- Да, ваши подруги живы и здоровы. Мне даже кажется, что теперь они
помирятся - им уже некого делить.
- Почему же! А Мур? А Добс?..
- Таких, как Мур и Добс, они могут иметь десяток. Речь идет о женихе,
Альбер. Вечная мечта дурех.
- Знаю, знаю. Ваш взгляд на это мне известен. Не морочьте мне голову
женскими историями.
- Женские истории - это составная часть человеческих историй, друг.
Томас, прежде чем сделать свой фатальный визит к "Самсону", оставил у
Дейзи письмо для нашего посольства и копию фактуры. Узнав о гибели своего
возможного мужа, Дейзи передала документ Муру, а тот отнес их куда надо.
Короче говоря, Райен задержан, и проводится следствие.
- Это еще ничего не значит.
- Райен, наверное, не разделяет вашего мнения. Обвинение против него
довольно весомое и подтверждается по всем линиям.
- Вы думаете, что доклад Сеймура извлекли из архива?
- Я ничего не знаю про его доклад.
- Извините, вы никогда ничего не знаете.
- Неблагодарный!
- И все-таки Райен как-нибудь выпутается. Америка - страна
неограниченных возможностей, в частности, для таких, как Райен-отец.
- В Америке, как и везде, у сильных людей есть и сильные недруги. Не
думаю, чтоб противники Райенов не воспользовались такой чудесной
возможностью свести с ними давние счеты.
- Буду рад, если окажется, что вы не ошиблись. Ведь приятно
сознавать, что столько усилий было затрачено недаром. Имею в виду прежде
всего усилия Сеймура, а также и ваши.
- Какие усилия, Альбер? Я просто выполняю распоряжения.
- Вы когда-нибудь обгоните эту машину или нет?
- Зачем, Альбер? Потом появится другая. Неужели вы не заметили, что
самое разумное - двигаться в своем ряду с умеренной скоростью?
- О, поэтому Сеймур никогда вам и не улыбается: вы хотите двигаться в
своем ряду, да еще и с умеренной скоростью!
Прибываем в Штутгарт, а точнее, под Штутгарт, после обеда. Мод
сворачивает с шоссе на какой-то холмик и останавливается перед маленькой
гостиницей, что прячется среди деревьев.
- Зачем мозолить людям глаза? - объясняет она. - Тут чистенько и
хорошая кухня.
- К чему эти оправдания? - спрашиваю. - Разве мы тут будем зимовать?
- Я ничего не знаю, - отвечает дама и идет оформлять документы.
Точно так же она ничего не знает и во время обеда, и потом, когда я
прихожу к ней в комнату, чтоб добиться каких-то сведений о предстоящих
планах.
- Уже время просыпаться, - доносится до меня ее мелодичный голос.
Она еще дважды повторяет это, прежде чем я решаюсь открыть глаза.
- Что случилось?
- Вы спите уже два часа.
- Ну и что?
- К нам могут заглянуть гости, - объясняет женщина, которая никогда
ничего не знает.
Гости прибывают под вечер и в одиночестве. Это, конечно же, Сеймур.
Он даже не позволит выйти из серо-стального "мерседеса", такого же, как и
у Мод, - ждет, пока мы приблизимся к нему.
- Садитесь, дорогой мой...
- Мои вещи наверху...
- Пусть лежат. Мод уберет их.
Сажусь спереди и бросаю взгляд на даму; она в ответ легонько кивает,
улыбаясь неуловимой полуулыбкой, словно говорит мне: "Прощайте,
счастливого пути!"
"Мерседес" срывается с места и стремительно набирает скорость - давно
знакомый мне шоферский стиль американца. Когда мы выезжаем на автостраду,
Сеймур увеличивает скорость до двухсот километров. Такое я тоже уже видел:
так летел он когда-то по улицам Копенгагена.
- Если все будет хорошо, в эту ночь вы перейдете границу, - наконец
сообщает мне Уильям.
- Вы так отчаянно гоните, что я могу и не перейти ее.
- Вижу, вы уже совсем под влиянием Мод, - замечает он. - Не бойтесь,
я езжу довольно осторожно.
- Следовательно, занавес опущен, - решаю я изменить тему разговора.
- Наверное, Мод проинформировала вас.
- Из Мод не вытянешь больше одной фразы.
Сеймур молчит, потому что готовится обогнать "порше". Такая задача
вообще непосильна для "мерседеса", но только не для этого.
- Ваш автомобиль, видимо, не такой, как у Мод, - говорю я.
- Откуда вы взяли? - спрашивает Сеймур, прижимаясь к обочине, чтоб
дать дорогу "порше", который снова вырывается вперед.
"Мерседес" летит и дальше так же стремительно: пейзаж вокруг нас
размазан бешеной скоростью и сумерками, которые уже заметно сгущаются.
"Порше" остается далеко позади. Американец немного сбавляет скорость и
включает фары ближнего освещения.
- Слушая ваше теоретизирование, я прихожу к выводу, что вы довольны
эпилогом, - замечаю я.
- Я всегда теоретизирую, дорогой мой. Хотя и не всегда вслух.
Неприятная привычка, но что поделаешь! Кое-кто грызет ногти, а я
теоретизирую.
- И все-таки этот эпилог...
- Лучший, чем можно было надеяться, - признает Уильям. - Мы думали,
что Райен удалится, как и Томас, а возможно, и раньше, чем Томас. Сами
знаете, что в таких случаях может быть много вариантов. Теория
вероятностей не предусматривает осложнений, и так далее.
- Выходит, вы не желали ему самого худшего?
- Наоборот. Смерть - это одна из форм помилования, Майкл. Лучше
умереть, чем мучиться. Однако позвольте спросить: а почему бы ему и не
помучиться? Почему не пройти через увольнение с поста, следствие,
процессы, травлю прессы, а уже потом отдохнуть в тюрьме? Почему он должен
умереть? Пусть поживет в постоянном напряжении сам, а с ним и тот старый
подонок, его отец.
Он снова притормаживает, и я вижу на краю шоссе знакомый стандартный
знак: вилка, нож и соответствующая цифра. Это означает, что вблизи
ресторан.
- Вы не проголодались?
- Ничуть.
- Я тоже, однако надо остановиться и подождать.
Сеймур резко сбавляет скорость и немного погодя сворачивает на
второстепенную дорогу, минует бензозаправочную станцию и останавливается
на противоположной стороне перед освещенным фасадом бара. Останавливается
и сразу же трогается дальше:
- Нет, тут многовато света и, наверное, очень людно.
- Считаете, что до сего времени есть опасность?
- Наоборот. Но человек никогда не знает...
Снова выезжаем на автостраду, и через несколько километров снова
сворачиваем, чтобы остановиться перед маленьким буфетом-клеткой из
алюминия и стекла. Тут почти безлюдно, что гарантирует нам хороший
наблюдательный пункт.
- Лучше было бы вообще не заходить сюда, - позволяю себе заметить я.
- Почему? Если что-то не в порядке, пусть мы это увидим сейчас, а не
на границе.
Заходим в бар и берем по чашке кофе и тоник - тут самообслуживание.
Становимся к столику за большой декоративной пальмой у окна. Пальма
частично прикрывает нас, не мешая наблюдать за входными дверями.
- Жаль, что нельзя поставить ближе "мерседес", - ворчит Сеймур. -
Чтоб он был у нас перед глазами.
- Боитесь, что с вашим автомобилем сделают то же самое, что и с
автомобилем Томаса?
- Не боюсь. Но человек никогда не знает...
На улице подъезжают и подъезжают автомобили, направляясь к соседней
бензозаправочной станции. А тут почти пусто - двое шоферов невдалеке от
нас пьют пиво, дальше - молодая пара с маленькой девочкой в тирольском
костюме, возле бара - двое работников бензостанции в ярко-желтых
комбинезонах.
- По-моему, вы чем-то подавлены, - констатирует Сеймур, выдыхая на
меня густую струйку дыма.
- Это вам кажется. Просто интересно: есть ли у вас, кроме оружия,
мысли, что-то реальное из оружия?
- Дорогой мой, не путайте меня с Муром.
- Но Мура же вы свалили не мыслью.
- Трудно свалить мыслью такую тварь, особенно сзади.
- Почему? Франк, например, считает...
- Мне известно, что считает Франк. Я прослушал ваш разговор. Один
невежда пытается что-то вытянуть из другого невежды - вот каково
содержание вашего разговора.
- Вы же знаете, что я не специалист в военных делах, Уильям.
- Я тоже. Но можно хоть иногда просматривать газеты.
Сеймур машинально качает на пальце брелок с ключом, большой брелок в
форме серебряного всадника в золотом кольце, и не видит, что уже стал
объектом пристального внимания. Девочка в тирольском наряде подошла к
нашему столу и с интересом смотрит на блестящего всадника, что качается на
пальце Уильяма.
Наконец американец замечает ребенка, чуть заметно улыбается и
подносит брелок к блестящим темным глазкам.
- Тебе нравится?
Девочка стесняется, глотает слюну, потом шепчет:
- Нравится!
Сеймур снимает брелок с кольца и подает ей:
- Тогда возьми...
Девочка какое-то мгновение колеблется, словно боится, что это шутка,
потом хватает игрушку и бежит к родителям.
- Вы, наверное, любите детей?
- Кто же их не любит.
- А я думал...
- Да, да, знаю: думаете, что если я аномалия... А разве вы не любите
маленьких медвежат? Они просто фантастические, словно пушистые мячики. Но
только пока маленькие, пока еще не стали хищниками. Дети - это еще не
хищники, Майкл, пока что нет. Когда смотришь на них, кажется, у них есть
все основания вырасти лучшими, чем мы, но этого не будет. Ведь воспитываем
их мы, делаем такими же, как сами.
Он допивает кофе, и какое-то время мы молчим, наблюдая за входом и за
автомобилями, что проезжают мимо. Муж с женой и ребенком выходят, любезно
кивнув нам. Двое шоферов идут к стойке обменять пустые бутылки на полные.
- Задождило, - сообщает Уильям.
- Я это вижу и без него. Тяжелые капли редко падают на асфальт в
зеленом свете неоновых букв. Но вот капли стали падать чаще, проходит
несколько минут, и дождь уже льет как из ведра, по асфальту бегут длинные
зеленые струйки.
- Значит, все идет хорошо, - говорю я себе, чувствуя облегчение.
Возможно, это неразумно, но издавна уверовал: если погода изменится, мои
дела наладятся. - Не понял вот, почему вы назвали меня невеждой, -
интересуюсь я. - Возможно, имели в виду, что разговоры об этой программе
"Спирит" лишь пустая болтовня?
- Известно, что не пустая болтовня. Если бы это было так, вы бы не
подпаивали Франка и не расспрашивали о ней. К вашему несчастью, Франк не
знает об этой программе ничего определенного, как, кстати, и я. Ну а что
касается элементарных вещей, то о них сообщалось в прессе, хоть и не
упоминалась никакая программа.
- Я не читал. Углубился в финансовую страничку...
- Вам и не надо читать, разве что для самообразования. Информация
всегда соответствующим образом фильтруется. Важно, что если мы не
уничтожим друг друга атомными бомбами, то непременно постигнем скрытые
механизмы мысли. И что бы там ни болтал ваш Франк - это совсем не
качественный скачок, а все то же самое: гений разрушения как наивысшее
проявление человека! Скорпион, который погибнет от собственного жала.
Он смотрит на часы.
- Кажется, можно трогаться.
Ночь на улице озвучена шумом дождя. "Мерседес" стоит на том же месте,
где мы его оставили.
- Будем надеяться, что нам не успели подложить бомбу, - бросаю я,
когда мы бежим под дождем к автомобилю.
- Про бомбу не знаю, но этот тип стал так, что мы вряд ли выедем, -
замечает Сеймур.
Впритык за "мерседесом" пристроилась грузовая машина с огромным
фургоном; нечего и думать продвинуть ее. А тип, про которого упомянул
Уильям, стал впереди, прижав свой "фольксваген" почти к бамперу нашего
автомобиля, а сам, конечно же, скрылся.
- Он поставил его на ручной тормоз, - констатирует американец, делая
попытку оттащить "фольксваген" немного вперед. - Не знаю, как мы
