намекает Дороти и тянется с окурком к пепельнице.
Процедура длится довольно долго, и при таком сильном наклоне я
вынужден разглядывать так хорошо знакомую мне грудь. Наконец акт
огнетушения окончен, однако, вместо того чтобы возвратиться обратно в
кресло, Дороти знаком предлагает мне придвинуться поближе, обнимает меня и
шепчет на ухо:
- Вами интересуется Сеймур...
Пожав плечами, я собираюсь ответить, но она прикладывает палец к
губам и продолжает все так же шепотом:
- Если бы вы его не интересовали, он бы даже не взглянул в вашу
сторону. Но уж если Уильям в чем-то заинтересован, он не станет расточать
любезности, а готов платить.
- Удивляюсь, что во мне может заинтересовать такого человека, как
Сеймур, - говорю вполголоса.
- Нетрудно догадаться, если принять во внимание, что он связан с
одним из тех учреждений, которые занимаются сбором информации, или
безопасностью, или чем-то в этом роде. Безопасность... Господи!..
Забрались на действующий вулкан и толкаем про безопасность.
- Вас беспокоит вулкан?
Дороти снова делает мне знак, чтобы я говорил потише, затем шепчет в
ответ:
- Меня? Нисколько. Это безумное время особенно удобно тем, что твои
собственные безумства ни на кого не производят впечатления.
И после непродолжительной паузы:
- Вам особенно не стоит ломать голову над тем, сколько из него
выкачать, сто тысяч или двести. Ради безопасности они экономить не станут.
Постарайтесь выудить у него побольше долларов, а я вас научу, как нам их
лучше потратить.
- Боюсь, что у меня не найдется подходящего товара, чтобы выудить
такую сумму.
- Не будь у вас подходящего товара, стал бы Уильям так вас
обхаживать. Он не из тех, что дремлют у пустых яслей.
- Все же мне лучше известно, что есть в моей собственной голове, -
терпеливо замечаю я. - Ежели ваш приятель в самом деле тот, за кого вы его
выдаете, то ему нужна информация. А у меня ее не наберется даже на два
доллара...
- Тогда сфабрикуйте ее! - шепчет Дороти, не задумываясь. - Раз товар
- это всего лишь слова, то лжецу вроде вас стать Рокфеллером раз плюнуть.
И чтобы дать мне возможность поразмыслить, она говорит на сей раз в
полный голос:
- Закажите, пожалуйста, кофе и чего-нибудь безалкогольного. И, будьте
добры, подождите меня. Я должна принять душ.
5
Итак, отшумело еще одно крупное событие в истории науки.
Международный симпозиум социологов закончился. Делегаты покидают
железобетонный ангар, именуемый залом заседаний, и я тороплюсь сделать то
же самое, пока кто-либо из моих знакомых меня не заарканил. Отсюда
выбраться, однако, не так-то легко, потому что перед расставанием
большинство присутствующих впадает в умиление, при этом люди обмениваются
рукопожатиями, визитными карточками и последними снимками, так что
движение у выхода совершенно застопорилось.
- А, мистер Коев. А мы вас ищем, - слышится позади гулкий бас
Хиггинса. - Вы после обеда участвуете в экскурсии, не так ли?
Забыл сказать, что в ознаменование исторического события учредители
придумали какую-то экскурсию. Я, разумеется, не испытываю к ней особого
интереса, как, впрочем ко всяким групповым поездкам в огромных автобусах,
и потому спешу сказать глухому, что весьма сожалею, но...
- Мы тоже крайне сожалеем, - заявляет мистер Хиггинс, имея в виду не
только себя, но и мистера Берри, который появился тут же, как всегда
потный и сонный. - Вот вам визитная карточка с моим адресом, - торопится
мистер Скелет. - Если вы все же решите что-нибудь предложить нам для
издания...
- ...и если у вас появится желание погостить у нас в Штатах... -
добавляет Берри, протягивая и свою визитную карточку.
- Черкните два слова или дайте телеграмму! - подытоживает Хиггинс.
Затем следуют горячие рукопожатия и дружеские похлопывания по плечу.
В момент этой трогательной церемонии оставляет свое кресло и
приближается к нам мистер Сеймур. Выждав, пока эти двое удалятся, он
спрашивает:
- Что же они вам предложили? Гонорар или стипендию?
- Что-то в этом роде.
- До чего наивные люди, - пожимает плечами Сеймур. - Такие вот глупцы
все еще верят, что неудобства, причиняемые тем, что человек водит дружбу с
Америкой, с лихвой покрываются какой-то стипендией.
- Вы слишком скептически оцениваете свою родину.
- Я все оцениваю скептически, в том числе и родину... и некоторых
своих соотечественников. - И, меняя тему, спрашивает: - После обеда вы,
вероятно, будете провожать свою дорогую Дороти?
- Придется.
- Что касается меня, то увы, я лишен возможности присутствовать на
этом трогательном торжестве. Но попозже, если желаете, мы с вами
встретимся и продолжим вчерашний так досадно прерванный кутеж.
- С удовольствием.
Сеймур кивает на прощание и быстро исчезает в толпе, не заметив даже,
какое облегчение отразилось в этот миг на моем лице.
В сущности, я почувствовал облегчение не только оттого, что мне
удалось избавиться от Сеймура. Значительно более важным явился тот факт,
что с сегодняшнего утра за мной больше не следят. Точнее говоря, я больше
не вижу за собой "хвоста". Конечно, в наш век техники это еще не
доказательство, что слежка вообще прекращена. Но для того, чтобы тебя
повсеместно засекали невидимые агенты и сложные аппараты, нужен весьма
серьезный повод, которого я не давал своим поведением, по крайней мере до
сих пор. Больше того, с точки зрения датской полиции, мое поведение вполне
может быть оценено как "похвальное": все свое время я трачу на безобидные
глупости, притом исключительно в обществе добропорядочных американцев.
Так что, двигаясь по Вестерброгаде к заранее намеченной цели, я
прихожу к выводу, что наблюдение за мною в данный момент не ведется. Это
настолько воодушевляет меня, что, миновав три квартала, я вхожу, как в
собственный дом, в импозантного вида здание со стеклянной дверью и нажимаю
на кнопку под начищенной до блеска латунной табличкой: "Универсаль.
ЭЛЕКТРОННЫЕ МАШИНЫ".
Секретарша подвергает меня беглому опросу и, получив обо мне насквозь
фальшивые сведения, вводит в кабинет генерального директора. Сидящий за
письменным столом генеральный встает со своего кресла, улыбаясь с
оскальцем, подает мне руку и тотчас же садится, словно опасаясь, как бы во
время рукопожатия не заняли его место.
- К вашим услугам, господин... - он смотрит мою визитную карточку,
лежащую на столе, - господин Сидаров!
- Зидаров, - любезно поправляю директора. - Наши имена несколько
трудноваты для произношения.
- Да, да, трудноваты, господин Зидаров, - снова оскаливается
генеральный, но в этот раз лишь на какой-то миг, давая понять, что мы тут
собрались не для того, чтобы скалиться друг перед другом.
- В сущности, я здесь проездом по пути в Стокгольм, - все тем же
любезным тоном объясняю я, как будто для фирмы "Универсаль" эта
подробность очень важна. - Меня просили зайти к вам и уточнить, в какие
сроки нам будут поставлены машины, заказанные господином Тодоровым.
- Весьма сожалею, но мы вообще не собираемся поставлять вам эти
машины, - отвечает директор.
- Но ведь заказ принят вами и господин Тодоров уплатил вам задаток...
- Никакого задатка от господина Тодорова мы не получали, - вертит
головой человек за письменным столом.
- Тут какое-то недоразумение... - тихо говорю я. - Вы прислали
письменное подтверждение, что заказ будет выполнен в соответствии с
принятой вами офертой...
- Да. Однако буквально на следующий день господин Тодоров снова
явился к нам и, вместо того чтобы внести задаток, сообщил, что его фирма
временно отказывается от сделки. Имело ли смысл посылать вам новое письмо,
чтобы аннулировать старое и осведомлять вашу фирму о ее собственном
решении?
На этот чисто риторический вопрос я ограничиваюсь уклончивым ответом:
- Весьма сожалею, но мы действительно не были точно информированы...
- Как? Разве господин Тодоров вас до сих пор не информировал? -
полуудивленно-полуиронично вскидывает брови генеральный директор.
- Дело в том, что он до сих пор не вернулся... и мы ничего не знаем,
почему он так поступил, - поясняю я.
Затем добавляю еще несколько вежливых фраз, чтобы мое отступление
выглядело более прилично, и, простившись, снова возвращаюсь к будням
датской столицы.
"Не знаем почему?.. - продолжаю про себя только что состоявшийся
разговор, шагая по Вестерброгаде в обратном направлении. - Разгадка
предельно простая: набил деньгами портфель и пустился во все тяжкие. Для
решения этой задачи электронная машина не требуется".
Как уже было сказано, Тодоров мне знаком. Быть может, стоило бы
добавить, что этот человек никогда особого восторга у меня не вызывал. Но
и потенциального предателя заподозрить в нем было трудно.
Вдали показывается такси, и, занятый мыслями о Тодорове, я едва не
упускаю его. Встречу с Тодоровым мы пока отложим до того дня, когда он
соблаговолит сообщить нам свой адрес. А пока что меня ждет встреча с
представителем другого пола - с дамой в розовом. Сажусь в такси и еду в
свой "Англетер".
Дама в розовом на сей раз опять в зеленом, как в день нашего
знакомства. Воспоминания. И точно так же, как в первый день нашего
знакомства, я вместо комплимента констатирую:
- Зеленый цвет так успокаивает глаза...
- Не женщин вам ублажать, Майкл, а в бильярд играть, - отвечает
Дороти.
Наш задушевный разговор происходит в холле, а в эту обеденную пору
тут очень людно.
- Может, нам найти местечко поспокойнее?
- Браво, наконец-то сообразили! - с радостной улыбкой встречает мои
слова Дороти. - Если вы сейчас и ресторан назовете, то мне может
показаться, что вас подменили.
- Ресторан в соседнем помещении.
На лице Дороти гримаса разочарования, однако оно тут же проясняется.
- А ведь это в самом деле идея. Я могла уехать, не узнав, какова в
здешнем ресторане кухня.
Обед длится около двух часов, как и полагается в подобных
экстразаведениях. Он сопровождается многократным ритуалом вручения меню,
консультациями по части блюд между моей дамой и метрдотелем, демонстрацией
спиртовок для подогрева на столе и номерами с шампурами. Все это хотя и
отвлекает внимание Дороти, но вовсе не мешает ей вести беседу. Правда, она
всячески избегает касаться тем, которые мы обсуждали вчера. Зато я, улучив
момент, спрашиваю, понизив голос:
- Не кажется ли вам, что Сеймур мог кое-что выведать насчет наших
планов?
- Нет. Разве что у вас хватило ума поделиться с ним.
- Он в моей откровенности не нуждается. Как известно, в наше время и
шепот нетрудно записать.
- Да не бойтесь вы так, Майкл, - усмехается женщина. - Не настолько
мы с вами подозрительны, чтобы прислушиваться к нашему шепоту.
Дороти озирается по сторонам, как бы желая увериться, что поблизости
нет Сеймура, после чего добавляет:
- А я, грешным делом, подумала, что вы забыли о моем предложении.
Пароход на Мальме отбывает лишь в шесть часов вечера, и Дороти решает
в оставшееся время сделать еще кое-какие покупки. Она, слава богу, не
приглашает меня охотиться за сиренами и датскими гербами. Возвратившись в
отель, бросаю пиджак на стул и принимаю горизонтальное положение.
"Ты, кажется, хорошо знаешь Тодорова", - сказал мне генерал перед
моим отъездом. Я был того же мнения. А сейчас получается, что мы оба
