на противоположной стороне стойбища было вырыто несколько ям. Конечно, их
предназначение могло быть самым разным, но трезвый ум Роберта сразу
осознал, что пленника куда логичнее держать в яме, чем в вигваме,
поскольку из ямы труднее бежать. И уж тем более вряд ли кто станет держать
в своем жилище пойманное крупное диковинное животное (последнее
рассуждение, впрочем, отдавало антропоморфизмом) Во всяком случае, это был
шанс. Роберт подумал, не подождать ли до темноты - но полностью стемнеть
должно было не раньше чем через полдня (земного, разумеется), и к тому же
налет на базу показывал, что темнота туземцам не помеха. Пилот в последний
раз безуспешно попытался вызвать Эмили и осторожно двинулся вокруг
стойбища.
Когда он подобрался к ямам поближе, выяснилось, что они находятся
вовсе не на самом краю селения. Немного поколебавшись, пилот спрятал свой
ранец в траве, так как без него было легче и перемещаться, и прятаться.
Роберту пришлось красться между шатрами, замирая при каждом шорохе и
благословляя местную эволюцию за то, что она не создала собак. Впрочем,
это убедило его, что в ямы, по крайней мере, не сваливают отбросы - иначе
они находились бы за пределами стойбища. Наконец, никем не замеченный, он
подполз к первой яме и заглянул внутрь.
Там было пусто. Роберт даже осветил стены и пол фонариком шлема, но
не увидел ничего примечательного. Он чертыхнулся и пополз ко второй яме.
Ничего. "По закону подлости мне придется осмотреть их все", - подумал он,
подбираясь к третьей.
Эмили была там. Она сидела, прислонясь к отвесной земляной стене,
связанная по рукам и ногам кожаными ремнями. Роберт сразу понял причину
радиомолчания девушки: на ней не было шлема. Не было при ней и ранца. Уайт
поспешно включил свой внешний микрофон, переделанный в динамик. При этом
его движении в яму посыпалась земля, и пленница подняла голову.
- Роберт!
- Тише, тише, здесь полно туземцев. Мне ужасно стыдно выступать в
пошлой и презираемой мною роли героя, но я явился вас спасать.
- Наконец-то! - это было сказано без всякой издевки. Эмили
действительно уже начала терять надежду.
- Они сумели снять ваш шлем?
- Они пытались меня раздеть, - заявила Эмили с возмущением, - но,
разумеется, кроме шлема у них ничего не вышло.
- Держу пари, что вы об этом жалеете, - не удержался Уайт.
- Какая чушь! - только еще не исчезнувшая благодарность к своему
