ы разоряли, пожитки и деньги грабили, людей били и кололи до смерти и из взятых пушек стреляли по городовой крепости; однако ж собравшись военная команда и того города разных чинов обыватели сделали по них с другой учрежденной батареи из пушек и из ружей стрельбу, чем их от крепости отогнали, и так пошли обратно в форштат, взяв с собою показанные прежде взятые четыре пушки. И идучи в форштат в разных местах зажгли и от Казани отступили в прежний свой лагерь. И по приходе его Аристова за взятье батарей произвел в полковники, на место раненого полковника Федора Прохорова, а во оное время из города Казани и из состоящих в Казанском уезде татарских деревень пришло пеших и конных татар с полтараста человек и уведомили того Пугачева о идущей в Казань полевой команде в дву тысячах человеках, чтоб он имел предосторожность. И побыв часа с два, возвратились в свои места. И по малом времени подполковник Михельсон их атаковал, разбил и взял пушки вышеписанного злодея, с которыми пришел он к Казане, от коего они ретировались вниз по речке Казанке в сторону версты с четыре; а поутру на другой день собравшись оный Пугачев, во второй раз покусился паки идти в Казань с намерением взять крепость и в ней короноваться, а потом идти в Москву; однако придупрежден паки тем же подполковником Михельсоном от Казани за четыре версты и разбит, в котором сражении побито с его Пугачева стороны до пяти сот человек, взято в плен сколько же человек не знает, потеряв всю взятую под Казанью артиллерию, с оставшими ж до 4,000 человек обратился в бег, преследуем и поражаем был легкими войсками до тридцати верст. А когда они вошли в леса, оные войска их оставили; он же Пугачев продолжал свой бег луговою стороною вверх по Волге к городу Кокшайску, и не доезжая до него повыше за версту переправлялся. Той же ночи чрез Волгу на нагорную сторону по примеру, за отпуском из-под Казани башкир по желанию их в четырех тысячах человеках, в числе оном находилось несколько башкирцев. Казанских татар, отставных солдат, барских людей и выпущенных им злодеем из тюре
м казанских, и переправившись наутро в село Сундырь, тут исполня свои злодеяния выжег вс° село без остатку за невстречу и недачу перевезенных судов, повеся при том офицера бывшего для охранения перевоза и целовальника, из которого идти положил намерение к городу Нижнему. Но как отошед верст с пятнадцать, остановился для кормления лошадей, где пришли из лесу чуваши человек до пятнадцати, и на спрашивание его о городе Нижнем объявили, что он весьма укреплен и воинской команды в нем много, да сверх оного уведомясь чрез разъездные от него партии о переправляющейся близь города Свияжска за ним в погоню воинской команде, для сего переменя свое намерение, пошел к Донцу и Дону лесными местами чрез Курмыш, миновав Алатарь на Промзино городище, а потом минуя Пензу на Усть-Медведицу и чрез станицы Качалино, Малые Чиры, Большие Чиры и Пяти-избинскую; а с сей последней станицы намерен послать в Царицыно осмотреть, не можно ли будет оттуда получить пушек с припасами, с коими маршировать до Черкасского, и там будучи по способности возмутить Белогородскую и Кубанскую орды и умножа силы, обратиться к Москве, а его Аристова, как выше значит, отшедши от села Сундыря пятнадцать верст послал с семью человеками вперед, для приуготовления где он будет идти, хлеба, овса и разных съестных припасов. Почему он пришел Ядринского уезда под деревню Ивановскую, и переправясь чрез реку Суру, войдя во оную деревню из оной отпустил трех по желаниям их в чувашские деревни с приказанием явиться им в селе Фокине или деревне Осиновке, а прочие своевольно в чувашские ж селения разошлись; сам же он Аристов оставшись один, взяв с собою в проводники оной деревни крестьянина Данилу Иванова пришел в присутное к селу Воротынцу село Семьяно, где его встретили крестьяне с хлебом и солью, спрашивая у него таковыми речьми: не от государя ль Петра третьего прислан? и на то объявил, что он полковник и прислан от оного государя, с тем, если кто имеет себе от начальников своих какие обиды, то б их вешать, и после того вскоре в оное село привез из села Воротынца ста
роста со крестьяны по объявлению:
управителя с женою, да француза и немца и крестьянина Андрея Киреева, да представил еще села Семьяна двух крестьян с жалобою на всех их в причиняемых ими одновотчинным крестьянам обидах, кои по его Аристова приказанию Воротынцовскими и Семьянскими крестьянами и повешены, где он был часов с пять, а потом из жительства проводили его крестьяне и дали проводника до села Воротынца, в котором также как и в селе Семьяне был встречен и по приезде на требование его вотчинных разорителей представлены к нему были упоминаемым же села Воротынца старостою по оказыванию его управительской брат Иван Тетеев с сыном, кои по тому ж с его Аристова приказания фабричными повешены; а при том он вызывая в службу к известному злодею Пугачеву охотников, на что как крестьяне так и фабричные желание свое объявили, а напоследок по его приказанию всю фабрику разорили и полотна по себе разделили. Из фабричных же выбравшись один и прилепившись к нему, который называется Григорьем по отечеству Максимовым а прозванием Пытов, просил его Аристова чтоб отвесть к известному злодею Пугачеву, но он за незнанием где находится от того отрекся, а пригласил ехать с собой, со обнадеживанием ему тем, что он будучи при нем как будет грабить, может получить себе денег и платья довольное число, на что и склонился. А что принадлежит до проводника, то он кроме указания по тракту дороги ко учинению в других местах и нигде злодеяния с ними общества и согласия никакого не имел, и исполня вс° то злоупотребление, взяв по желанию реченного фабричного Пытова и с проводником приехал в село Фокино и там находящимся Нижегородским унтер-офицером при помощи тутошних крестьян они все поиманы и по привозе в Нижний представлены в губернскую канцелярию.
***
1774 года августа 4 дня Илья Аристов из-под пристрастия в подтверждение показал:
Сего года генваря 4 дня по выздоровлении из Московского госпиталя с товарищем его Великолуцкого полка солдатом Андреем Кузьминым бежал точно в Таганрог к брату своему родному тамошнего баталиона поручику Василью Аристову для свидания; а чтоб разглашение делать на Дону и в проезд во всех жительствах о измене злодея Пугачева, об том подлинно никем научен не был, а разгласительные слова произносил точно он только в одном месте на реке Медведице войска Донского полковника Серебрякова в станице Скухихе, и то по наслышке в проезд его к Дону февраля в половине в Пензенском уезде одного села от бывших с ним проводников, а как то село прозывается и которого помещика, также и имян тех крестьян он не упомнит, а те крестьяне сказывали ему, что они будучи в Уфимском уезде, для продажи окончин, в тамошнем краю самозванца Пугачева толпами были задержаны, а наконец прорвавшись выехали в домы свои; знакомство ж имел он с показанным Пугачевым в Прусском походе под Пальцихом, где оставлена была от Донского войска при магазейнах сотенная команда. Что ж государь император Петр Федорович подлинно скончался, не только он о том слышал, но и совершенно знал, будучи в то время в Риге на ординарции у генерала Федора Матвеевича Воейкова; по выпуске ж его злодеями из Секретной комиссии с прочими он отведен в кузницу для разбития желез, а оттуда как ведены были в злодейский лагерь, то идучи вместе, злодея Пугачева с женою, в которое время наехал сам злодей на них и велел подать телегу и во оную посадить жену свою с детьми, а по просьбе ее и его Аристова. Как же приехали в лагерь, где его была палатка, отведя, спрашивал его Аристова по чему он его знает? на что он ему объявил, что он знает по бытности его под Пальцихом. При чем ему Аристову запретя, чтоб об том никому не разглашать и пожаловав полковником, приказал быть при своей жене и детях. И в бытность его при жене злодея Пугачева, слышал неоднократно приносимую от жены его жалобу Донского войска на полковников Илью Федорова, Михайлу Серебрякова, Алексея Селинского и на главного их ста
ршину Сулина о сожжении домов его и о разорении имения. Как же они переехали Волгу и отошед от Сундыря верст пятнадцать остановились, откуда злодейское намерение было идти в Нижний; но вышедшие из лесу чуваши человек с пятнадцать объявили ему, что Нижний укреплен и команды в нем весьма много. Почему он отменя то намерение пошел к Ядрину и к Курмышу, спрашивая у него Аристова, не знает ли он прямой дороги на Дон не хватая Пензы и Воронежа, но как он сказал, что дороги не знает, то по приказу его привели к нему двух человек чуваш, кои и объявили ему, что они проводить могут к Донцу и Дону тем трактом, как он приказывает лесными местами из Курмыша миновав Алатарь и Пензу на устье Медведицы и чрез станицы Кочалиной, Малые и Большие Чиры и Пяти-избинскую, за которую их чуваш услугу и дано от Пугачева по тридцати рублей. А от сей последней станицы намерен был послать в Царицын осмотреть, не можно ли будет оттуда получить пушек с припасами, с коими следовать до Черкасского и там будучи по способности возмутить Белоградскую и Кубанскую орды, а умножа силы обратиться к Москве, которому тракту бывший при нем секретарь Савелий Яковлев, а прозвания не знает, писал записку; его ж Аристова послал с семью человеками вперед для приуготовления, где он будет идти, хлеба, овса и разных съестных припасов. И проезжая он Аристов до села Фокина на фабрике графа Головина повесили по повелению его Аристова восемь человек, и той его Головина вотчины как крестьяне, так и все мастеровые приготовились было принять злодея Пугачева; да как он с той фабрики поехал в село Фокино, то по его ж приказу без него крестьянами повешено четыре человека, а злодей Пугачев тем ли пошел трактом, которому сделана была записка, или другим, о том он утвердить не может. А он Аристов в показанном селе Фокине поиман и отвезен в Нижегородскую губернскую канцелярию.
IV.
<РАПОРТЫ>.
l.
Дек.<абря> 22 Симанов репорт.<ует>, что на Нижних Яицких форпостах произошло возмущение от татарина Аптыша Тангаева, объявившего им о взятии Оренб.<урга>.
2.
Рапорт Муфеля.
В походе от Сызрани к С.<амаре> декабря 26<го> напал я на бежавшего накануне из Самары коменд.<анта> капит.<ана> Балахонцова и 1 бат.<альона> подпор.<учика> с 23 чел. бат.<альонных> солдат, с прап.<орщиком> Пановым и с дворянами. При вступл.<ении> шайки, жители встретили их с колокольным звоном, атаман Арапов (крестьянин креп.<остной>) велел петь молебен и стрелять из пушек; а прибыл я в село Печерское от Сызрани 40 ве<рст>, а 28<го> в село Рожественское расст.<оянием> от Самары 5 верст. Тут узнал я, что я должен был быть в тылу атакован калмыцкою партией ставропольских кал.<мыков> из 200 чел., они были от меня в 10 верстах. Возмутившиеся крестьяне графов Орловых дали знать обо мне в Самару, где находилось 300 чел. казак.<ов> да гарнизон Балахонцова, да татар и крестьян множество.
