в мозгу небольшая злокачественная опухоль, которая со временем
разрастется, а в крови вырабатываются смертельные токсины.
Всего этого Фрэнсис Кеннеди не мог сказать жене. Не мог, потому что
не поверил. Он использовал все возможности, мобилизовал всех
могущественных друзей, обратился даже к Оракулу. Появилась одна
единственная надежда. В различных исследовательских институтах и
медицинских центрах по всем Соединенным Штатам разрабатывались
экспериментальные программы с использованием новых и опасных, из-за
токсичности, препаратов, применяемых только к смертельно больным, которые
добровольно выражали на то свое согласие. В стране оказалось столько
приговоренных к смерти, что на каждое место в этих программах находилась
сотня желающих.
И тут Фрэнсис Кеннеди совершил то, что в обычных условиях счел бы
аморальным. Он использовал все свои возможности, нажал на все рычаги,
чтобы ей вводили в организм эти смертельные, но продлевающие жизнь
препараты. И он добился этого, при этом ощутив новую уверенность в своих
силах. Мало кому из больных удавалось устраиваться в эти исследовательские
центры. Так почему среди них не может быть его жена? Почему он не может
спасти ее? Он одерживал победы всю свою жизнь, он победит и на этот раз.
А потом наступило царство мрака. Сначала исследовательская программа
в Хьюстоне, где он устроил Кэтрин в клинику и остался с ней на время
лечения, ослабившее ее настолько, что она лежала совершенно беспомощная.
Она заставила его продолжать свою предвыборную кампанию, и он, уверенный в
себе, остроумный, веселый, вылетел из Хьюстона в Лос-Анджелес для
публичных выступлений. А ночью полетел опять в Хьюстон, чтобы провести
несколько часов с женой, оттуда вновь вылетел в очередной пункт
предвыборных гастролей играть роль законодателя.
Лечение в Хьюстоне не дало результатов. В Бостоне ей вырезали опухоль
в мозгу, операция прошла успешно, хотя опухоль и оказалась
злокачественной, такими же были и опухоли в легких. Рентген показал, что
пустоты в костях стали больше и отчетливее. В другой бостонской клинике
новые лекарства сотворили чудо: новая опухоль в мозгу перестала расти,
опухоль в оставшейся груди стала усыхать. Фрэнсис Кеннеди каждый вечер
прилетал из разных городов, где выступал в ходе предвыборной кампании,
чтобы провести с женой несколько часов, почитать ей вслух, пошутить.
Иногда из Лос-Анджелеса навестить мать прилетала Тереза. Отец и дочь
обедали вместе и потом отправлялись к больной в ее палату, чтобы посидеть
с ней в темноте. Тереза рассказывала о своих приключениях в школе, Фрэнсис
Кеннеди говорил о разных случаях в его поездках, Кэтрин Кеннеди смеялась.
Конечно, Фрэнсис Кеннеди вновь предложил отказаться от предвыборной
борьбы, чтобы быть рядом с женой. И, конечно, по этим же причинам Тереза
выражала желание оставить школу, но Кэтрин сказала, что она не позволит им
такое, ведь болезнь может продлиться еще долго. Они должны продолжать жить
своей жизнью, только это даст ей надежду, придаст силы переносить мучения.
Она твердо стояла на своем решении, даже пригрозила, что уйдет из клиники
и вернется домой, если они не будут жить так, как если бы все было в
порядке.
Во время долгих ночных перелетов Фрэнсис Кеннеди мог только
удивляться ее стойкости. Кэтрин Кеннеди, чье тело было напичкано
химическим ядом, яростно цеплялась за надежду выздороветь и желала, чтобы
двое людей, которых она любила больше всего на свете, не потеряли своей
дороги в жизни.
В конце концов, этот кошмар как будто кончился. Она вновь начала
выздоравливать, и Фрэнсис Кеннеди мог забрать ее домой. Они уже объездили
все Соединенные Штаты, она лежала в семи разных клиниках, в каждой из
которых на ней опробовали свои экспериментальные программы, и огромное
количество принятых химических препаратов, похоже, дали свои результаты.
Фрэнсис Кеннеди ликовал, так как еще раз добился успеха. Он отвез жену
домой в Лос-Анджелес и однажды вечером с Кэтрин и Терезой отправился в
ресторан поужинать: у Фрэнсиса было немного времени до отлета на очередное
выступление в предвыборной кампании. Был прекрасный летний вечер, мягкий
благоуханный воздух Калифорнии ласкал их кожу, и тут произошло нечто
странное. Официант пролил всего одну каплю соуса с блюда на рукав нового
платья Кэтрин, она разразилась слезами и, когда официант ушел, стала
всхлипывать: "Почему он пролил именно на меня?" Это было так ей
нехарактерно - в былые времена она просто посмеялась бы над подобным
происшествием, - что Фрэнсис Кеннеди увидел в этом дурное
предзнаменование. Она прошла через муки всех операций: удаление груди,
иссечение опухоли в мозгу, боли от развивающихся опухолей - и никогда не
плакала и не жаловалась. А теперь это пятнышко, казалось, разбило ее
сердце, так она была безутешна.
На следующий день Фрэнсис должен был лететь в Нью-Йорк для
выступления. Утром Кэтрин, оживленная и казавшаяся еще привлекательнее,
чем обычно, приготовила ему завтрак. Все газеты печатали результаты
опросов, свидетельствующие, что Фрэнсис Кеннеди опережает своего
соперника, что он победит и будет избран президентом. Кэтрин Кеннеди
читала эти сообщения вслух.
- О, Фрэнсис, - говорила она, - мы будем жить в Белом доме, и у меня
будет собственный штат сотрудников. И Тереза сможет привозить туда своих
друзей на уик-энды и каникулы. Подумай только, как мы будем счастливы. Я
больше не буду болеть, обещаю. Ты совершишь великие дела, Фрэнсис, знаю,
что ты это сделаешь. - Она обвила его шею руками и прослезилась от счастья
и любви. - Я буду помогать тебе. Мы вместе обойдем там все прекрасные
комнаты, и я помогу тебе разрабатывать твои планы. Ты будешь самым великим
президентом. А я буду в порядке, дорогой, и у меня будет масса дел. Мы
будем так счастливы. Нам так везет. Правда ведь, везет?
Она умерла осенью, октябрьский свет стал ее саваном. Фрэнсис Кеннеди
стоял среди увядающих зеленых холмов и плакал. Деревья, казавшиеся
серебряными, создавали на горизонте дымку, а он в немой агонии прикрыл
глаза руками, чтобы отстраниться от мира. И в этот момент, в темноте, он
почувствовал, как в нем что-то надломилось.
Какой-то бесценный источник внутренней энергии исчез. Впервые в жизни
его исключительный ум ничего не стоил, и здоровье не имело уже никакого
значения. Политические способности, положение в обществе оказались
бессильными. Он не мог спасти свою жену от смерти, и поэтому все остальное
утратило всякую цену.
Отняв ладони от глаз, он величайшим усилием воли заставил себя
бороться с небытием, начал по крупицам собирать то, что осталось от мира,
искать силы для сопротивления скорби. Оставалось меньше месяца до выборов,
и он сделал последнее усилие.
В белый дом он вошел без жены, только с дочерью Терезой, которая
хотела быть счастливой, но весь первый вечер плакала из-за того, что с
ними не было матери.
И вот теперь, спустя три года после смерти жены, Фрэнсис Кеннеди,
президент Соединенных Штатов, один из самых могущественных людей на земле,
лежал один в своей постели, волновался за жизнь дочери и не мог заснуть.
Горе могущественных людей, что они не могут обрести это спасительное
убежище.
Не в состоянии уснуть, он пытался побороть ужас, не дававший ему
впасть в забытье. Он убеждал себя, что похитителям незачем причинять вред
Терезе, что дочь вернется домой невредимой. Если бы не его бессилие, он не
стал бы полагаться на слабых, ненадежных медицинских светил, не был бы
вынужден сражаться с ужасными, непобедимыми раковыми клетками. Нет. Но он
может спасти жизнь дочери, использовав мощь и авторитет своей страны. Все
в его руках и, благодаренье Богу, у него нет никаких колебаний, связанных
с политикой. Дочь осталась единственным существом в мире, которое он
по-настоящему любит, и он спасет ее.
Затем тревога, страх, такой, что, казалось, остановится сердце,
заставили его зажечь свет у изголовья. Он встал с постели, сел в кресло,
придвинул поближе столик с мраморной крышкой и допил холодный шоколад.
Он был убежден, что самолет захватили потому, что в нем находилась
его дочь. Похищение стало возможным из-за бессилия законных властей перед
кучкой решительных, жестоких и, судя по всему, умных террористов, которых
подстегнуло то, что он, Фрэнсис Кеннеди, президент Соединенных Штатов,
является символом законной власти. Выходит, его стремление стать
президентом стало причиной того, что дочь оказалась в опасности.
Вновь припомнив слова врача: "Это очень агрессивная форма рака", он
понял их смысл. Оказывается, все гораздо опаснее, чем выглядит. Сегодня
ночь решений, ночь, когда надлежит выработать план защиты, у него есть
силы заставить судьбу свернуть в сторону. Сон не мог завладеть его мозгом,
переполненным мыслями.
Чего он желал? Приумножить славу фамилии Кеннеди? Но он был только
племянником. Он вспомнил двоюродного дедушку Джозефа Кеннеди, большого
бабника, создателя огромного состояния, который обладал острым умом в
конкретных ситуациях, но был слепым в отношении будущего. Он с нежностью
думал о Старом Джо, если бы тот сегодня был жив, хотя в сфере политики они
стояли бы по разные стороны баррикады. Однако когда Фрэнсис был еще
малышом, дедушка Джо дарил ему на дни рождения золотые монеты и даже
включил его в свое завещание, хотя тот был только бедным родственником.
Всю жизнь дедушка был эгоистом, развлекался с голливудскими кинозвездами,
но сыновьям помог достичь высокого положения. Он был динозавром в политике
и прожил удачную жизнь, если не считать последней главы. Убили его
сыновей, таких молодых, поднявшихся так высоко, и старик рухнул. Последний
удар разрушил его мозг.
Что может быть для отца большей радостью, чем сделать своего сына
президентом? И неужели старый создатель королей принес своих сыновей в
жертву впустую? Или боги наказали его не столько за гордость, сколько за
страсть к наслаждениям? А может все произошло случайно? Его сыновья, Джек
и Роберт, такие богатые, красивые и одаренные, были убиты никчемными
ничтожествами, которые вписали в историю свои имена убийством лучших
людей. Нет, в этом не было смысла, только случай. Судьбу могут изменить
сущие мелочи, незначительные меры предосторожности могут превратить
трагедию в небольшую неприятность.
Теперь, думал Фрэнсис Кеннеди, он ничего не предоставит решать судьбе
и любой ценой вернет свою дочь домой в целости и сохранности. Он отдаст
похитителям все, что может удовлетворить их, хотя Соединенные Штаты будут
унижены в глазах всего мира. Но это не такая уж высокая цена за Терезу.
И все-таки... у него было странное ощущение обреченности. Что
связывало убийство Папы Римского и похищение дочери президента? Почему они
не торопятся с предъявлением своих требований? Какие еще нити тянутся в
этом лабиринте? И все это исходит от человека, о котором он никогда не
слышал, от таинственного араба, по имени Ябрил, и от молодого итальянца,
по грустной иронии названного Ромео.
Сидя в темноте, Кеннеди с ужасом думал о том, чем все это может
закончиться, и испытывал знакомую, всегда сдерживаемую ярость. Он помнил
тот страшный день, когда еще мальчиком играл со своей кузиной на лужайке
около Белого дома и услышал первый шепот, что его дядя Джон мертв, и
долгий, душераздирающий женский крик из покоев Белого дома.
Потом природа сжалилась над ним, видения ушли из клеточек памяти, и
